Смерч навстречу. Даром (СИ) - Нарватова Светлана "Упсссс" - Страница 36

Он напрягся.

— За предложение тоже спасибо. Было очень неожиданно. И приятно. Просто у меня есть определенные обстоятельства… Мне нужно все обдумать, Паша.

Он понимающе кивнул.

Лучше бы он ругался, требовал, возмущался.

Но он просто принял ее решение. Поляков действительно предлагал выбор. Не напирал, не настаивал. Давал ее свободу.

Сейчас.

Возможно, все изменится, когда он поймет, что решение будет не таким, как он хотел бы. Но прямо сейчас Даше хотелось разреветься.

Это было самое страшное наказание за ее бесчестные поступки. Вот оно, то, о чем она даже мечтать не могла. А взять нельзя. Никак.

— Можно, я поеду домой? — спросила Даша.

— Не могу сказать, что рад. Я хотел бы, чтобы ты осталась. Но если тебе нужно… Хочешь, я тебя отвезу?

— Спасибо, Паш. Я на скутере.

— Ты приедешь вечером?

— Я постараюсь.

— Буду ждать.

Всю дорогу до дома Дарья ревела — благо под шлемом видно не было. Ей было безумно себя жаль. Она злилась на Полякова, на маму, на заказчика, на Спрута. На себя. Хотелось что-нибудь разбить. Или ударить. Или чтобы кто-нибудь ударил ее. Чтобы не так больно было внутри. Она прокручивала в голове, как расскажет Паше правду. Но каждый раз на моменте признания становилось так страшно, что она начинала реветь снова. От бессилия.

Дома запас слез и сил на истерику иссяк. И вообще сил. Несветаева доползла до ноутбука, рухнула на стул, вытерла слезы тыльной стороной ладони. Уставилась в монитор. Ей еще нужно работать.

Мозг отказывался воспринимать информацию. Глаза стали слипаться, и Дарья перебралась на диван.

Ее разбудил телефонный звонок. Рингтон показал — мама.

Ну мама — так мама. Действительно, пусть уже все сразу, что.

— Здравствуй, доченька, — радостно начала мама, и сердце сжалось в ожидании плохого.

— Здравствуй, мама.

Хорошо, что она уже проревелась. И даже проспалась.

— Что-то ты давно не звонила, — щебетала мама. — У тебя все в порядке?

— Да, мама. Все отлично.

Кроме того, что ей предстоит расставание с любимым мужчиной. Из-за собственной глупости, жадности и подлости. А так-то все замечательно!

— А почему голос нерадостный? — По интонации было понятно, что маму просто распирает от счастья.

— Да так, мелочи! Просто устала за неделю.

— Что же ты так себя загоняешь? — посетовала мама.

Чтобы, блин, все твои хотелки удовлетворить!

— Да ерунда. Просто еще не до конца после простуды оправилась.

— А я же говорила: не нужно было тебе уезжать. Ну ничего. Вот к тебе Николай Владимирович собирается ехать. Встретитесь, решите все свои недоразумения, все у вас наладится, и наконец ты…

Она еще что-то говорила, но Даша уже не слышала. В ушах шумело. Ладони заледенели и стали влажными.

— Мама, я не поняла, — прервала ее речь Дарья. — Куда едет Николай Владимирович?..

— Так к вам он едет в город. Дело у него там какое-то. — Радость так и перла из мамы во все стороны.

— Мама, я никому не говорила, где сейчас живу. Ни ему, ни тебе, никому другому!

— Даша, ну что ты как маленькая! Можно подумать, мэры по фамилии «Тяжелков» в каждом первом городе, — саркастически выдала мама.

— А откуда… — Несветаева хотела спросить «ты знаешь про Тяжелкова», но память, гадюка, подсказала, как она сама эту информацию выдала. Поэтому Даша спросила другое: — И ты меня ему сдала?

— Даша, что за блатные выражения?! — возмутилась мама. — Ты как со мной разговариваешь?

— Как с человеком, который меня предал!

— Ты просто не понимаешь своего счастья! За Николаем Владимировичем ты будешь как за каменной стеной!

— Как за тюремной решеткой я за ним буду!! — заорала Дарья. — Ты что, не понимаешь, что я сбежала именно от него?!

— Да что он тебе такого плохого сделал?!

— Все! Все плохое он мне сделал! Избивал меня, насиловал…

— Зачем ты мне сейчас лжешь, Даша? — строго спросила мама. — Ты просто хочешь сделать мне больно? Ты хочешь, чтобы мне стало плохо?

— А то, что мне больно и плохо, тебя не волнует?! Я тебе не лгу. В кои-то веки я говорю тебе правду. Ты думаешь, как я свои деньги зарабатываю? Как ты думаешь, сколько получает секретарша? Думаешь, этой суммы хватило бы на твоих врачей, на лекарства, массажи?! На окна твои пластиковые и ремонт в квартире?! Я — проститутка, мама. Только хуже. Я позволяю делать с собой все, что угодно, а потом ворую данные, шантажирую, подставляю…

— Как ты смеешь говорить мне такие вещи, Дарья?! Ты забыла, что разговариваешь с матерью?!

— Ну ты же хотела правды? Вот она — правда.

— Ты… Ты… Как ты могла?!

Дашу снова оставили силы. Все же две истерики за день — перебор даже для ее тренированной психики.

— Как могла, мама. Как могла. Я делала все, что было в моих силах.

— Ты… ты мне больше не дочь!

Сердце сжалось от боли, и слезы потекли из глаз.

— Как тебе будет угодно, мама. Надеюсь, тридцати серебряников от Спрута тебе хватит надолго.

Отключилась и вытащила симку из телефона.

Нельзя сказать, что события последнего времени развивались в соответствие с Пашиными планами. Точнее, планов-то у него обычно не было. Были хотелки. Так что правильнее было бы сказать, что события входили в некоторое противоречие с хотелками Полякова. Но чем больше он думал, тем больше приходил к выводу: иногда то, чего мы хотим, существенно отличается от того, чего мы хотим на самом деле.

Потому что на самом деле ему все нравилось.

Вот кто-нибудь заявил бы Кощею раньше, что он — «каблук», высмеял бы. Или в рог бы заехал козлу тупому за базар. А по факту скакал Паша вокруг Несветаевой сайгаком бодреньким и хвостиком подрыгивал в готовности исполнить любой каприз. Может, причиной тому было то, что капризов-то у Даши не было. Хоть заскачись — совершенно безопасно для сайгаковой психики и кошелька. Но Полякову хотелось верить, что руководит им нечто большее, чем банальная лень и жадность. За одну ночь он сбросил с души груз лет на десять, и теперь ощущал себя юным Гагариным в невесомости.

Паше нравилось даже то, что Дарья не согласилась сразу на его предложение. Душа, очистившись от мусора, жаждала тревог и страданий. Не по-настоящему, а так, немножечко. Просто, чтобы почувствовать, что она — душа ‑ живая.

Кощей позволил себе расслабиться. Хотя напрячься он бы себя сегодня точно не заставил. Организм был против. Категорически. Поэтому вместо спортзала Паша остался дома и пошел тягать веса в собственную качалку. Напоследок. Не может быть, чтобы Дарья не согласилась. А значит, впереди неминуемая перестановка. Тренажеры, пожалуй, нужно пристроить к делу. Подумать, где организовать тренировочную базу для фирмы. А комнату они обставят так, как Даша захочет.

Потом Поляков отправился в магазин, закупать продукты. Он надеялся, что Даша приедет. И ее нужно будет накормить чем-нибудь вкусненьким. Правда, он так и не выяснил до сих пор, что же она считает вкусным. Картошку она ест в виде пюре. А вот что предпочитает из мясного, Паша почему-то не выяснил. Отметил: за ужином обсудить.

Пришел, приготовил обед, поел, попялился в телевизор. Душе было тесно. Душа жаждала деятельности.

И тут прилетело письмо от Дока. Макс откопал сведения о регистрации собственности подонок Николая Владимировича. Паша тут же полез искать адрес, поднимать космоснимки, все такое. Жизнь наполнилась смыслом.

Домик оказался приличным котеджиком у черта на рогах. На таком отшибе, что добрые люди с благими намерениями такое себе не купят. Конечно, случаются в мире и отшельники, которых другие люди раздражают. Но подонок не производил впечатление отшельника. Например, с мамоностром, судя по тому, что довелось услышать Паше, он общался очень даже бодро и активно.

Нет, Кощею этот мрачный домишко в лесу не понравился.

Ему вообще не нравилось все, что было связано с «сифилитическим стручком».