Грех. Расплата (СИ) - "Jana Konstanta" - Страница 18

— Не сомневайся. Что бы ни случилось, хорошо?

Он чуть приподнялся, чтобы не без интереса рассмотреть заспанное личико девушки. Сдать ее на руки семье и самому отправиться домой — было б самым простым и удобным решением. Но переживет ли она, случись худшее, еще один удар? Предательство собственной семьи? И может ли он вот так взять и отпустить ее, не будучи уверенным, что все хорошо закончится? Простит ли себе, если ей не останется ничего, кроме как расквитаться с собственной жизнью?

— Ладно, сделаем так, — решительно заявил он, усаживаясь напротив. — Сейчас мы завтракаем, потом ты мне рассказываешь, где живешь. Я съезжу к твоему отцу и все ему расскажу как есть. Если он примет тебя обратно, я сегодня же отвезу тебя домой.

— А если не примет?

— Давай решать проблемы по мере их поступления. Лучше напиши отцу пару строк, что жива, что вернуться хочешь, и что я не враг вам, а то, мало ли, подумает еще, что это я тебя украл и обесчестил. Договорились?

Отыскать нужный дом труда не составило. От поместья, залитого солнцем и пестрым разноцветьем, за версту несло бедой — словно облако невидимое поглотило эти стены из старого камня. Вокруг суетились люди, вполголоса обсуждая беду соседа. На подъехавший к дому незнакомый экипаж никто внимания не обратил; под зловещий шепот страшилок и сплетен Этьен вылез из повозки и направился к имению, успев отметить, что тяжко здесь Кристине придется — этим людям лишь бы все языками молоть, приумножая да приукрашивая то, о чем понятия не имеют. Он боялся, что не откроют ему, устав от вереницы «сочувствующих», а по сути — излишне любопытных, жаждущих зрелищ и душещипательных подробностей, но дверь поддалась под крепкой рукой — что толку запирать, если каждый своим долгом считает пожалеть безутешного отца? А не пустить — так люди не поймут… Этьен вошел внутрь и осмотрелся, невольно прикасаясь к когда-то еще неразрушенному миру спасенной им девушки — довольно уютно здесь, светло и тихо… И только щемящая тяжесть повисла в этой тишине, твердя, что спокойная жизнь в этих стенах окончена.

— Хозяева? — не решившись в одиночку бродить по чужому дому, мужчина постучал по деревянному перестенку.

На незнакомый голос тут же выбежала заплаканная девушка, юная совсем, почти ребенок, вот только глаза у нее совсем не детские.

— Кто Вы? — отшатнулась от незнакомца девушка и, кажется, даже чуть побелела.

— Вы, вероятно, Эмма?

Девушка кивнула, да так робко, словно он убивать ее пришел. И он уже собрался возразить, что зла не причинит и бояться его не стоит, как за спиной ее возник седой мужчина лет пятидесяти с ружьем в руках и оттеснил дочь в сторону.

— Ни шагу — стрелять буду! — прорычал безумец, направляя ружье на опешившего гостя.

— Тихо-тихо, с миром я! — попытался успокоить Этьен, да только щелкнул затвор ему в ответ.

— Знаю я ваш «мир», гаденыш ты мелкий… А ну руки поднял и спиной повернулся! Одно движенье лишнее — и выстрелю!

— Хорошо-хорошо…

Он послушно поднял руки и развернулся как велено; вот уж не ожидал столь «теплого» приема!

— Я от Кристины, — поспешил разъяснить ситуацию Этьен, чувствуя, как холодный смертоносный металл упирается ему в затылок.

— Да кто бы сомневался, — усмехнулся ему в ответ убитый горем отец, и столько боли послышалось в стихшем голосе…

— Послушайте, я…

Договорить он не успел — мощный удар по затылку напрочь лишил его возможности оправдаться.

Пришел в себя он на просторной светлой кухне сидящим на добротном стуле. Связанным. Рук не чувствует, голова гудит, затылок болит… Сидящий напротив хозяин дома волком смотрит, ожидая возвращения к жизни непрошенного гостя.

— Ты зачем здесь? — глухо вопросил барон. — Мало тебе Кристины, за Эммой явился? Филипп тебя прислал? Так я ему тебя по кусочкам отправлю…

— Да не от Филиппа я… От Кристины я…

Со всей силы стукнул барон по столу, приняв слова незнакомца за издевательство. Его дочь мертва, и этому подонку лучше бы молчать сейчас, пока сам на тот свет не отправился!

— Отец! Да погоди ты…

Эмма, заподозрив неладное, подскочила к отцу и попыталась успокоить — похоже, она единственная здесь, кто еще способен адекватно себя вести. Хрупкая девчонка насильно усадила отца на место и крепко сжала его плечо.

— Эмма, — отчаявшись достучаться до обезумевшего барона, пленник обратился к девушке, — у меня письмо от Кристины — достань.

Письмо… Еще одно письмо… Барон едва не взвыл от боли.

— Эмма, не подходи к нему! — рявкнул он на дочь, но Эмма, уловив надежду в словах незнакомца, вопреки запрету отца послушно подошла и достала из-под рубашки пленника листок бумаги. Развернула, взгляд скользнул по строчкам… «Здравствуй, отец…»

— Отец, здесь почерк Кристины, — дрогнул голосок девушки.

А он не верил, до безумия боялся, что враг сидит перед ним, издеваясь. Что посмеяться пришел над отцом, что дочь не уберег. Что за Эммой он пришел… Что последнюю ниточку, держащую его на этой земле, оборвать хочет.

«Здравствуй, отец, — начала читать вслух девушка. — Это Кристина. Я жива. Ты человека, что придет к тебе, не обижай. Он умереть не дал мне…» Барон выхватил у дочери письмо, а Эмма, на секунду опешив, бросилась к связанному гостю, спеша развязать да извиниться за столь нерадушный прием, а у самой слезы градом покатились — жива Кристина! Жива ее сестрица любимая!

— Эмма, отойди от него! — все еще сомневался барон в намерениях гостя.

Но Эмма уже развязывала узлы, схватила руки мужчины и вдруг припала к ним, целуя.

— Простите нас!

— Ну это уже лишнее, — смутился Этьен, поднимая девушку с колен и тихо радуясь про себя, что недоразумение исчерпано.

— Вы простите, отец Вас за посланца от Филиппа принял.

— Да понял я уже.

— Так Кристина жива? Нам вчера письмо подложили, в нем сказано было, что нет больше Кристины.

— Жива. Жива ваша Кристина, — успокоил Этьен, а взгляд скользнул по лицу барона — по бледной щеке мужчины, что только что чуть не убил его, бежала шустрая слеза. — Она в гостинице сейчас, ждет Вашего ответа.

— Это что же получается, — растерянно поднял глаза на гостя барон, — она жива, но домой вернуться боится?!

— Так Вы готовы дочь принять после всего, что случилось с ней?

— Готов ли я?! Вы спрашиваете меня, готов ли я мою Кристину принять?!

* * *

В тягостном ожидании маялась Кристина, запертая в четырех стенах. Он задерживался — уж не случилось ли что? Нет, не нужно было втягивать его в свои проблемы — ушла бы тихо, без лишних слов, а он уехал бы спокойно, как и собирался… Кристина корила себя, вглядываясь на дорогу, а он все не появлялся. Казалось, остановилось время. Но время шло, и солнце покатилось на закат, и сумерки накрыли город.

Он вернулся, когда уже совсем стемнело. Кристина, словно изваяние, стояла у окна и терпеливо ждала. Скрипнула дверь. Девушка резко обернулась, вглядываясь в темный силуэт, шагнувший в комнату.

— Ты чего в темноте сидишь?

Он не спеша подошел ближе и зажег свечу.

— Ну и чего мы ревем? — улыбнулся Этьен, заметив мокрые дорожки на ее щеках.

— Что случилось? Почему так долго?

— Ничего не случилось. С отцом твоим разговаривал.

Он говорил тихо, легонько касаясь дрожащих ее рук. Кристина рук не вырывала, вглядывалась в уставшее лицо мужчины, а спросить, чем дело кончилось, все никак не могла решиться — страшно услышать, что семьи у нее тоже больше нет. А он молчал, подлец, как будто бы не понимая, что мучает ее, и все рассматривал ее как-то по-новому, словно примеряя все то, что узнал о баронской дочери, к жалкой трясущейся девчонке напротив.

— От меня отказались, да?

Этьен покачал головой и тихо улыбнулся:

— Тебя там очень любят и ждут.

Девушка всхлипнула, будто задыхаясь под тяжестью душевной ноши, а потом вдруг разревелась в голос да на грудь ему бросилась, что есть силы обнимая его за шею.

— Ну не плачь же ты, глупенькая, хорошо же ведь все, девочка… Все у тебя будет хорошо.