100 великих рекордов военной техники - Зигуненко Станислав Николаевич - Страница 50

Разобравшись в сути дела, лорд Маунтбеттен, надо отдать ему должное, не отмахнулся от столь экстравагантного сообщения, но предложил своему начальству провести дополнительные исследования и эксперименты.

Морское ведомство Великобритании выделило деньги и опытную базу. Пайк, объединив вокруг себя коллектив ученых, среди которых было много австрийских эмигрантов, приступил к воплощению своей идеи в жизнь.

Как вспоминал выдающийся английский биохимик, будущий нобелевский лауреат Макс Перуц, принимавший непосредственное участие в проекте, изобретатель Пайк выглядел так: «Худая фигура, увенчанная длинным и бледным лицом с ввалившимися щеками, пронзительным взглядом и серой козлиной бородкой.»

На первых порах исследователей преследовали неудачи. Оказалось, что природные айсберги не подходят для военных целей по той простой причине, что основная их часть находится под водой, а для устройства взлетно-посадочной полосы необходима значительная открытая поверхность. Столовые же горы подходящей конфигурации – исключительная редкость. Да и пригнать их из Антарктиды – весьма хлопотная и деликатная операция.

Проще использовать льдины из Северного Ледовитого океана. Однако они, как правило, слишком тонки, быстро таяли в относительно теплой Атлантике и ломались даже при небольшом шторме.

Дело пошло на лад лишь после того, как в начале 1943 года два американских ученых, Герман Фрэнсис Марк и Вальтер Хоенштайн, изобрели сверхпрочный лед. Для его армирования вместо опилок или соломы они предложили использовать хлопок и целлюлозу с подслащенной водой. Лед, полученный из этого коктейля, оказался куда прочнее обычного. Что и продемонстрировал лорд своим выстрелом на заседании.

С новыми образцами лорд Маунтбеттен отправился прямо к английскому премьер-министру Уинстону Черчиллю. Последовала демонстрация образцов нового льда прямо в ванной комнате у премьера, после чего Черчилль дал проекту «зеленую улицу» и позволил вынести идею на обсуждение совещания адмиралов.

Одновременно в мае 1943 года группа корабелов и физиков начала на одном из озер в отрогах Скалистых гор строительство опытной модели длиной в 20 метров. Через месяц она была готова. Причем в ледяном корпусе были проделаны отверстия, через которые с помощью холодильника-генератора закачивался холодный воздух, обеспечивающий сохранность льдины даже в условиях подступающего лета.

Тем временем коллектив специалистов конкретизировал проект. На ледовом аэродроме планировались разместить около 200 самолетов. Ремонт и заправка их должны были проходить в металлических многоэтажных ангарах, вмороженных в ледовый массив. По мере необходимости самолеты поднимались на взлетно-посадочную полосу с помощью специальных лифтов.

Впрочем, детальный анализ проекта позволил выявить и его недостатки. Скептики, например, утверждали: для того чтобы удержать такое огромное судно на курсе, необходимы рулевое устройство невиданных размеров и судовые машины невиданной мощности. Неясно также было, сколь долговечен окажется искусственный лед даже при наличии присадок и холодильного оборудования.

Кроме того, строительство такой авиабазы, по расчетам, должно было обойтись в 80 млн долларов – огромную по тем временам сумму.

В общем, когда лорд Маунтбеттен доложил на том памятном заседании о проекте «Аввакум», адмиралы так и не приняли окончательного решения. Американский президент Франклин Рузвельт, которому доложили об этой затее союзников, поручил своему техническому советнику Вэнниверу Бушу провести экспертизу проекта. И тот вскоре вынес малоутешительный приговор: «Идея невыносимо глупа». А когда в октябре 1943 года англичанам удалось соорудить действительно непотопляемую авиабазу на Азорских островах, интерес к «белому колоссу» и вообще окончательно растаял. Таким образом, модель ледового авианосца на озере у Скалистых гор осталась единственной в своем роде.

Правда, в период холодной войны стратеги Пентагона все же предлагали вернуться к этой идее. Однако дальше очередного обсуждения дело так и не продвинулось.

К сказанному остается добавить, что ледовые поля в качестве аэродромов все же были использованы на практике. Но уже намного позднее, в ходе холодной войны, когда нашими военными были оборудованы аэродромы подскока в районе Северного полюса. Заправившись на них, наши самолеты могли долететь до территории США.

Но и эти ледовые аэродромы утратили свое значение после того, как в небе появились дальние стратегические бомбардировщики, способные достичь территории потенциального противника и вернуться обратно, используя дозаправки в воздухе.

Пожалуй, ни одна другая отрасль человеческой деятельности не богата столь разнообразными рекордами и достижениями, как история подводного флота.

Самую первую подводную лодку, как известно, построил голландец Корнелий Якобзон Дреббель в 1620 году. Говорят, он всего лишь хотел посмотреть, что творится на дне Темзы. Во всяком случае, особого практического значения его изобретение не имело.

Первую же попытку построить в России «потаенное судно» предпринял плотник Ефим Никонов из подмосковного села Покровское. В 1718 году он подал челобитную царю Петру I, в которой писал, что «сделает он к военному случаю на неприятелей угодное судно, которым на море, в тихое время, будет разбивать корабли, хотя б десять или двадцать, и для пробы тому судну учинит образец…».

Спустя несколько лет, в 1724 году на Неве такое судно, сделанное плотниками и бочкарями, было испытано, да неудачно, поскольку «при спуске у того судна повредилось дно». При этом Никонов едва не погиб в затопленной лодке и был спасен при личном участии самого Петра.

За неудачу царь велел изобретателя не корить, а дать ему возможность исправить недочеты. Но вскоре Петр I умер, и в 1728 году Адмиралтейств-коллегия после очередных неудачных испытаний распорядилась работы над «потаенным судном» прекратить. Самого же малограмотного изобретателя сослали работать плотником на верфи в Астрахань.

А вот первым боевым подводным кораблем по праву считают лодку, которая была построена в Америке Давидом Бушнелем. Ее медный корпус был выполнен в виде двух соединенных болтами половинок, напоминающих панцирь черепахи. Соответственно с этим, а также за свою медлительность первая субмарина и получила название «Черепаха».

В нижней части корпуса находились балластные цистерны, заполняя которые, командир лодки, совмещавший в одном лице весь экипаж, мог заставить свой корабль погрузиться под воду. Правда, под водой «Черепаха» могла находиться не более получаса.

Кроме балласта, возможность регулирования глубины погружения давал еще и вертикальный винт; вращая его с помощью рукоятки, можно было погружаться и всплывать. Для горизонтального передвижения существовал второй винт, также вращаемый вручную.

В верхней части лодки в корпус была вмонтирована медная башенка с герметичным входным люком и иллюминаторами, через которые командир мог вести наблюдение. Через крышу башенки были пропущены две снабженные клапанами и связанные с вентиляторами трубки для освежения атмосферы внутри субмарины.

«Черепаха» Бушнелля

Оружием «Черепахи» служила мина, начиненная 45 кг пороха и снабженная часовым механизмом. По идее, мина эта крепилась к деревянному днищу корабля-цели при помощи бурава, напоминающего огромный штопор.

В 1776 году, во время Войны за независимость, лодка Бушнеля была использована американцами для борьбы с сильным английским флотом.

Поскольку сам изобретатель, человек весьма болезненный, для роли диверсанта не годился, управлению лодкой был обучен сержант Эзра Ли – человек, по описанию современников, выдающихся физических возможностей.