Крупные формы. История популярной музыки в семи жанрах - Санне Келефа - Страница 40

Если взглянуть на R&B с этой стороны, как на поле конфликтов, взаимоотношения внутри которого нередко были завязаны на сексе, то нарративы соучастия и принуждения тотчас же бросятся в глаза буквально повсюду. Группа Ohio Players приобрела известность благодаря нескольким альбомам, на обложках которых были запечатлены крупные планы обнаженных женских тел – первые два, вышедшие в 1972 году, назывались “Pain” (“Боль”) и “Pleasure” (“Удовольствие”). На женщин – и мужчин – давили с тем, чтобы они демонстрировали публике свои тела. После того как Тедди Пендерграсс оказался прикован к инвалидной коляске, его популярность заметно пошла на спад. А Лютер Вандросс, всю дорогу пытавшийся сбросить лишний вес, с переменным успехом боролся с нездоровой фиксацией жанра на человеческой анатомии (“Я хочу быть в списке лучших певцов в мире, а не в списке тех, кто танцует стриптиз, а также постоянно говорит о бедрах, задницах и прочем”, – сказал он однажды). История Дайаны Росс в особенности представляет собой бесконечный перечень обязательств и компромиссов – во многом оттого, что ее музыкальный наставник, Берри Горди, по совместительству был хозяином ее рекорд-лейбла, а некоторое время еще и ее бойфрендом. Ее переход из сферы музыки в сферу кино был в значительной степени воплощением мечты Горди – это он описывал кинематограф как медиа, в котором можно достичь “тотальной художественной выразительности”, явно имея в виду, что фильмы Росс претворяют в жизнь его видение. В мемуарах певица примечательно мало пишет о музыке, но там есть яркий пассаж о том, как она каждый вечер должна была краситься и превращаться в привлекательную, гламурную женщину, которую желала видеть на сцене публика: это была тяжелый принудительный труд. “Я делала это с детства – наносила на лицо все эти штуки и шла на сцену на два или два с половиной часа, иногда на три, а затем тратила еще массу времени на то, чтобы, наоборот, все смыть, – сообщает певица. – В этом не было ничего веселого, но ничего не поделаешь”.

Задним числом легче понять, почему даже Майклу Джексону, символу самой “благонравной” группы на лейбле Motown, пришлось иметь дело с особой, ненасытной требовательностью R&B. Вспоминая в автобиографии времена расцвета ансамбля The Jackson 5, он писал о панике, которая охватывала его при столкновении с фанатками: “Они не понимают, что, даже действуя исключительно из любви и привязанности, все равно могут сделать тебе больно. Они не желают ничего дурного, но я могу засвидетельствовать, что это очень страшно – когда тебя обступает эта толпа. Кажется, что тебя сейчас задушат или расчленят” (читая это описание, трудно не вспомнить клип на песню “Thriller”, в котором подружку Джексона окружает стая зомби, пока сам он искусно переключается между разными ролями: ее защитника, хищника, жертвы). Артисту было всего 11 лет, когда у The Jackson 5 вышел первый хит, песня “I Want You Back”, – то, что он был зрел не по годам, составляло значительную часть его обаяния. Он заимствовал взрослые танцевальные движения у R&B-звезд вроде Джеки Уилсона и Джеймса Брауна, и хотя его имитации обычно считались просто милыми, критик и культуролог Марго Джефферсон поставила это восприятие под сомнение в своей короткой, но сильной книге “On Michael Jackson” (“О Майкле Джексоне”) 2006 года. Она предложила по-новому взглянуть на ранние годы карьеры певца, спросив у читателей, не кажется ли им, что образ Джексона, выработанный им и его менеджерами, должен нас настораживать. По ее мнению, позы и конвульсивные движения музыканта были откровенно сексуальными и, следовательно, сексуализирующими – таким образом, перед нами свидетельство присущей шоу-бизнесу “педофилии”, поощрявшей “сексуальное возбуждение” фанатов, многие из которых были взрослыми половозрелыми людьми. Стоит еще раз послушать “ABC”, вроде бы щенячью романтическую песенку, в которой Джексон то ли предлагает, то ли безропотно допускает возможность любовной связи буквально за школьной партой, считала она: “У-у-учитель покажет тебе // Как получить высший балл”. “Эти хиты, – писала Джефферсон, – превратили Майкла в сексуальный объект для всей страны, можно сказать, в секс-игрушку”.

К тому времени, как он достиг звания главной поп-звезды в мире, Джексон уже был сексуальным объектом иного рода. В книге “The Closing of the American Mind” (“Упадок разума в Америке”), горьком бестселлере о закате американской культуры, философ Аллан Блум с видимым отвращением описывал церемонию в Белом доме, на которой президент США Рональд Рейган “тепло пожимал грациозно протянутую ему руку Майкла Джексона”. По мнению Блума, Джексон был образцом того, как поп-звезды соревновались за то, кто будет самым “странным”, – в этой связи он упоминал и Принса. Но провокации Принса, включая и особенно сомнительную песню “Sister”, сексуальную фантазию мальчика-подростка о своей взрослой сестре, всегда были сознательными и несерьезными. В 2002 году я попал на концерт 43-летнего музыканта – на тот момент уже не хитмейкера, но все еще одного из самых захватывающих артистов в мире: его перформанс был одновременно изящным и мощным, а сам он, кажется, в те годы интересовался уже не столько поп-футуризмом, сколько раскопками многочисленных стилей и звуков, ранее существовавших в истории ритм-энд-блюза. Однако если Принс буквально источал радость жизни, топливом для музыки Джексона стал коктейль из сентиментальности и паранойи. Его любовный репертуар, как правило, звучал весьма обобщенно, зато обличительные песни, наоборот, получались неизменно яркими – такими, как “Billie Jean”, его MTV-прорыв, или ее сиквел, “Dirty Diana”, обе – о неразборчивых женщинах, охотящихся на мужчин. А еще, в большей степени, чем все остальные секс-символы прошлого и настоящего, Джексон был скрытен на тему того, чего хотел он сам. Одну из немногих действительно убедительных песен о сексуальном желании он подарил Дайане Росс – в ней она вздыхает: “Я хочу эти мышцы – везде, по всему его телу!” Текст становится еще провокативнее, если вспомнить, что “мышцами” (Масслз) звали его ручного питона.

В 1993 году полиция объявила, что расследует информацию, о том, что Джексон подверг сексуальному насилию 13-летнего мальчика, одного из детей, которых, он, по собственному более позднему признанию, считал своими близкими друзьями. Гражданский иск, поданный семьей ребенка, был урегулирован во внесудебном порядке – сумма возмещения осталась неизвестной, но, по слухам, превышала 20 миллионов долларов. Его карьера после этого так никогда и не вернулась на прежние мощности. Первым синглом музыканта после обвинения стала песня “Scream”, злоязыкая ламентация на тему якобы ложных подозрений в его адрес – вместе с ней вышла и малосодержательная (и довольно неприятная) баллада “Childhood”. В ней Джексон рассказывал о человеке, чье “болезненное детство” привело к тому, что он на всю жизнь остался похожим на ребенка, – по-видимому, этой композицией артист старался объяснить, что он не мог сделать то, в чем его обвиняли, хотя в действительности она легко могла служить и свидетельством обратного: что, наоборот, мог. Десять лет спустя он пошел под суд по обвинению в многочисленных случаях совращения несовершеннолетних, и хотя в конечном счете его оправдали по всем статьям, для поп-культуры, в которой Джексон когда-то царил, он стал сугубо периферийной фигурой. Когда в 2019 году вышел документальный фильм, в котором двое мужчин рассказывали о том, что певец годами совершал над ними сексуальное насилие в детском возрасте, некоторые слушатели задумались, не пора ли удалить музыку Майкла Джексона из современных плейлистов. Погибший в 2009-м от передозировки наркотиков артист не застал время, когда общество решило отторгнуть его как насильника. Однако он прожил достаточно для того, чтобы испытать на себе сложные последствия кроссовер-успеха. Как и Марвин Гэй, Джексон так до конца и не покинул изнуряющий мир R&B. Через несколько месяцев после его смерти семья музыканта авторизовала издание фильма “Майкл Джексон: Вот и все”, позиционировавшийся как концертный, но на самом деле бывший скорее репетиционным. В нем мы увидели артиста за работой, физически ослабленного, но все равно тщательно и четко оттачивающего песни и танцевальные движения для шоу, которое ему не суждено было провести.