На задворках империи - Булычев Андрей Владимирович - Страница 2

— Так точно, ваше благородие, поджила, — подтвердил Тимофей. — Готов к строевой службе безо всяких ограничений. Только вот лошади у меня теперь нет. Хожу как неприкаянный без своей Чайки. А вдруг в конном строю нашему полку выступать придётся? У других, у рядовых отнимать тоже ведь не дело, там кони давно привыкли к своим хозяевам.

— Спрашивали уже, нет свободных коней пока что в полку, — заявил Огнев. — Может, убьют кого из драгун или поранят сильно, ты, Гончаров, тогда первым будешь, кому освободившегося коня дадут. А пока остаётся только ждать. Павел Семёнович, а может, у полковых интендантских спросить? — обратился он к заместителю. — Неужто не смогут там поживее Тимохе лошадку найти? Ты бы сходил сам к фаншмиту? Уж он-то лучше всех про это знает. Ну, всё, можешь идти, Тимофей. — Он махнул рукой ожидавшему указания унтер-офицеру. — Передай поручику Копорскому, чтобы он перед вечерней зарёй ко мне заглянул. Да, и за людьми лучше своими смотри, осада затягивается, некоторые драгуны уже на оборванцев стали похожи. Река рядом, пока затишье, пусть хотя бы мундиры свои застирают да амуницию навохрят. Про оружие я уже и не говорю даже. В общем, проследи, чтобы твои в отделении всё в надлежащий порядок привели. И расхолаживаться не давай никому, не забывай, дисциплину надобно строго блюсти, а то вон у саратовских мушкетёров опять вчера двоих сквозь строй прогоняли. Воруют, сволочи. Ещё и караульному у провиантского склада тумаков надавали. Ну и что хорошего? Одного вусмерть после разбирательства забили, второй, небось, тоже скоро представится после стольких-то палок. В общем, блюди за порядком, Гончаров.

— Слушаюсь. — Унтер-офицер пристукнул каблуками сапог по утрамбованной земле. — Будет исполнено, господин капитан.

— Ну и хорошо, ступай. Ваську ещё там крикни, пускай мундир мой подаёт, целый час уже с ним, обалдуй, возится.

Тимофей шёл по большому, раскинутому в бывших предместьях Эривани военному лагерю. Стоявшие тут ранее лачуги были давно уже разобраны, они сами и растущие здесь сады пошли на солдатские костры и постройку фортификационных укреплений. Всюду было заметно шевеление. Какие-то партии солдат с кирками, носилками и лопатами уходили к строившимся осадным линиям, какие-то, напротив, возвращались с работ. Скрипели телеги, покрикивали унтеры и офицеры, а в воздухе стоял не прекращавшийся с самого рассвета гул артиллерийской и ружейной стрельбы. После подхода большого обоза с припасами из Тифлиса вот уже третий день русские батареи вели огонь по крепостным стенам. Персы им отвечали и нет-нет да и делали вылазки. На этот случай вдоль всей осадной русской линии стояли в полной боевой готовности гренадерские и мушкетёрские роты. После короткого штыкового боя неприятель вновь скрывался за стенами, и опять шла тягучая, долгая перестрелка ханских фузейщиков и русских егерей.

Тимофей подобрался и козырнул ведшему колонну пехотному капитану. Тот окинул мимолётным взглядом фигуру драгуна и, «зацепившись» за блестящий на груди крест, кивнул. Пыльные, грязные солдаты топали не в ногу.

— Тимоха, Тимка! — Из колонны выскочил нёсший кирку пехотинец. — Братка, здорова!

Вглядевшись, Тимофей признал в загорелом, покрытом толстым слоем пыли, чумазом пехотинце рекрутского товарища Бородавкина.

— Ванька! Сто лет тебя не видел! — Он стиснул его в объятиях и похлопал по спине. — Ну ты и вы-ымазался, чертяка! Морда, как у арапа, вся чёрная!

— Так мы с самой заутрени на первой линии вал насыпали, — хмыкнул тот. — А с вечера и до полуночи опять на эту же линию. И вчера землю рыли, и позавчера. И завтра её рыть будем, и послезавтра тоже. Конца-краю работам не видно. А земля тут какая каменистая! Без кирки ни за что не возьмёшь. А ты, я гляжу, чистенький весь, при медалиях. Ну то-очно, вроде грамотный был, книжки читал. При штабе, что ли, теперь обретаешься? В писарях, да?

— Бородавкин, а ну быстро в строй! — Из-за хвоста проходившей мимо колонны выскочил здоровяк с галунами старшего унтера и погрозил Ваньке кулачищем.

— Ах ты ж зараза, фельдфебелю на глаза попался, — пробормотал тот, съёжившись. — Сейчас точно мне в морду даст. Ладно, Тимоха, пока тут, в осаде, сидим, небось, свидимся ещё! — И вьюном занырнул в одну из проходивших шеренг.

— И тебе не хворать, — зыркнув на драгуна, пробасил в ответ на его приветствие проходивший мимо фельдфебель. — Подровняли строй! — рявкнул он колонне. — В воинский лагерь заходите, бестолковые, а ну взяли ногу все! Ать, ать, ать-два-три! Левой, левой! Ногу, говорю, взяли! Кто там вразброд идёт?!

Колонна прошла, а над дорогой осталась висеть серая, пыльная кисея. Проскакала казачья полусотня, и она стала ещё плотнее. Тимофей сошёл с обочины и пошёл дальше по жухлой, примятой множеством ног траве.

— Ваше благородие, младший унтер-офицер Гончаров. — Он козырнул высокому, худощавому поручику, вычёсывавшему мокрую гриву коня на берегу речки. — Прибыл от эскадронного командира. Их благородие велели передать, что ждёт вас у себя перед вечерней зарёй.

— А, хорошо, Тимофей, зайду. Ну что, не вернул обратно рапорт Сергей Иванович? Устроил его переписанный?

— Так точно, оставил у себя, — подтвердил Гончаров. — Говорит, что всё правильно, всё как надо в нём написано.

— Ну вот, говорил же я тебе, что проще его нужно писать, — проворчал поручик. — К отделению пойдёшь? Дава-ай. Скажи там, чтобы заканчивали уже купания. Как только кони обсохнут, потом их на тот дальний выпас у редута Цыренова отгоним. Пусть лучше там пасутся, пока совсем траву не выбили.

— Охолонись маненько, Тимоха! — Блохин зачерпнул ладошкой из реки и плеснул в лицо подходившему другу. — Чего такой смурной? На солнце никак пережарился? — И опять окатил его водой.

— Угомонись, оболтус! — рявкнул тот и сам плеснул в ответ. — Взводный говорит, чтобы заканчивали купания, сейчас на выпас коней погоните. — И подойдя к Лёнькиной Марте, погладил её шею. Кобыла втянула в себя запах знакомого ей человека и безошибочно ткнулась в то место, где лежал сухарь.

— Но-но, ты скотину-то мою не прикармливай! — прикрикнул дурашливо Лёнька. — А то по безлошадности ещё глаз вдруг на неё положишь!

— Да не бои-ись. — Тимофей расцепил пальцы, и чёрный кирпичик с хрустом исчез в пасти у Марты.

— Что, Иванович, не предвидится пока нам ремонтных? — спросил чистивший рядом щёткой своего коня Кошелев. — А то, может, если и не нам, так казакам сменных подгонят? Глядишь, исхитрились бы и обменяли тебе одного?

— Да какой там! — отмахнувшись, сказал Тимофей. — Говорят, пока в Тифлис обратно на квартиры не вернёмся, не будет из-за линии новых. Или пока эту дуру не возьмём. — И кивнул в сторону грохотавшей вдалеке крепости.

— Ну а что, там вполне себе можно хорошим трофеем коня взять, — ведя в поводу жеребца, заметил Чанов. — Мне вона какой зави́дный арап на Арпачае достался. Любо-дорого поглядеть, не шутки вам, не какой-то дончак, самого фельдмаршала теперяча на себе возит.

— Так там ведь прямая баталия была, Ванька! Чего городишь?! — воскликнул Кошелев. — И кавалерию паши хорошо на берегу посекли, а потом её всю разогнали. Конечно же, трофеем с неё лошади будут, всадников-то богато тогда пало. А тут чего за этими стенами, окромя рухляди и оружия, взять? Сам же знаешь, хан всю свою конницу за Аракс увёл. Одна пехота теперь только на эриванских стенах сидит.

— Выводи коней! — донёсся окрик Копорского. — Давай, давай, не задерживай, обтёрли их — и под седло!

— Всё, поручик зовёт, выходим. — Кошелев кивнул в сторону взводного командира. — Сам чего, Иванович, в лагерь сейчас пойдёшь?

— В лагерь. Старшим в ночной караул от эскадрона на сегодня определили. Немного отдохну в палатке и на построение собираться буду.

— Еланкина толкнёшь там? Я его пораньше как артельного готовщика отпустил, — пояснил ветеран. — А мы его коня сами на выпас отгоним. Парень-то он молодой, вроде и шустрый, да забывается иной раз в суете. У нас там и дров совсем не осталось в запасе, всё, что было заготовлено, пожгли.