Сломанная кукла (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra" - Страница 14

- Не было печали… купила баба порося! - подпирая щеку смотрит на неё с умилением Танго.

Подстава, да. Несу ей чай…

Я умею не плакать. Как бы не было обидно и плохо. Прятаться в ракушку, отстраняться от реальности, уходя в себя.

Но оказывается, я не умею не плакать, когда меня искренне жалеют. Это что-то совсем другое. Никакая защита не выдерживает, если внутри больно и кто-то тебя "гладит и обнимает". И меня сейчас тут многие так или иначе "гладят". Тем, что отворачивались, тем, что полная тишина в лагере и никто меня не обсуждает. Спальниками этими. Шоколадкой...

И я реву.

Но это ещё ничего не значит. Это совсем не значит, что кто-то поможет. Им прикажут, запугают, купят, обманут... Что-то да подействует.

Алишер пойдет на все. Потому что, если он меня потеряет, отец сразу убьет его. Алишер очень любит жить. И жить так, как ему нравится.

Чтобы прекратить рыдать, я пытаюсь отвлечься.

Парни делают "баню по-черному". Груда крупных камней из реки, сложенные горой. Сверху лапник и сухие сучья. Все это горит как огромный шатер, топя снег. Почему они называют это баней, я не понимаю. Но смотрю на высокий огонь, стараясь ни о чем не думать.

Псих, словно негласно запретил приближаться ко мне. Они все ходят по диаметру метров пять вокруг меня. Нарушив его лишь единожды, когда накрывали спальниками и отдали шоколадку.

Я глажу ее пальцами. Она ценная для меня. И совсем не хочу съедать. А вот горячий чай выпиваю.

Псих с другими инструкторами, выжав наши вещи, развешивает на дереве. Обувь перевёрнута и висит на тонких пеньках подлеска.

- Они же не высохнут до утра, - комментирует Радио.

- В мокрых пойдешь, - ухмыляется Танго.

- Я то может и пойду... А она?

- А она - не твоё сопливое дело, - хмуро обрубает Псих.

- Вещи и обувь будут сохнуть в бане. Не очкуй, - встряхивает мой бушлат Йода.

Псих, поймав меня взглядом, идёт в мою сторону. Садится рядом. Тоже смотрит на огонь. Показывает мой нож в ножнах.

- Это я забираю. Не обессудь.

Что я могу сделать с этим? Ничего... Хотя, с ним я чувствовала себя более защищенной.

- Как зовут?

Не хочу говорить настоящее имя. Но и врать ему сложно. Опасно врать тому, кто имеет власть над тобой.

- Женя... - шепчу я среднюю версию между правдой и ложью.

- Как? - не расслышав поворачивается ко мне.

- Женя...

- Ну, чего шепчешь-то? Не актуально уже.

Показываю на горло.

- Реально нет голоса?

Киваю, опуская взгляд.

- Волосы у тебя были длинные, красивые, да? - с едва уловимым сожалением.

Молчу.

- Я спросил.

- Да.

- Тебя ищут. Думаю, ты в курсе.

- Да... - дрожит мой шепот.

Ловя за подбородок поднимает мое лицо. Позволяю ему это, боясь открыто протестовать.

- Вот это - что? - прикасается к скуле. - Из парней кто-то ударил?

Отрицательно качаю головой.

- Это Вы...

- Так, Женя, - недовольно с угрозой вздыхает. - Если ты будешь нести бред...

- Вы во сне. Локтем! - испуганно шепчу я. - Я не вру.

Отпускает. Хмурится.

- Да? Черт... - облизывает губы, допивая свой чай.

Молчит, глядя вперёд. Костер громко трещит.

- Что с Солодом?

- Он уснул... И я... Вышла вместо него.

- От кого бежишь, Женя?

- От плохого человека... - дрожат мои губы.

- Ладно. Ешь, Женя, шоколад. А мы пока подумаем, как с тобой быть.

Напрягается, чтобы встать. Ловлю его руку.

Удивлённо поворачивается.

Из рюкзака достаю серьги. Я переложила их туда, чтобы не выпало больше ничего из кармана.

Вкладываю ему в ладонь.

- Не отдавайте меня им, - прошу я умоляюще. - Пожалуйста.

С недоумением рассматривает драгоценности.

- Бриллианты и рубины, - шепчу я. - Это дорогие серьги. Очень дорогие. Возьмите.

Отец дарил на премьеру. Я выступала в них.

Перекладывает мне их обратно в руку. Сжимает поверх мои пальцы в кулак.

- Убери. Потеряешь.

- Отпустите меня просто. Я сама дальше...

Сверлит взглядом.

- Куда "сама", Жень? Тайга. Здесь и мужики по одному не ходят.

Отрицательно качаю головой.

- Отпустите. Я же вам все равно в тягость.

Морщится недовольно.

- Тебя отпустить, это как зимой в окно канарейку отпустить. Идёшь дальше вместе со всеми. Расскажешь полностью ситуацию, там будет видно что делать.

Тянется пальцами к моей шее.

Рефлекторно подаюсь назад, спальник сползает, обнажая шею. Ловлю его на груди.

- Закройся! - сурово. - Вот это сними, - показывает на ошейник. - С этим в баню не стоит. Это же кожа. Она может сжаться после пара.

Просовывая два пальца, демонстративно дёргаю.

- Никак... Там... - рисую пальцем круг в воздухе. - Проволока...из...

Задумчиво вспоминаю металл.

- Не порвать. Не разрезать.

- Да ну. Дай-ка.

Снимает ножны с ножа.

Дергаюсь назад.

- Срезаю его?

Нерешительно киваю.

- На спину. Спокойно. Замри.

Зажмуриваюсь. Чувствую ледяную сталь кожей. И другой рукой он сжимает мое горло, просовывая палец под нож.

Рывок. Словно дёрнули за поводок. Его вторая рука чувствительно придушивает, не позволяя пошевелиться.

- Бля... Это что ещё в нем...

Наклоняется над моей шеей.

Я кутаюсь в спальник.

Что-то там режет и рвет аккуратно.

- Ого...

- Псих! Ты чо там? - настороженный голос Йоды.

- Иди-ка, глянь.

Они нависают надо мной, закрывая пламя огня и пробуждая глубинные страхи. В глазах темнеет. Я чувствую слишком близко их запахи - никакого парфюма, как у Алишера. Только дым, кожа, хвоя, табак, немного бензина, и мужской запах... Это заполняет меня, пугая тело. Их пальцы властно берут за горло, подбородок, крутят мою голову, тянут ошейник.

Паническая атака накрывает, вынуждая судорожно вдыхать.

Головой я понимаю, что их интерес не к моему телу, а к ошейнику. Но все равно накрыло!

Я пытаюсь контролировать это и задерживаю дыхание. Закрыть глаза и отключиться. Потерпеть.

- Тут под кожей сетка-паутина. Титан походу.

Дёргает ножом поводок еще раз.

- Сталь бы он рассек.

- Брюлики что ли? Интересная комбинация - не снимающийся ошейник и брюлики.

- Опа. Маячок, смотри.

Атаки случаются со мной без всякой логики. В совершенно неожиданных ситуациях. Я покрываюсь холодным потом, тело немеет. И кажется, что я умираю... умираю... и никак не умру! Задыхаюсь... отключаюсь... Но все равно в сознании. От адреналина тошно.

Чувствую, как мою руку перехватывают. А потом сжимаю на запястье. Пульс долбит в чужие пальцы как отбойный молоток.

- Псих, стоп. Отпусти её, - отталкивает его руки Йода.

- Сейчас, погоди... - словно его отвлекают от интересного дела.

Кислород заканчивается совсем, и я судорожно втягиваю порцию воздуха. И кажется сейчас наконец-то отключусь.

- Тормози, сказал. Убери руки от нее. Спокойно... - за спальник поднимает меня Йода в положение сидя. - Тебя никто не трогает. Дыши. По квадрату, - напоминает он. - Всё хорошо.

Отходят. Поглядывая на меня, тихо разговаривают.

Рассматривают то, что вытащили из моего ошейника. Это чтобы следить?

Заворачивают маячок в фольгу.

Меня отпускает. Но накрывает слабостью и опять начинают стучать зубы. Псих пытливо смотрит мне в глаза.

Стыдно и неловко. Отвожу взгляд.

Он возвращается.

- Тебя никто тут не тронет. Отвечаю. И лично прослежу.

Накрывает спальником.

- Но в баню идти придется. Больную мы тебя точно не дотащим. Будешь меня слушаться, будет всё хорошо.

Я это уже слышала. И хорошо не было!

Но выбора нет...

Костер наконец догорел. Его жгли часа два не меньше.