Рикэм-бо «Стерегущий берег» (СИ) - Кротков Антон Павлович - Страница 69

На шее у гарпунщика болталось ожерелье из четырехсантиметровых зубов белой акулы-гиганта. Помимо неких тёмных дел всю свою жизнь Джефф ловил «белую смерть» — акул-людоедов, зарабатывая этим опаснейшим ремеслом на кусок хлеба. Почти всех своих акул он, по собственным словам, убивал в честном бою, не прибегая к гранатам и огнестрельному оружию.

Кровяное давление пожилого мужчины скакало до небес, нервы были вконец расшатаны. Но все равно он не согласился бы ни за какие деньги поменять свою работу на занятие поспокойнее. В этом была особая философия.

— Когда вы выходите в океан, — если, конечно, вас не засунули туда насильно, — рассуждал Джефф, выразительно поглядывая на Исмаилова, — вы добровольно входите в мир, в котором больше не являетесь царём пищевой цепочки. В океане вы запросто можете стать пищей. Понимаете — для крупных акул вы всего лишь доступное мясо. Они съедят кого угодно, когда голодны, и если смогу добраться до человека, то почему они должны отказывать себе?! В том числе запросто могут сожрать и вас. Если вам это не нравится, отправляйтесь в гольф-клуб и бросайте мячи в лунки — и никакие спинные плавники не затеют вокруг вас танец смерти. Я всегда отдавал себе в этом отчёт. И сознательно выбирал риск, ибо жизнь без риска то же самое, что безалкогольное пиво!

Впрочем, на этот раз Джеффом двигал не обычный охотничий азарт, а маниакальное желание отомстить. Поэтому даже если бы этому фанатику сейчас сказали, что акула вначале отгрызёт ему ноги, чтобы позабавиться игрой с ещё трепыхающимся обрубком, он не изменил бы своего решения. Штука была в том, что и Исмаилов тоже оказался заложником ситуации и не мог дать задний ход. Хотя и осознавал, что ввязался в авантюру.

И с самого начала всё как будто складывалось против безрассудной затеи. На выходе из залива путь лодке преградил пограничный катер. Он вышел им наперерез с завыванием сирены. На ходовом мостике катера рядом с рулевым матросом потягивал пиво мужик в капитанской фуражке. Когда суда сблизились, Джефф отдал ему честь, приложив кончики пальцев правой руки к козырьку своей кепки-бейсболки.

— Моё почтение, славной береговой охране соединённых Штатов! Привет, Генри!

— Привет, старый греховодник! — дружелюбно ответил через рупор начальник морского патруля.

— Сколько мы не виделись?

Пограничник задумался и ответил:

— Да пожалуй годика полтора-два, как не пересекались.

— Смотрю, всё бегаешь, как старая гончая. На пенсию то не собираешься?

— Сам не уйду, пусть выгоняют. Хотя сейчас начальство с нами ветеранами не церемонится, сейчас все делают ставку на молодых. Демобилизованные с флота идут к нам косяком. Так что скоро буду искать себе новое место. Как, возьмёшь меня матросом, Джефф?

— Ты же знаешь, Генри — я одиночка: сам себе и шкипер, кок и бухгалтер.

На это пограничник хитро заметил, кивнув на Исмаилова:

— Однако сегодня ты не один.

— Просто повезло. Сезон кончается, а тут вдруг возник шанс подзаработать.

— Да, да, знаю, ты у нас универсал, даже наживку для акул собой подменяешь, — хохотнул пограничник.

— Стараюсь. Рад был с тобой поболтать, дружище.

— Я тоже, Джефф. Хотел бы сказать, что только ради этого тебя и тормознул. Сам знаешь, самые хорошие новости — это отсутствие новостей. Но, к сожалению, должен сообщить, что действую по запросу полиции.

— К чему мы им?

— Черт их разберёт! Откуда мне знать, приятель. Может, в Вашингтоне приняли новый закон о защите акул, и тебе хотят пришить серийное убийство. А может контрабанда.

— Учти, Генри, если меня снова потащат в суд за контрабанду спиртного, как тогда в тридцать втором, то я вызову старого лысого хрена в свидетели своей кристальной честности — пообещал охотник.

Пограничник рассмеялся и снял с головы фуражку, на солнце заблестела внушительная лысина. Разговор закончился так же как и начался — на шутливой ноте:

— Боюсь тогда, старина, вместо пенсии меня тоже упекут за решётку, — ответил охотнику лысый офицер. — С твоей репутацией и неумением держать язык за зубами ты уже лет пятнадцать дышишь вольным морским воздухом в кредит. Так что уволь.

Напоследок пограничник объяснил, где найти пославших его полицейских, пожелал им удачи.

На берегу возле кирпичной пристройки к заброшенному маяку стояла знакомая машина. Место было выбрано уединённое. Принимая во внимание пылкий нрав того, кто здесь притаился, следовало приготовиться ко всему. Тем не менее, Исмаилов постарался убедить напарника, что сумеет сам решить проблему. Матёрому охотнику было не по душе, что его отодвигают на вторые роли. Он к этому не привык и страшно злился. Но так как они договорились, что в этой экспедиции Исмаилов будет вроде как за капитана, то моряк пошёл на хитрость, заявил, что ему тоже надо зайти в дом, так как он не может зажечь свою сигару на ветру.

— Не обижайтесь, Джефф, — прямодушно обратился к напарнику Игорь, — но этому полицейскому нужен только я. Мы просто напрасно потеряем время.

Игорь вошёл в дверь. Внутри пахло сыростью и старой штукатуркой. Он поднялся по скрипучей лестнице. В глубине пустой комнаты у окна на сломанном стуле сидел жгучий брюнет в одежде цветов ночи.

— Сержант Родригес? Вот так сюрприз! — Исмаилов сделал вид, что удивлён. — У вас снова появились веские основания увидеть меня?

Свет из окна слепил Исмаилова; прикрывая глаза рукой, он услышал вкрадчивый голос, в котором чувствовалась едва сдерживаемая ярость:

— Да, да, начальство запретило мне вас беспокоить без веских на то оснований. Но у меня появилась информация, что вы решили скрыться и для этого наняли лодку.

Исмаилов подошёл ближе и увидел лицо сержанта. Родригес находился в несколько «туманном» состоянии, но странное дело от него не пахло спиртным. Похоже, что темпераментный южанин просто ошалел от злости и отчаяния из-за того, что ему мешают разобраться с подозреваемым; и следовательно, он может пролететь мимо освободившейся должности, к которой страстно стремится. Игорь не без удовольствия наблюдал, как коп бесится от собственного бессилья.

— Уверяю вас, сержант, я никуда не сбегу. Если не верите, можете хоть позвонить моему адвокату. Если забыли, его зовут Ян Слонг и он мастер ломать карьеры зарвавшимся полицейским.

Родригес зло улыбнулся, голос его стал ещё вкрадчивее:

— Этот ваш адвокат… Он ведь берёт за свои услуги по высшей категории. Откуда у скромного университетского преподавателя такие деньги?

— Вы прекрасно знаете, сержант, что я не обязан отвечать на этот вопрос. Да и зачем вам это знать, вы ведь расследуете дело об убийствах?

— Просто вы мне непонятны. И пока я вас не разгадаю, — не отстану. Всё-таки просветите наивняка, как при таком скромном жалованье возможно нанять одного из самых дорогих адвокатов.

Сержант смотрел на него в упор, но Игорь не отвёл глаз. Он скрестил руки на груди, показывая, что не позволит себя запугать как в прошлый раз.

— Простите меня за прямоту, сержант. Но ваш покойный шеф больше располагал к задушевным беседам. С вами же откровенничать меня как-то не тянет.

— И всё-таки я намерен сопровождать вас, — объявил сержант.

Игорь развёл руками.

— Не хотелось бы выглядеть невежливым, но наша лодка действительно слишком мала, и там нет места для третьего пассажира. К тому же предполагаю, что её владелец станет возражать.

— В таком случае ваша прогулка вообще не состоится, ибо я намерен провести гражданскую конфискацию лодки, — объявил Родригес. — Вот ордер.

Игорь забеспокоился:

— На каком основании? Разве этот человек совершил преступление?

Родригес ухмыльнулся, он наслаждался ощущением себя хозяином положения.

— Джон Дин Купер по кличке «Джефф» попал в поле зрение полиции в бытность свою контрабандистом. С тех пор никто не снял с него подозрение в связях с организованной преступностью.

Родригес снисходительно пояснил, что для проведения гражданской конфискации средства преступного промысла, коим в данном случае выступает моторный катер, в штате Калифорния вполне достаточно одних подозрений, которые могут быть приравнены к преступлению.