Тайна лорда Кавендиша - Ма Татьяна - Страница 6

– Что за прелесть! – любовалась Люси видом мисс Маргарет.

Маргарет и сама себе казалось необыкновенной красавицей. Никогда она еще не носила платья наряднее, никогда прежде ее волосы не были уложены в такую идеальную прическу, никогда раньше щеки ее не рдели так ярко от предвкушения.

– Готова, моя дорогая? – позвал лорд Кавендиш из-за двери.

– Сейчас, дядюшка! – крикнула Маргарет, крутанулась еще раз перед высоким напольным зеркалом и улыбнулась своему отражению.

Вскоре она спустилась по широкой лестнице. Лорд Кавендиш, хмурившийся до того, расцвел, одарив племянницу восхищенным взглядом.

– Ты стала совсем взрослой, моя девочка, – улыбнулся он, и в глазах его мелькнуло грустное выражение, не скрывшееся от Маргарет.

– Вам не нравится мой наряд? – спросила она, приняв грусть в глазах дяди за недовольство.

– Что ты, моя дорогая, ты безупречна.

Маргарет радостно улыбнулась.

– Мисс Маргарет, мисс Маргарет, вы забыли накидку. – По лестнице спешила запыхавшаяся Люси. – На улице прохладно, заболеете.

Маргарет до последнего надеялась, что горничная не вспомнит про накидку, а лорд Кавендиш и подавно не обратит на это внимания. Ей не хотелось прятать объемные рукава платья и помять их. Однако ей пришлось подчиниться уговорам Люси, и та набросила ей на плечи накидку из плотной парчи, такого же розового цвета с кремовым узором, как и бальное платье. Завязав тесемки под шеей, Маргарет поспешила к экипажу, ожидавшему их у входа в особняк на Кенсингтон-стрит. Мысленно она успела поблагодарить камеристку за настойчивость: в начале апреля ночи в Лондоне стояли холодные.

А уже через полчаса Маргарет входила в распахнутые двери огромного дворца, в котором проходил этот первый бал малого Лондонского сезона.

Когда они с дядей начали спускаться по огромной лестнице, что вела в бальную залу, казалось, взоры всех присутствующих были обращены на них. Не в характере Маргарет было смущаться, но она не привыкла к вниманию и к такому огромному количеству людей, собравшихся в одном месте. Помещение ослепляло огнями сотен зажженных свечей. Бальная зала была наполнена шумом голосов, запахами духов и звоном посуды.

Что было после того, как они с лордом Кавендишем оказались среди гостей, Маргарет запомнила плохо. Дядя представлял ее то одним, то другим. Она отвечала на приветствия, обменивалась с новыми знакомыми ничего не значащими фразами, пила пунш и танцевала. Как же много она танцевала в ту ночь! Страхи Маргарет, что никто не пригласит ее на танец и ей придется стоять среди старых матрон и некрасивых леди, на которых никто смотреть не хотел, не оправдались. Ни одного танца она не осталась без кавалера, а некоторые тут же просили оставить за ними контрданс, менуэт, котильон или вальс на следующем балу, который должен был давать герцог Кентский в пятницу.

Маргарет не замечала ни внимательные взгляды, которыми одаривали ее леди преклонных лет, ни шепотки, которые шлейфом потянулись от одного конца бальной залы к другому. Она была счастлива. И если бы ей было суждено в тот вечер умереть, то Маргарет умерла бы самой счастливой юной леди на всем белом свете.

Однако уже на следующий день, когда лорд Кавендиш повез Маргарет в Ковент-Гарден, ее слуха коснулись-таки слова, полетевшие ей в спину.

– Боже, она вылитая графиня Разумовская, – проговорила леди Дредмур.

– Но как такое возможно? – зашептала графиня Ланкастер.

Маргарет почувствовала, как напрягся лорд Кавендиш, но не стала его ни о чем спрашивать.

Через неделю не обращать внимание на слухи уже было невозможно. Их с лордом Кавендишем по-прежнему встречали вежливо, все двери для них были открыты, приглашения на балы и званые обеды сыпались как из рога изобилия, но стоило Маргарет переступить чей-то порог, как тут же она ловила на себе такие откровенно осуждающие взгляды дам и бесстыдные – джентльменов, что ей становилось не по себе.

Еще через две недели наряды, балы и новые знакомства перестали доставлять Маргарет какую бы то ни было радость. Приглашений становилось все меньше, и вот в один из дней лорду Кавендишу было передано сообщение, которое принес слуга от герцогини Ричмондской: сиятельная дама отзывала ранее присланное приглашение на обед. Это стало пощечиной лорду Кавендишу, а через него и Маргарет.

– Почему? – выкрикнула она, ворвавшись в кабинет дядюшки. – Что происходит? Почему эти люди шепчутся за моей спиной и говорят всякие гнусности?

– Мало ли что говорят эти невежды, – проворчал он.

– Нас больше никуда не приглашают. И все из-за меня! Что я сделала?

– Ты ни в чем не виновата, Маргарет. Ступай к себе. – Лорд Кавендиш был не в настроении разговаривать с племянницей, он хмурился вот уже который день.

– Кто такая графиня Разумовская и почему говорят, что я твоя незаконнорожденная дочь? – в слезах выпалила Маргарет.

– Ступай к себе, Маргарет! – повысил голос лорд Кавендиш. – И больше не смей повторять эти грязные сплетни.

– Тогда объясни мне.

– Здесь нечего объяснять. Ты – дочь моей сестры, которая была замужем за графом Разумовским. Твои отец и мать умерли, и мне пришлось забрать тебя. Вот и все объяснение.

– Значит, я похожа на свою тетю по отцу? – утирая слезы, спросила Маргарет.

– Д-да, все именно так. Ты очень на нее похожа.

– Тогда при чем здесь ты? Почему они говорят, что я…

– Маргарет! – одернул ее лорд Кавендиш. – Я сказал тебе правду, а остальное – досужие сплетни пустобрехов. Ступай к себе, дитя, и ни о чем не думай.

Маргарет ушла, но не думать не могла. С чего бы записывать ее в незаконные дочери к лорду Кавендишу, если она дочь его сестры?

Прошла еще неделя, в течение которой Маргарет выезжала только на конные прогулки, но и они больше не доставляли ей удовольствия. Еще совсем недавно такой вожделенный Лондон казался ей теперь безрадостным и унылым. Над ним вечно висел гнилостный смог, к которому примешивался смердящий запах пересудов. Как хорошо было в горах на границе с Шотландией! Как прекрасен был их огромный Нортхилз! Как там легко дышалось! Там царила тишина и не было сплетен.

Вечером за ужином лорд Кавендиш сказал:

– Я надеюсь, Маргарет, ты не будешь против, если мы уедем из Лондона до окончания сезона?

– Мы поедем в Нортхилз? – обрадовалась она.

– Нет, в мое поместье в Вестмуре. Помнишь его?

Маргарет помнила, ведь это были ее первые сохранившиеся воспоминания после продолжительной болезни. И она искренне радовалась, что снова вернется в то место, с которого для нее началась новая жизнь.

Сейчас

– Что ты делаешь? – спросила Маргарет у Люси, которая раскладывала на кровати голубое платье с набивным рисунком в виде темно-синих роз, лепестки которых переливались, будто настоящие.

– Горничная только что выгладила платье, в котором вы поедете к леди Саммерхилл, – ответила Люси.

– Я не надену это уродское платье, – заявила Маргарет.

– Но, мисс Маргарет, вы же сами утром сказали, что хотите ехать в голубом.

– Я передумала. Я надену желтое, отороченное темно-коричневым кружевом. – Маргарет упрямо задрала подбородок.

После вчерашнего «приключения» с гусеницей она была в противоречивом настроении. Была бы ее воля, она бы не поехала ни на какой званый вечер, пусть бы ее приглашала даже сама королева Виктория.

– Миледи, боюсь, мы не успеем как следует выгладить желтое платье, на нем столько складок…

– А вы успейте, Люси. Иначе я останусь дома, и вам не поздоровится, ни тебе, ни этим горничным-бездельницам.

Люси недовольно поджала губы, склонив голову, и выбежала из спальни мисс Маргарет, чтобы отдать новое распоряжение «нерасторопным» горничным. «Как все же хорошо живется мисс Маргарет, – размышляла Люси. – А попробовала бы она, как Нэнси или Джейн вставать на заре, начищать камины да каминные решетки, убирать комнаты. А потом спешить в спальни господ, наводить порядок там». Тут же Люси подумала, что и ей, камеристке мисс Маргарет, тоже живется весьма вольготно. Ей не нужно вставать спозаранку и выполнять черную работу. Но уж когда молодая госпожа злилась, то именно ей, ее личной горничной, доставалось больше всех.