Смерч навстречу. Даром (СИ) - Нарватова Светлана "Упсссс" - Страница 35

— Финансово.

— Давай не будем поднимать тему финансов, — предложила Дарья.

— Хорошо, — обрадовался Поляков.

Он был совсем не против, чтобы его использовала Даша, но на ее мамомонстра щедрость Пашиной жабы не распространялась. Поэтому в целом он выдохнул с облегчением.

— И про твоего Николая Владимировича я знаю, — решил окончательно раскрыть карты Поляков.

— Что именно ты про него знаешь? — Дарья закаменела под его рукой.

— То, что он твой последний начальник. И что твоя мама пытается тебя под него положить. Меня любое его упоминание просто бесит! — Паша не сдержался и показал свое истинное отношение.

— Меня тоже, — глубоко вздохнув, призналась Даша.

Кощею очень хотелось спросить: «Это он? Это он тебя насиловал?». Но не рискнул. Его счастье было слишком шатким и могло рухнуть буквально от пары слов. Например, «Николай Владимирович».

— Ты к нему не вернешься? Ради мамы?

— Ни за что. Я к нему не вернусь ни за что. Ни ради мамы, ни ради папы, ни ради кого другого.

Паше бы хотелось, чтобы ее слова звучали по-другому: «Мне нужен только ты». Но он был согласен и на такую формулировку.

— Что еще ты видел? — спросила Дарья.

Еще он видел, как Несветаева себя удовлетворяла. И был бы не прочь посмотреть на это в реале. Но… женщины так непредсказуемы. А счастье такое шаткое…

— А еще я видел как ты работаешь.

— И все?

— Как пьешь чай с сушками.

— Все?

— Как переодеваешься.

— Извращенец!

— Даша, а предыдущего нашего общего сексуального опыта тебе не хватило, чтобы прийти к этому выводу?

Дарья ткнула его острым локтем под ребро, и Паша рассмеялся.

Счастье — оно такое шаткое. Такое хрупкое.

Но такое… счастье.

Даша проснулась утром от стона. Стонал Паша. Она испуганно подскочила:

— Что случилось?

— Ты мне руку отлежала, — заржал Поляков, жеребец неохолощенный.

Дарья обиженно ткнула его в плечо.

— Драчунья! — обозвал ее Пашка и, продолжая растирать руку, показал язык. — Или драчушка.

— А ты тогда «дрочушок», — ответила той же монетой Даша. — Как я могла отлежать тебе руку, если ты всегда свернувшись спишь?

— А вот. Как-то ты меня распрямила. Я в туалет, — он поднялся с кровати.

— Я без этой информации прямо погибла бы во цвете лет, — буркнула Несветаева.

— Этого я и боялся. — Поляков пошлепал прочь босыми ногами по полу.

Даша рухнула на кровать, уперлась взглядом в белоснежный потолок и задумалась. Сегодня все было не так как всегда. Ее не напрягала нагота, необходимость болтать, и за вчерашнее не было мучительно стыдно. Напротив, она была полна энергии, и даже было жаль, что сегодня выходной.

Хотя как раз в выходной тоже можно много всего сделать. Только она еще немного отдохнет, а потом начнет свершать свершения и подвигать подвиги.

…Ничего себе она вчера порвала отношения! С гарантией, так сказать.

С утра уже не хотелось мчаться работать куда-то в сельмаг и вообще покидать уютную постельку. Вчера она выплеснула на Пашу весь груз своих обид и ненависти, — на него лично, и на всех до кучи, — и сегодня на душе было легко и ясно, как, наверное, и должно быть солнечным майским утром. Из приоткрытого окна была слышна перебранка воробьев, и веяло тем самым особым майским воздухом, в котором смешался запах опадающих тополиных почек и молодой листвы.

Поляков не обиделся.

Ему даже понравилось.

— Будем валяться или завтракать? — вернулся Паша, тоже весь полный энергии.

Отвечать было лень, тем более что Дарья не определилась.

— Могу предложить другие альтернативы. — По игривому виду и тону было понятно, какого рода альтернативы он готов предложить.

— Не-не, у меня зубы нечищены. Остальное, кстати, тоже. Чур я первая в ванну!

— Мы можем вдвоем.

— Мы вдвоем в твою ванну не влезем.

— Это в твою ванну мы вдвоем не влезем, — возразил Поляков.

— В мою ты и один не войдешь. А если и войдешь, то не выйдешь. В дверях застрянешь.

— Во-от. А если я помещусь, то для тебя место найдется. Живот втяну, и ты втиснешься. Тебя до нормальных габаритов еще откармливать и откармливать. Иди мойся. Пошел я завтрак готовить. Что ты хочешь?

В дУше у Несветаевой мелькнула мысль, что, наверное, так и должно выглядеть утро в нормальных семьях. Которой у Даши никогда не было.

И никогда не будет.

Она не сможет придать Полякова.

И остаться с ним не сможет. Нет ничего тайного, что рано или поздно не стало бы явным. Дарья предпочла бы оказаться в момент, когда Паша узнает о ней правду, подальше. Не из страха. Просто она не чувствовала в себе сил это пережить.

Все, что ей дала судьба — это несколько дней до окончания срока, установленного заказчиком. А потом она все же уйдет из жизни Паши навсегда. Он заслуживает лучшего, чем она. Хорошую, честную, чистую девушку, а не такую шваль, на которой негде ставить клейма. Теперь все, что было раньше, казалось грязным и пошлым.

Ничего.

Прорвемся.

Теперь Даша знала, что мужчины разные.

Это открытие было неожиданным и не вязалось с привычными представлениями о мире, как если бы ей довелось встретить взаправдашнего Деда Мороза. Несветаева пока не знала, что ей делать с новыми знаниями, или что делать со старыми, но вместе они не стыковались никак.

На завтрак была яичница, посыпанная зеленью. С жидким желтком, который Дарья вымакала кусочком хлеба. Очень вкусно. Так вкусно, что Паша приготовил еще.

— Даш, слушай, у меня мысль появилась. — Он выкладывал яйцо на тарелку. — У меня все равно комната, где тренажеры стоят, пустует, фактически. Я только в спортзале занимаюсь. Хочешь, я сделаю тебе кабинет? И ты деньги сэкономишь, и мне приятно.

Несветаева подняла на него взгляд, не зная, как реагировать на предложение.

— Я хочу, чтобы ты была со мной. — Он сел за стол. — Мне плохо, когда тебя нет. Не хочу тебя пугать и обманывать. Я не знаю, что будет дальше. Мы с тобой оба непростые люди. У каждого из нас свой не самый радостный жизненный багаж. Я недавно общался одной девушкой. Психологом. Настоящим. У меня даже ее визитка осталась, — горячо добавил Поляков, будто его слова требовали доказательств. — Я рассказ ей о… нас.

На сердце у Дарьи горько екнуло от этого «нас».

— Она сказала, — продолжил Павел, — что у нас обоих есть проблемы установления долгосрочных отношений. Но если мы рискнем, если оба захотим, то у нас может получиться. Я — хочу.

Несветаева застыла с кусочком мякиша в руке, не зная, как реагировать.

— Я не давлю, — поспешил успокоить ее Поляков. — Не подумай. Если ты скажешь «нет», я пойму. Если тебе нужно время, я подожду. Не обещаю, что что-то обязательно выйдет. Возможно, через неделю мы взвоем друг от друга. Или через месяц. У мен не было такого опыта. Но мы можем хотя бы попытаться.

Что она должна была ответить?..

— Я подумаю.

Паша улыбнулся. Не радостно, но облегченно. Наверняка этот разговор дался ему непросто. Дарье он дался еще труднее, хотя она ни слова не сказала.

Она завидовала. Хорошо Полякову. Для себя все решил и перевесил ответственность на нее. Зачем она вообще влезла в этот заказ? Забилась бы куда-нибудь тихонечко. Работала бы какой-нибудь кассиршей в фастфуде… Или развозила бы заказы на Психе. Конечно, бешеных денег бы не зарабатывала, но на жизнь бы хватало. Ей — точно.

На маму бы не хватало. Но она объяснила бы маме, что пока не получается по-другому.

И тут Даша представила, что бы сказала ей мама, заикнись она про ограничение в средствах… О да, конечно, Николай Владимирович — великий спаситель сирых и убогих, благодетель и филантроп.

У Несветавой болью стянуло виски.

— Даша, что с тобой?! — испугался Поляков.

— Да голова что-то… Не знаю.

— А что с головой? Простыла? Давление?

— Ой, да все нормально, — отмахнулась она. — Поболит, поболит и перестанет. Паш, спасибо за завтрак. Было очень вкусно.