Совок 11 (СИ) - Агарев Вадим - Страница 20

Опрокинув в себя напиток, эквивалентный по стоимости дюжине бутылок элитной водки, как обыкновенную сивуху, Валентин Павлович безвольно навалился на спинку стула. С закрытыми глазами и всё тем же полуоткрытым ртом. И в таком состоянии заморозился.

В кабинете опять появилась с подносом Раиса Ивановна. На этот раз провианта на нём было побогаче. В натюрморт кроме чая и сырно-колбасной нарезки были включены икряные деликатесы. Настроение у меня попёрло вверх.

— Ты, Витя, челюсти свои схлопни и в его сторону больше их не разевай! Это мой тебе не совет, а самый настоящий приказ! Понял меня? Смотреть в его сторону я тебе не возбраняю, но и не более того! Проведение служебной проверки в отношении лейтенанта Корнеева я тебе запрещаю категорически! Пока он, не дай бог, на взятке с поличным или на бабе во время изнасилования не будет кем-то пойман, ты, Витя, к нему приближаться не смей! Ты уловил мою руководящую мысль, майор? Повторяю тебе еще раз, кем-то будет пойман, но никак не тобой!

Так, без малейшего намёка на весёлость и юмор, каким-то непривычным тоном, и такими же непонятными словами оборвал занудливые причитания начальника ИЛС Данков. И, опять же, выглядел генерал, озвучивая свою непреклонную волю тоже не так, как обычно. Майор Бондаренко от бескрайнего удивления свои челюсти, как ему только что было велено, не схлопнул. Хотя и заткнулся, забыв ненадолго про наглеца лейтенанта. А рот, в буквальном смысле, он прикрыл только тогда, когда шеф продолжил говорить.

— Я тебе сказать всего не могу, но хочу предупредить тебя, Виктор, не только, как своего подчинённого, но и как товарища! — начальник облУВД вдруг нерешительно замялся и умолк.

— Короче, у этого лейтенанта есть какие-то серьёзныё завязки на Комитет! Ну и вообще… Слишком уж он не прост!

Майор Бондаренко обескуражено смотрел на Данкова. Его иезуитский гестаповский разум всё еще никак не мог обработать того, что он сейчас слышал и видел. Во-первых, потому что его грубо одёрнули за поводок, когда он добросовестно исполнял свою нелегкую и ответственную службу. И не просто дёрнули за ошейник, но еще и намордник надели. До еще так бесцеремонно и демонстративно! А, во-вторых, растерялся он от непонимания того, что всегда вальяжный и уверенный в себе генерал не был сейчас похож на себя прежнего. После того, как вернулся из обкома, в данный отрезок времени он не только не казался уверенным и непогрешимым. Вдобавок ко всему он еще и не стеснялся выглядеть настолько потерянным. Вернее было бы сказать, что генерал так глубоко погрузился в себя, что не замечал своего слишком уж нервического состояния. И совсем не контролировал собственную психомоторику. Что раньше было ему совсем несвойственно. Если честно, то такое на памяти начальника ИЛС областного УВД было впервые. За все те последние девять лет, которые майор Бондаренко прослужил под началом Данкова.

— Так точно, товарищ генерал, есть у него там завязки, — не проявив удивления от услышанного, осторожно согласился подчинённый, — Ну так я же сам вам об этом и докладывал! Помните? Что следователь Корнеев имел контакт с начальником УКГБ генералом Бессоновым. Содержания их беседы выяснить не представилось возможным. К сожалению… Но то, что напился тогда лейтенант в кабинете генерала, это абсолютно установленный факт! Да он и сам этого в своём райотделе не скрывал! Многие из сотрудников видели, как к РОВД его на персональной «Волге» генерала Бессонова доставили. Пьяного почти до невменяемости!

— Ты, Витя, дурак! — с печальным сочувствием пожалел Данков своего главного опричника, — Ну какой на хер Бессонов, Витя⁈ Я про то, что у этого следака на самый верх Лубянки выход есть! Если не на самого Ювелира, то на кого-то из его замов. Не ниже! Впрочем, хрен его знает, может, у него и ниже концы тоже есть…

— Быть такого не может, Владимир Алексеевич! — набычившись, недоверчиво выпятил нижнюю губу Бондаренко, — Так не бывает! Имей он такую поддержку, стал бы тогда этот Корнеев в глухой провинции прозябать! Да еще в обычном райотделе и рядовым следователем! Я его личное дело из кадров запрашивал и ничего там, указывающего на Москву, а уж, тем более, на Лубянку не видел! Извините, товарищ генерал, но я думаю, что вас ввели в заблуждение!

Данков никак не отреагировал на упрямство майора. С минуту он просто смотрел на подчинённого и молчал, глубоко задумавшись о чем-то своём. Потом взгляд его сделался из потустороннего присутствующим.

— Дай-ка мне, Витя, сигаретку! — с неожиданной просьбой обратился он к Бондаренко, — И сам закуривай, если хочешь!

Гестаповец не стал отговаривать отца-командира от возврата к пагубной привычке. С большим трудом, надо сказать, побеждённой. Поняв, насколько генерал расстроен и растерян, он молча достал из кармана и протянул ему пачку «Родопи» с зажигалкой. Потом, так же ни слова не говоря, поднялся и вышел в приёмную, из которой вернулся с двумя блюдцами. Тщательно притворив за собой обе двери тамбура, он прошагал через весь кабинет к столу шефа. Одно блюдце он поставил на стол перед уже дымившим генералом, а второе пристроил перед собой. После того, как начальник УВД бросил курить, все атрибуты, напоминающие о табакокурении, в его кабинете и в приёмной были объявлены вне закона. В том числе, разумеется, и пепельницы.

— Час назад Мартынов сам сказал, что когда они вывезли к себе в контору Корнеева и попытались его прессануть, ему, Мартынову, прямо с Лубянки позвонили! Первый зам самого Ювелира позвонил! Какой из двух первых, он говорить не стал, хоть Игнатов его и пытался додавить. Но определённо дал понять, что зам Андропова распорядился лейтенанта отпустить и больше его не трогать! Ты, представляешь, Виктор, с какой скоростью в Москву протекло, что Корнеева чекисты прихватили? И как быстро отреагировала Лубянка? И каким калибром! — Данков вроде бы пустым взглядом упёрся в майора.

Бондаренко по инерции утвердительно кивнул своему начальнику, давая понять, что да, он представляет.

— Завидую я тебе, майор, умный ты! — с почти незаметным ехидством фальшиво вздохнул генерал, — Ты можешь представить. А я вот, в отличие от тебя, Виктор Михайлович, никак этого принять и понять не могу! Я зубы свои сточил на оперативной работе, но, блядь, никак не могу этого представить! И просчитать эту ситуацию у меня тоже ни хера не получается! А коли тебе всё понятно, то ты, майор, сделай милость, объясни мне, как он это сумел провернуть? Скажи, как? Если гэбисты его еще на подходе к Октябрьскому спеленали и сразу же к себе увезли? — грохнул по столу своим кулачищем Данков, не в силах более изображать величественное спокойствие.

Майор, тем временем начавший процесс нового прикуривания, вздрогнул и рефлекторно отвёл зажженную зажигалку в сторону. Потом, до конца осмыслив услышанное и впав в крайнюю степень изумления, второй рукой достал изо рта сигарету. После чего уже совсем озяб, забыв убрать палец с кнопки своего огнива.

— Ты, Витя, ко всему прочему пожар мне еще здесь устрой! — не одобрил генерал такой опасной растерянности своего подчинённого, — Видит бог, не хотел тебе говорить всего, тем более, что комитетчику слово дал на этот счет, но думаю, что лучше тебе знать. Две головы, оно, всяко лучше, чем одна. Но только смотри мне! — Данков показал майору кулак внушительных размеров.

Не обратив никакого внимания на угрозу, начальник ИЛС продолжал хлопать глазами и недоумевать. Видимо до его сознания только сейчас дошло то, о чем ему только что поведал генерал.

— Теряешь квалификацию, майор! Тут не только в звонке с Лубянки дело! И даже не в сверхоперативности этого звонка! — с нескрываемым и уже крепко подзабытым удовольствием выпустив облако дыма, попрекнул гестаповца начальник, — Почему не спрашиваешь, на что кололи Корнеева соседи? — передумав докуривать болгарскую махру, Данков не без сожаления забычковал в блюдце сигарету. — Как ты думаешь, Виктор Михайлович, что они инкриминировали нашему лейтенанту, когда они ему духоту после задержания в своих казематах создавали? — вместо привычной интригующей насмешки, глаза начальника УВД тускло светились тревожной усталостью. Даже не столько тревожной, сколько растерянной и злой.