Хэдон из Древнего Опара - Фармер Филип Хосе - Страница 41

• Предыдущая
• 41/58
• Следующая

Квазин поднялся, схватившись за край стола массивными пальцами.

— Вон, ты сказала? Откуда — вон?

— Вон из этого форта! — кричала Минего — Ты можешь спать у ворот, подобно выброшенной собаке; это все, что я могу для тебя сделать, но ты не останешься на этой земле! До тех пор, пока Голос Кхо не возвестит о том, что ты стучишься в ворота, и до тех пор, пока она не скажет, что ты можешь войти!

В какой-то момент Хэдон подумал, что Квазин намеревается опрокинуть стол. Хэдон отодвинул свой стул назад, одновременно посоветовав шепотом Лалиле и девочке уйти от греха подальше. Он заметил, что Пага уже так и сделал. Но Квазину, который весь трясся и глаза которого, казалось, извергают потоки черной лавы, удалось сдержаться.

— Только потому, что я не хочу вновь обидеть могущественную Кхо, я не стану прорываться через форт, убивая всех подряд. Я уйду. Но, жрица, я не намерен околачиваться вокруг, подобно шакалу в поисках объедков. Может пройти несколько месяцев, прежде чем придет сообщение от Голоса Кхо, а я нетерпелив! Я отправлюсь внутрь страны, и горе тому, кто осмелится встать у меня на пути! Я сам пойду к горе Кхо и там отдам Ей себя на Ее милость!

— Если ты попытаешься пройти без Ее разрешения, ты погибнешь! — воскликнула жрица.

— Я учту такую возможность, — бросил Квазин и вышел.

Хэдон пошел вслед за ним и застал его в тот момент, когда он выходил из комнаты, держа в руках огромный топор.

Квазин спросил:

— Эй, кузен, не хочешь ли ты остановить меня?

— Зачем? — спросил Хэдон. — Нет, я не пытаюсь вмешиваться в твои дела. Но несмотря на то, что ты оскорблял меня и досаждал, словно муха на носу, мне бы не хотелось, чтобы ты покончил жизнь самоубийством. Я умоляю сделать то, что тебе велела жрица. Оставайся здесь до тех пор, пока Кхо не разрешит тебе войти или удалиться.

— Кхо — женщина и, несомненно, к настоящему времени уже изменила свои намерения относительно меня, — произнес Квазин. — Нет, я пойду к Ней и потребую, чтобы Она сказала Сама — да или нет. А что до того, что меня могут убить, прежде чем я доберусь до места, это вздор. Я не собираюсь идти тем путем, где меня могут увидеть. Я прокрадусь сквозь страну, как лисица. Когда доберусь до Кему, уведу лодку и переберусь на ней на остров. А затем пойду тихонько и ночью поднимусь на гору и окажусь пред лицом прорицательницы, Голосом.

— А если Кхо все еще непреклонна?

— Тогда мне только и останется, что изнасиловать жрицу и скинуть храм вниз ударом топора, — ответил Квазин. — Если же я умру, то мне не доведется проявить такую кротость.

— Временами мне кажется, что ты говоришь столь фантастические вещи, — сказал Хэдон.

— Конечно, именно так, — сказал Квазин.

Он вышел из комнаты, которая неожиданно стала казаться значительно большей по размеру.

Хэдон вернулся в столовую. Лалила спросила его:

— Что он собирается делать?

— Квазин и в самом деле безумен, — произнес Хэдон. — Кхо лишила его разума, и я боюсь, что вскоре она лишит его и жизни.

— Возможно, ему лучше уйти, если Она так решила, — сказал Пага. — Квазин — скверное создание, полное алчности и ненависти. Но если губить всех подобных, в этом мире останется всего несколько человек. Для самого Квазина уйти — благо.

— Давайте больше не будем говорить о нем, — попросила Минего. — Лалила, дорогая, присядь и мы побеседуем о тебе. До того, как этот слоноподобный фигляр прервал нас, ты говорила мне, что в своем народе ты являлась жрицей луны.

— Не я, — ответила Лалила. — Жрицей луны была моя мать. Я бы стала ею, если бы мое племя не исчезло с лица земли.

— А каким еще богиням ты поклоняешься?

— Многим. К тому же, мы поклоняемся и многим богам. Но самыми почитаемыми божествами являются Луна и Солнце. Они сестры-близнецы, дочери неба, которое передало им во владение свою империю после того, как оно создало первых людей.

— Ах! — выдохнула Минеко. — У нас Солнце олицетворяет бог Ресу, но в древние времена Ресу являлся Бикедой, богиней. В некоторых сельских местностях и горных районах ей поклоняются до сих пор. Точно также и Бхукла когда-то была божеством войны, но потом ее вытеснил Ресу, и она стала богиней мечей. Все это произошло из-за того, что род Клемсааса, люди Орла, завоевали Кхокарсу, когда она была ослаблена землетрясением и чумой. Клемсааса стремились сделать Ресу главнее, чем Кхо, но им это не удалось. Жрецы Ресу и сейчас не прекратили бороться за первенство, даже несмотря на то, что тем самым искушают Кхо навлечь на себя Ее гнев.

— Я не понимаю, — сказала Лалила, — Как могут деяния смертных являться причиной перемен на небесах?

— Это очень сложный вопрос, и ответ на него весьма непрост. Когда я училась в колледже, мне все это объясняли, но чтобы растолковать это тебе, понадобится много времени. Во-первых, мне придется определить технические термины, а это может привести к еще большей путанице. Но ты, возможно, станешь более осведомленной, когда доберешься до города Кхокарса. Поскольку ты жрица Луны, хотя бы даже и чуждого нам народа, Авинет, скорей всего, примет решение ввести тебя в сан священнослужительницы.

— По мнению Саххиндара, я действительно смогу принести пользу, если стану жрицей, — призналась Лалила.

— Саххиндара! — воскликнула Минего. — Бог Стрелец являлся тебе во сне?

— Это был не сон, — отвечала Лалила. — Саххиндар во плоти говорил и ходил со мной, как человек, столь же реальный и осязаемый, как Хэдон. Именно он направил Пагу, Абет и меня сюда. Он взял нас под свое покровительство.

— Это правда? — жрица повернулась к Хэдону и Хинокли.

— Правда, Минего, — ответил Хинокли. Я сам присутствовал там, когда Сероглазый Бог поручил нашей экспедиции вернуться в Кхокарсу и проследить, чтобы Лалиле обеспечили безопасность и уважение. Очевидно, вам это не известно.

— Но почему вы не рассказали мне этого раньше? Я думала, что ваша экспедиция носила лишь научный характер.

— Времени было так мало, о Жрица, — произнес Хинокли.

Минего, казалось, пребывала в замешательстве.

— Я совсем ничего не понимаю. Саххиндар был изгнан Кхо, поскольку ослушался Ее. А потому жрецы Ресу объявили, что Саххиндар — союзник Ресу.

— Он не бог, Минего, — произнесла Лалила, — хотя он подобен богу. Саххиндар сам рассказывал мне, что он всего лишь смертный. Он говорит, что он — путешественник во времени, что родился в будущем, отстоящем от нашего времени примерно на одиннадцать тысячелетий, и что он путешествовал в прошлое при помощи…

Лалила заколебалась:

— В нашем языке нет слова, которым можно было бы обозначить вещь, которая доставила его. Чтобы назвать ее, он употребил слово из своего собственного языка… машина, мне кажется так.

— А что такое эта… масина, — спросила Минего, не способная выговорить звук ш.

— Это что-то вроде лодки, на которой установлено устройство, двигающее ее сквозь время, подобно тому, как лодку устремляют вперед деревянные весла.

— Прошу прощения, жрица, — вмешался Хэдон. — Лалила никогда не видела лодок с парусами. Более уместно было бы сравнить время с ветром, который толкает вперед паруса лодки.

— Но именно Саххиндар научил род Кхоклем разводить растения и одомашнивать животных, изготавливать кирпичи, делать бронзу, познакомил их со сложением, вычитанием и умножением, — напомнила Минего. — Произошли эти события два тысячелетия назад. Могут ли люди жить так долго?

— Саххиндар сказал, что в далеком будущем несколько человек владеют эликсиром, предохраняющим от старения, — сообщил Хинокли. — Но я сам слышал, как он отрицал свою божественность.

— Знают ли об этом во дворце? — спросила Минего.

— Знают, — уверил Хинокли. — Могу себе представить, что такое откровение вызвало бурю протеста в колледжах.

— Подобные вещи выше моего понимания, — призналась Минего. — Я слишком долго прожила в этом изолированном месте, чтобы помнить всю философию, которую изучала, будучи молодой девушкой. Пусть в колледжах судят, что это значит. Я пошлю всех вас в сопровождении эскорта к жрице в Миклемресе, а она уже решит, что делать с вами.

• Предыдущая
• 41/58
• Следующая