Вперед в прошлое! (СИ) - Ратманов Денис - Страница 31

— В натуре? — не поверил своим глазам Чабанов. — Так ты крутой?

— Тетка с Камчатки привезла, — как-то виновато сказал Илья. — Мы бы такое не купили.

— Спасибо, брат! — совершенно безэмоционально сказал Рамиль.

Илья принялся мазать ножом икру на заранее порезанный батон. Борька потянул руку к лакомству, но я на него цыкнул:

— А ну не шакалить по кухне!

— Ща, подожди, выпьем, тост скажем, — успокоил его Илья. — Чокнемся и поедим.

Управился он быстро, разлил колу по им же принесенным бумажным стаканчикам. Мы расселись по краю покрывала, он встал и произнес:

— Выпьем за начало свободы! Чтобы лето длилось вечно.

В голове крутилась песня: «…в том месте, где лето, кончается летом».

— Мы откинулись, мужики! — крикнул Рамиль. — Ура!

Мы соприкоснулись стаканчиками. Сделав глоток, Рамиль занялся шашлыком, и ноздри защекотал одуряющий запах жареного мяса. Я смотрел на парней и радовался вместе с ними, это ведь их первый взрослый выход на природу. Шашлык настоящий! Мясо! Вкусная еда! Костер! И только начинается лето, впереди столько интересного!

Я для Наташки отложил бутерброд с красной икрой, пару колечек огурца и половинку помидора. Рамиль наконец снял шашлык с огня. Он немного подгорел, но это не беда. Каждому, с учетом Наташки, получилось по три средних куска. Только мы приступили к трапезе, как донесся ее голос:

— Стоять-бояться! Все не сожрите!

Наташка подбежала и уселась рядом со мной, высыпала на скатерть-покрывало конфеты. Девочка есть девочка. Восторгаясь на разные лады, она отведала икры, шашлыка, вот только чувствовалась в ее голосе усталость, что ли.

Отобедав и одновременно отужинав, мы поиграли в дурака, потом парни устроили жабьи бега: выкопали траншеи, выложили камнями дорожки, наловили лягушек и пустили их по дорожкам, тыкая в зад хворостиной. Раз за разом выигрывала зеленая лягушка Ильи, которую он назвал Карлом. Хохот стоял такой, что сойки разорались. Только Наташке было невесело, и вкусное мясо она ела без аппетита.

— Что случилось? — спросил я, пока остальные не слышали.

Ее перекосило, но она ответила:

— Меня Арина с днем рождения поздравила, прикинь?

Я не понял, о чем она, и переспросил:

— Перепутала?

— Не совсем. У нее мать шмотками торгует. Так вот. Папочка наш пришел покупать джинсы дочери на день рождение. Так и сказал — «дочери», б…ть! Аринка и подумала, что это он мне! Что она просто забыла, когда у меня днюха!

Наташка вскочила и принялась с остервенением пинать камни. Когда один чуть не ударил Бориса по голове, объяснила:

— Ты понял, да? Это у Анжелки днюха! А Аринка думала, что у меня. Он ей — джинсы купил! А мне трусы подарил стыдные, как у бабки! И носки. Типа, отвянь.

— Сука, — только и выдавил из себя я.

Черт, с Лялиной-то я и не поговорил, рыбалкой увлекся, дорвался до бесплатного! Хотя что это изменило бы? Или изменило? Вот что гопникам ничего не сломал и по башке от них получил, это я лоханулся.

Устав баловаться, к столу вернулся Илья, потянулся за печеньем. Наташка пробормотала:

— Вы же знаете, да, что Русю отпустили, а Зяму закрыли, потому что он взял вину на себя?

Я закатил глаза и выругался.

— Да знаем мы. Все знают.

Борис прищурился и выпалил:

— Это ты специально сказала, да, чтобы нам праздник испортить?

Наташка надулась и отвернулась.

— Вообще-то я как лучше хотела.

— Ага, ты всегда так!

— Так, ша! — Я вскинул руки. — Все это моя недоработка. Русю надо валить.

— В смысле? — уточнил Илья.

— Сразу надо было что-то ему сломать. Я недооценил противника и огреб.

— Думаешь, он не успокоится? — прогудел Димон Чабанов.

— Теперь, когда кореша его закрыли — точно нет. Вот мы подумали, что это все хаханьки, и я по башке получил.

— И что делать? — спросил Илья.

— Ноги ему сломать, вот что. У дома караулить и бить. Чтобы он нос высунуть боялся и понял, что связываться с нами себе дороже. Но поодиночке ходить будет нельзя… — И тут перед глазами нарисовался отцовский обрез, вот бы взять его на несколько дней!

Стащить, что ли? Снарядить гильзы крупной солью…

Прерывая мысли, на губу капнула капля. Я запрокинул голову и увидел, как на по-вечернему яркое небо наползает чернильная туча. Вдалеке громыхнуло.

Илья встал, посмотрел на речку и махнул вперед:

— Пора сворачиваться. Посмотрите, как речка наполнятся, нас сейчас смоет!

Я глянул туда же и присвистнул: прозрачный ручеек, который мы переходили вброд, бурлил, пенился, уровень воды поднимался буквально на глазах. Нехило так льет там, в горах! Подтверждая мою догадку, мимо проплыл дохлый пятнистый поросенок, застрял в нагромождении хвороста. Смыло его, что ли, а потом обо что-то приложило? Толстое бревно протаранило плотину из веток, как ледокол, и поросенок поплыл дальше.

— Уже уходить? Давай еще останемся, — принялся канючить Борька. — Спрячемся под деревьями. Не хочу домой!

— Начало восьмого, — сказал Илья.

— Уже? — Наташка вскочила, забыв о своей обиде. — Там же Санта-Барбара!

— Да успокойся ты, все равно понятно, что там дальше будет.

— Хорошо посидели, — резюмировал Чабанов.

Все принялись быстро доедать недоеденное и распихивать вещи по сумкам. Рамиль отмыл шампуры и залил костер водой. Из еды остались грибы, которые, чтобы не тащить, мы принялись есть прямо из банки, и пара печений с конфетами, нашедшие приют в моей сумке.

Минаев запрокинул голову, посмотрел на небо и сказал:

— Народ, бежим…

Не успел он договорить, как небо расчертила молния, громыхнуло. Гроза была совсем рядом, и мы всей толпой рванули по домам.

Начали падать капли, и вырвавшийся вперед Рамиль заголосил, намеренно изображая кавказский акцент:

— Догоняет! Дождь башка попадет, совсэм мокри будет!

Рамиль, Димоны и Илья добежали до остановки и спрятались там, чтобы доехать на автобусе. До нашего дома оставалось полкилометра, и мы, побивая рекорды, устремились к цели. И всего-то метров двести не добежали, как хлынул дождь. Да какой! Настоящий тропический ливень!

Промокли мы мгновенно. Я не помню такого дождя! Ничего не видно, впереди стена. Тяжелые капли наотмашь хлестали по лицу. Обрушиваясь в лужи с лязгом и грохотом, заглушали грозовые раскаты.

В кедах захлюпало, и я их снял, побежал босиком, хохоча и подставляя лицо дождю.

— Классно! — заорал на ухо Борис. — Помылись после тренировки!

Вдалеке показались горящие фары автомобиля, мы отошли к обочине. Мимо проехала «Нива», обдав нас волной воды.

— Душ! Бесплатный душ! — заорал Борис и ломанулся следом.

Все, спешить было некуда, и мы топали не спеша. Вода все прибывала и прибывала, вот уже несется по дороге река чуть ли не по колено.

Замерзнуть мы не успели — из-за нитей дождя нам навстречу выдвинулся силуэт нашего дома. Мы остановились в подъезде, и с нас натекли три лужи, слились в одну.

— Родители прибьют, — констатировал Борис и потух.

— Нас трое, их двое, — сказал я. — Будем держать оборону вместе.

Отец по обыкновению отсутствовал — и слава богу! Мама, смотрящая «Санта-Барбару», выглянув из комнаты, только и сказала:

— Сюда не ходите, раздевайтесь там!

Мы принялись разоблачаться. Наташка поленилась расшнуровывать кеды, стянула один, наступив на пятку, потом второй, протяжно застонала, села на корточки, закрыла лицо рукой и заревела. В руке она держала кед, разошедшийся по шву.

— А этой сучке — джинсы! — Она с размаху швырнула кед о стену.

Мама сделала вид, что не заметила этого. Я обнял сестру.

— Не переживай, скоро купим тебе такие кроссы — все от зависти лопнут!

Она стиснула меня так, что я чуть праздничного ужина не лишился. Едва мы успели переодеться, вошел отец, протопал в спальню, весело насвистывая себе под нос мелодию «сердце красавицы». Мать слетела с моей кровати и запорхала вокруг него, мы тотчас заняли освободившееся место.