Маячный мастер (СИ) - Батыршин Борис - Страница 8

Любопытно, что всякий раз, когда он представлял себе эту гипотетическую квартиру — то место «доктора Ватсона» всегда занимал именно Сергей Баранцев. К тому времени он уже около десяти лет числился пропавшим без вести, так что можно было давать волю воображению, лепя из потерянного друга подходящий образ. И вот, на тебе: и Серёга здесь, и дом в точности (ну хорошо, почти в точности) такой, как грезился ему в Москве…

Посланец мастера Валу, доставивший багаж, передал домохозяйке записку с предупреждением о новом постояльце — так что, когда они добрались-таки до Смородинового переулка, всё было приготовлено к его, Казакова, заселению. Пунш, который матушка Спуль поставила на столик в их гостиной оказался выше всяких похвал (тёмное крепкое пиво, лимонный сок, сахар, пряности, имбирь)… застеленные постели ждут в спальнях — отдельных, каждая с небольшим камином и мансардным окошком, из которого открывается недурной вид на Нижний Город, горный отрог и гавань. Друзья устроились в креслах перед камином в общей гостиной, и предались неспешной беседе. Спасть удивительным образом расхотелось, а вот поговорить было о чём.

— С чего ты так задёргался, когда увидел ту девицу? — лениво осведомился Казаков. Речь шла о Зирте Кирштайн, явившейся в «Белый Дельфин» в компании курсантов Морского лицея, среди которых она выделялась новенькими мичманскими нашивками.

— Не верю я в такие совпадения. — сказал Сергей. — Понимаешь, в тот, первый мой вечер в Зурбагане я тоже её встретил в «Белом Дельфине» — и, прошу заметить, в точно такой же компании. А что последовало за этим — разговор отдельный, долгий.

— А ты расскажи. — посоветовал Казаков. — Торопиться нам некуда. Пунш, правда остыл — ну так попросим матушку Спуль принести горячего…

— Не надо. — Сергей поднялся с кресла, извлёк из стойки возле камина медную кастрюльку на длинной, витой, медной же ручке. — Вот, лей сюда, сейчас мы его подогреем…

Казаков суетливо перелил пунш в кастрюльку. Процедура разогревания напитка на углях в камине чрезвычайно ему нравилась — впрочем, подумал он, при такой жизни она превратится в привычку и перестанет радовать своей новизной. Но — когда ещё это случится, а пока можно получать удовольствие, в самом деле, воображая себя на месте знаменитых обитателей дома номер двадцать два по Бейкер Стрит…

— Так вот… — Сергей разлил дымящийся напиток по кружкам. Казаков принял свою обеими ладонями и зашипел — кружка была очень горячей. — Тогда я остановился в комнате на втором этаже «Белого Дельфина» — но не успел улечься, как эта особа появилась на пороге моей комнаты…

Он коротко поведал собеседнику о том, что случилось потом — и визит к гному, владельцу лавки редкостей в Переулке Пересмешника, и торопливое бегство на 'Штральзунде прочь из Зурбагана, и Мир Трёх Лун всё, что тамс ним случилось.

— Короче, сам увидишь, когда время придёт. — подвёл он итог.- Местечко своеобразное, но тебе понравится, обещаю. Что до Зирты… она, конечно, генерирует вокруг себя неприятности, а всё же её есть за что благодарить. Если бы не она — он бы никогда не нашёл дороги в Мир Трёх Лун, не побывал бы на острове Скелета… да и ты тоже. А сейчас — он в три больших глотка прикончил успевший остыть пунш, — давай-ка на боковую. Время позднее, завтра силёнки понадобятся.

И вышел из гостиной, оставив Казакова гадать — а случайно ли старый друг закончил разговор известной репликой горбатого главаря из «Место встречи изменить нельзя»?

— Хорошая работа, мастер Леру!

Сергей обошёл вокруг «Штральзунда», постучал кулаком по круто выгнутой скуле. Корпус дорки отозвался гулом, словно барабан. — Говорите, всё уже готово?

— Точно так-с, господин! — корабел склонился в почтительном поклоне. — завтра в это время спустим на воду, опробуем на ходу — и можете забирать. Думаю, узлов двенадцать на мерной миле выдаст…

— Двенадцать узлов — это неплохо. — согласился Сергей. Под дизелем выжимала около тринадцати, больше обводы корпуса не позволят. Так, говорите, завтра?

— Могли бы и сегодня, но я хотел ещё раз проверить балансировку гребного вала. винта. Нет-нет, всё в порядке, не подумайте чего. Недавно на верфи «Гальвик и сын» был случай — на миноноске «Тюлень», только что спущенной на воду, открылось ни с того ни с сего биение вала. Прежде, чем успели понять, что к чему — дейдвуд так раздолбало, что посудина эта едва не пошла ко дну. Вот я и решил…

— Хорошо, до завтра терпит. — Сергей прервал пространные объяснения корабела нетерпеливым взмахом руки. — Надо — проверяйте, с винтом шутки плохи.

Он поднялся на палубу по приставленной лестнице. Казаков последовал за ним. Он видел это судёнышко — более того, сам когда-то предложил название «Штральзунд», позаимствовав его из «Баллады о трёх котиколовах» своего любимого Киплинга. В далёком 1993-м они с Серёгой немало походили на нём по Кандалакшскому заливу, по салмам у Кемского берега, разок сбегали даже на Соловки — на парусах, ни разу не запустив за всё время перехода дизель. Сейчас заслуженный агрегат стоял рядом с доркой, на деревянных грубо сколоченных козлах, а его место в кормовой, моторной рубке занимал паровик. Это устройство — котёл и собственно машина, поблёскивающие медью, оплетённые трубками, с чугунной заслонкой топки — вызвало у Казакова совершенно стимпанковские ассоциации. Впрочем, это относилось почти ко всему, что он увидел утром на зурбаганской верфи, где рядом с колёсными пароходами ремонтировались гафельные шхуны и даже длинная, острая, как клинок курсантского палаша, миноноска «Выдра», родная сестра незадачливого «Тюленя». По бортам висела пара длиннющих выдвижных шестов — в бою их выдвинут вперёд, предварительно закрепив на концах медные бочонки мин.

Сергей вместе с Казаковым тоже рассматривал эти приспособления.

Скажите, мастер Леру, а можно и на «Штральзунде» поставить крепления для шестовых мин? — спросил он. — два ни к чему, хватит и одного, по левому борту. Сколько это, к примеру, займёт времени?

Корабел обошёл судёнышко, отмерил что-то извлечённой из кармана рулеткой, поскрёб затылок.

— Времени-то много не потребуется… — вынес он вердикт. — Сегодня и справимся, пока будем балансировать вал. И пару шестов подберём, рабочий и запасной. Только вот — где вы возьмёте гальваническую машинку для подрыва заряда? В наших мастерских таких не делают, заказчик, Адмиралтейство, присылает готовые. И минёров тоже присылает — они провода прокладывают и машинку проверяют…

— Это уж моя забота, о машинке и проводах не думайте. — ответил Сергей. Казаков сразу сообразил, что тот задумал — ну, конечно, зачем возиться с раритетной, наверняка не слишком надёжной электрикой, когда можно приспособить, скажем, литиевый аккумулятор от электробайка? Заряжать его можно от гибких солнечных панелей, купить их тоже не проблема, да и провода имеет смысл взять не здешние, в гуттаперчевой (сиречь, резиновой) изоляции, а современные, не боящиеся сырости. Только вот на кой чёрт Серёге понадобилась на дорке шестовая мина?

— А как у нас дела с артиллерией? — осведомился Сергей. Казаков поперхнулся от неожиданности — артиллерия-то ему зачем? В пираты решил податься?

Выяснилось, что под «артиллерией» старый друг понимал другой несомненный образчик стимпанка, маленькую револьверную пушку со связкой из пяти гранёных стволов –такие, припомнил Казаков, именуются ещё картечницами или, на французский манер, митральезами.

Пушка стояла на полубаке, на железной клёпаной треноге, и Казаков вслед за Сергеем с удовольствием её опробовал — крутанул торчащую вбок рукоять, отчего связка стволов пришла в движение, повернул орудие, навалившись на обтянутый кожей плечевой упор, ловя стволами стоящую шагах в двадцати рыбацкую лодку.

— Патронов пока нет — объяснил мастер Леру. — то есть, они хранятся под замком, на складе. Чугунные гранаты, калибр полтора дюйма — сам проверял, подходят к этой малышке. Вот сюда, сверху, вставляете обойму с десятком патронов — и огонь!