Сломанная кукла (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra" - Страница 15

Мы успели поесть. Парни доделали навес и настил.

Солнце окончательно село. И свет - только от двух костров в центре лагеря.

А баня чуть в стороне. Там темнота… Я не вижу, что они делают, только слышу голоса инструкторов:

- Лапником сметаем остатки углей и пепел. Чтобы никто не угорел. Из него же, выстилаем густой ковер.

Лапника целая гора... И запах хвои достает даже до меня.

Я очень вымотана, замёрзла и хочется спать. Надеюсь, это все будет быстро…

В чем они собрались носить воду, я не знаю. У нас только маленькие плоские котелки.

- Над камнями возводим каркас - два на два. Четыре тонких ствола по периметру. Сверху крест - как распорка. Он же - для сушки одежды, чтобы было где ее развесить на ночь. Очаг из раскаленных камней размещаем в дальний угол. И обтягиваем каркас тентовой тканью.

Уносят туда непромокаемый навес.

- Стены внутри и снаружи застилаем лапником. Сверху на конструкцию накидываем спальники, можно и без них, но с ними температура будет выше. Градусов сто двадцать. Готово...

- Ну, кто первый?

- Девочек вперёд, - голос Радио.

Встряхиваюсь.

- Ну я не знаю, как вот её... - с сомнением говорит в темноте Йода. - Одну нельзя. Может отключиться.

- С нами пусть идёт, - Честный.

- Харя треснет, - язвит Псих. - Короче, Йода, мне ваша эта вся психопанорама сейчас до звёзды. Нет у нас сейчас девочек, есть бойцы, выловленные из реки. Греем. Трипы и истерики отложим на мирное время. Согреется - пожалуйста, любые ПА. Хоть всю ночь рыдает!

Идёт ко мне, расстегивая по дороге бушлат.

- Пей, - подаёт воду.

Послушно делаю несколько глотков.

Он раздевается...

В одежде он как медведь, здоровый и массивный, без нее... Без нее тоже груда мышц, но уже не медвежьей комплекции. Скорее, как... стафф! - вспоминаю соседского кобеля. Мускулистого, активного и умеющего делать красивые стойки для конкурсов.

Псих не делает красивых стоек. Хотя мог бы... Мог.

Я не боюсь мужских тел. У танцоров тела - инструмент. Я с детства живу в культуре тел. Я боюсь мужских глаз. Из них иногда сочится такая мерзость, что никакое тело не может быть поганее.

В глазах Психа нет ничего. Там пусто, спокойно. И никакого интереса ко мне.

- Отвернулись.

И он не поворачивается, чтобы проверить - отвернулись ли.

Наверное, как и я уверен, что все сделают это.

Он так властно и уверенно даёт эту команду, что даже я рефлекторно пытаюсь отвернуться, стоя в своем мешке и стараясь держать равновесие.

- Ты то куда? - цокает он.

Распахивает свой бушлат.

- Скинула спальник, надела бушлат, - смотрит мне в глаза.

Опуская взгляд, дёргаю за замок, позволяя ему упасть вниз.

Его бушлат мне по колено.

Подхватывая, поднимает и уносит на руках в темноту. К бане.

Я ненавижу неопределенность. Это любимая игра Алишера - неопределенность.

И сейчас у меня сосет под ложечкой от непонимания, что будет там.

Не потому что я боюсь, просто такие фантомные боли у моей психики.

Ставит возле входа в маленький квадратный шатер на лапник.

Стягивает с меня бушлат. Здесь очень темно. Но я все равно прикрываю грудь. Очень холодно...

- Давай, внутрь. Заползаешь на коленях. Ложишься на спину. Дышишь. Терпишь...

От этих инструкций мне хочется рыдать. Но он же про другое, правда?

- Как только чувствуешь, что едет крыша, сжимаешь мою руку.

Отодвигает ткань, открывая черноту входа. Послушно опускаюсь на колени. В лицо удар горячей волной.

Мне кажется, я попадаю в пекло… Мозги в это же мгновение перестают соображать. Жмурюсь, пряча глаза от жара.

- На спину.

Лапник колется. Жар обжигает лёгкие. От концентрации хвои дышать невозможно!

В шоке лежу на спине. Он сидит рядом.

Чувствую, как его кисть отыскивает мою.

Камни трещат. Воздух такой сухой, горячий и пряный, что больно. Плеск! Шипение! Пар обвариваривает. Если бы я могла - закричала бы!

Истерично жму его руку.

Резко подрывается вытаскивая меня наружу. Ледяной воздух приносит облегчение и пьянит.

- Снегом теперь.

Я впадаю в новый шок от обжигающего ощущения.

Он трёт меня снегом - быстро, беспощадно и больно! Как наждачкой. Я думала, больно вафельным полотенцем. Но это были цветочки!

В общем, зачем же таскать воду, когда снег это тоже вода.

И только я успеваю околеть от этих невыносимых ощущения... Снова запихивает меня в хвойный ад!

И снова - пару. И снова у меня плавится все - кожа, внутренние органы... От пота ждёт глаза...

Жму на руку.

Ад ледяной! С наждачкой.

Ад хвойный, колючий. С паром.

И снова ледяной!

И снова хвойный!

Это какие-то пытки. Голова идет кругом. Ноги не держат.

Хватит! - хочется умолять мне.

Но в какой-то момент, я вместо шока начинаю чувствовать расслабление и парение.

Мне лениво и хорошо. И уже не хочется в истерике жать на его ладонь, когда он льет воду на камни.

И я просто лежу, чувствуя свою маленькую кисть в его огромной ладони.

Его ладонь - это кнопка эвакуации. И я точно знаю, что она сработает. Поэтому позволяю себе плавиться, ища границу возможностей тела.

Мне б такую кнопку навсегда. Кнопку эвакуации. Когда возможности уже на грани.

- Согрелась? - сжимает сам мою кисть.

Я шевелю губами, не в силах ответить насколько я "согрелась". Открыв немного вход, чтобы заходил воздух, он как ребенка одевает меня - боксеры, носки, шапку. Свою телогрейку. Она точно его. Я помню его запах. Закутывает в спальный мешок и несёт под навес.

Я чувствую себя маленькой, спеленутой, и первый раз за очень долгое время в безопасности.

Мне кажется, кости и мышцы мои расплавились и стали мягкие. Я и голову-то держу с трудом. В голове пустота... И ощущение нереальности происходящего.

Усаживает.

Мне в руки всовывают кружку с чаем. Открывают шоколад. Костер трещит.

Псих одевается рядом.

Чуть дальше - вопли, хохот и стоны парней, ругань. В баню пошли все, за компанию.

- Э, - кричит им Танго, - рудименты там свои берегите, ошпарите нахрен!

Йода, закрыв глаза сидит неподвижно у костра.

Я допиваю свой чай с шоколадом. Усталость, ощущение детства, парение и приятная ломота тела, сладкий вкус, избыток кислорода - всё смешиваются в гремучую смесь, отключая меня. Глаза закрываются... Падаю на спину, отъезжая в какое-то нереальное состояние. Удивляясь, что тело, способно чувствовать удовольствие.

Он ложится рядом, накрывая ещё сверху своим спальником меня и себя прямо с головой, не слишком вежливо подтягивает меня ближе, обнимая сзади. И через минуту уже равномерно сопит. И я...

Ночью, когда все спят, тихо перешептываемся с инструкторами.

- Ну что делать-то с ней будем?

- Ну а что тут думать? Сдадим фсбшникам нашим, пусть разбираются что к чему. И с больничкой этой.

- Ладно, завтра дойдем до точки связи, попробуем с теми батарейками помудрить. Только не Солоду будем звонить, а Зольникову. Пусть приедет, заберет ее.

- Так и сделаем, да.

Я сплю на одну половину мозга, уложив ее себе на плечо. Чтобы не пришибить ее нечаянно во сне. Всек по лицу прилично, да и по спине было...

Мне жаль.

Хрупкая очень, маленькая ещё...

Сны мои поверхностны, и снятся мне сегодня кошмары. Которыми пугал пацанов. Про диверсантов... предательство... нож в спину... Выстрелы. Взрывы.

Чувствую, что ее не ощущаю больше. И никак не могу проснуться. Отделить сон от яви. Меня топит тревогой и адреналином. Ощущаю, как что-то медленно двигается подо мной. Как змея.

Сердце мощным толчком крови поднимает давление от ощущения опасности. Я вспоминаю, что там, под плечом - нож в ножнах. И именно они очень медленно и аккуратно двигаются. Потом движение замирает, и я слышу знакомый, едва различимый звук, как нож выскальзывает из ножен. Прямо возле уха!