Грех. Расплата (СИ) - "Jana Konstanta" - Страница 19

Он обнял ее в ответ, осторожно коснулся волос, желая успокоить, по щеке провел, слезы ее бесконечные вытирая. Заметив обнажившиеся синяки на его запястьях, Кристина моментально отпрянула:

— Что это? Откуда?

— Не обращай внимания — маленькое недоразумение. Но людям Филиппа на глаза твоему отцу лучше не попадаться.

— Что он сделал с Вами?

— То, что сделал бы любой на его месте. Кристина, успокойся же. Ты же видишь, жив я, вот стою перед тобой. Говорю ж, обычное недоразумение. Успокойся, все хорошо. И вообще, если ехать, то лучше нам поторопиться. Отец тебя очень ждет. И Эмма тоже.

В поселение крытая повозка въехала глубокой ночью. Так лучше для Кристины — любое внимание со стороны сопоселенцев было бы сейчас лишним. В доме барона горел свет: гостей здесь ждали. Кристина нерешительно вылезла из повозки — страшно домой возвращаться, несмотря на заверения своего спасителя. Страшно отцу в глаза посмотреть. Порченная. Грязная. Осмелившаяся жить.

— Не бойся, все будет хорошо, — уловив настрой девушки, улыбнулся Этьен. — Иди.

Кристина сделала шаг навстречу к дому, а дверь уже распахнулась, и отец, чуть качнувшись, вышел им навстречу.

— Папа, — шепнула девушка, а он уже летел навстречу дочери, больше всего на свете желая обнять свою кровинку.

Крепким объятиям дочери и отца не страшны ни пересуды, ни укоры… До боли сжимал барон свою девочку, не пряча слез и все шепча:

— Жива! Жива! Жива…

— Прости меня, отец… Прости меня, папочка! — разревелась Кристина, уткнувшись носом в старенький, заношенный отцовский сюртук.

— Глупенькая моя, ну за что?! Не за что тебе извиняться, ни в чем ты не виновата! Главное, что жива, девочка моя!

У дверей дома ждала своей минуты Эмма, с тревогой и волнением глядя на сестру; в полутьме, тихонько отступая к повозке, прощался взглядом с воссоединившимся семейством молодой мужчина. Миссия выполнена: девушка спасена, домой доставлена. Ее здесь не обидят, не упрекнут, и, может быть, окутанная заботой, она сумеет найти в себе силы жить дальше. Вопреки случившемуся. На радость отцу и сестренке. Можно уезжать со спокойной душой, и, если повезет, к рассвету он покинет проклятую столицу. Этьен отступал, но Эмма, заметив это, вдруг окликнула его:

— Господин граф, куда же Вы?

Мужчина приложил палец к губам, веля замолчать и не нарушать воцарившуюся идиллию отца и дочери, но барон, чуть ослабив объятия, поспешил вмешаться:

— Нет-нет, господин граф, об этом не может быть речи. Сегодня Вы — мой самый дорогой гость, я Вас никуда сейчас не отпущу!

— Прошу меня простить, но мне действительно нужно уезжать…

— Вот утром и поедете. Не отпущу Вас, господин Леронд, не обижайте старика отказом, — не выпуская дочь из объятий, барон спустился к дорогому гостю. — Вы не дочь — Вы жизнь мне сегодня вернули. Понимаете? Не смейте отказываться погостить у нас — двери этого дома всегда для Вас открыты.

— Анри, — тихо проговорила Кристина, вспомнив имя, которым он ей представился. — Пожалуйста, останьтесь… Я прошу Вас, останьтесь хотя бы до утра.

— Кристина…

— Я не приму отказа.

— Мы, — поправил отец девушку, — не примем отказа.

Ее не было дома всего каких-то два дня, а ощущалось, что минула вечность. Кристина заново привыкала к дому, размеренной жизни и родным людям рядом. Отец с гостем долго о чем-то беседовали в гостиной, попивая самодельное вино. Кристина в их разговоры не вникала — посидела немного со всеми, да и поднялась в свою комнату. Эмма, ни на минуту не пожелавшая отойти от сестры, поднялась следом, тихонько подошла к стоящей у окна Кристине и склонила головку ей на плечо.

— Ты прости меня, Кристиночка. Это все из-за меня, да?

— Глупенькая, при чем здесь ты? — грустно улыбнулась девушка в ответ, обнимая сестренку. — Отец все знает, да?

— Твой граф рассказал ему, но ты не бойся, отец не сердится. Ты жива, Кристиночка — это главное. А про озеро я ему сама сказала еще в тот вечер, когда ты исчезла. Надо было раньше все ему рассказать, а я ждала, что ты сама вернешься… Прости меня, прости, — плакала Эмма, цепляясь за руку сестрицы.

— Хорошо, что не рассказала — отец бы за мной поехал, и тогда б его убили. Все, Эмма, давай не будем об этом больше. Филипп больше не сунется к нам — что хотел, он уже получил.

Эмма промолчала, не стала говорить сестре о том, что теперь она, Эмма, нужна Филиппу. В конце концов, до ее шестнадцатилетия еще есть время — отец успеет увезти их отсюда подальше от проклятого венценосца! Ничего теперь не страшно, главное, что вместе они теперь. Живые.

* * *

Ночь. Звездная, тихая… Дорогому гостю на новом месте не спалось. Он сидел на просторной деревянной кровати, смотрел в окошко и все думал, думал, думал… С отцом Кристины они долго говорили о новых порядках, устроенных Филиппом. Жадно, вдыхая каждое слово, слушал он воспоминания барона о Ренарде, о том, как хорошо всем жилось, о том, что и подумать не могли бедные люди, что в столь приятном семействе может уродиться такое чудовище как Филипп… Не понимали люди. Эмелин боготворили за мягкость ее и чуткость, за доброту, за желание помогать всем нуждающимся; на Ренарда едва не молились, уважая хмурого короля за справедливость, честность и служение своему народу. Откуда же в их сыне столько ненависти взялось? Столько жестокости, злости и разврата? Наследник престола так и не смог ответить барону на этот вопрос.

Этьен сидел на кровати, смотрел на дрожащее пламя свечи, а заснуть так и не мог. Он вспоминал слова барона, вспоминал и ту ночь, когда вытащил растерзанную Кристину из ледяного омута. Филипп… Опять Филипп. Будто призрак, Филипп преследовал его повсюду; куда ни ткнись, кругом слышится: «Филипп… Филипп… Филипп…» Увы, ничем хорошим это имя не сопровождается. Разруха. Похоть. Убийства. Насилие. Ну вот и «познакомился» с дорогим своим братцем.

Намаявшись, мужчина прошелся по комнате, изучая небогатую, но уютную обстановку; полистал потрепанные, зачитанные книги… В конце концов, натянул штаны и вышел на балкон — видать, заснуть сегодня все равно не удастся; дождаться бы рассвета, да и тронуться в дальний путь.

Кристине тоже не спалось. Все думалось, все не верилось. Дождавшись, когда Эмма заснула, девушка накинула легкий халатик и тоже вышла на балкон. Не ожидала она, что не одной ей не спится этой звездной ночью, а потому, заметив гостя, смутилась вдруг, словно не хозяйка она тут:

— Простите, я думала, Вы уже спите. Не помешаю?

— Как ты можешь помешать? Это же твой дом.

Этьен не без интереса разглядывал девушку. Уже не ту, которую он знал еще сегодня утром. Он смотрел на нее, но видел уже не куртизанку и не просто спасенную девчонку — он видел баронскую дочь и гордую ренардистку, жестоко поплатившуюся за тот свет и чистоту, что упорно несла в себе, не сдаваясь прихоти Филиппа. Под внимательный его взгляд Кристина тихонько подошла ближе к ограждению и чуть поежилась от ночного прохладного воздуха.

Как подошел он, она и не заметила. Этьен осторожно приобнял Кристину со спины, защищая от ветра.

— Как Вы думаете, это когда-нибудь закончится? — тихо спросила она вместо того, чтобы попытаться избавиться от мужского прикосновения. Она не испугалась. Напротив, даже доверчиво откинулась на грудь своему спасителю, позволяя обнять чуточку крепче — спокойно в его руках. Безопасно.

— Обязательно закончится.

— Когда?

— Когда-нибудь. Филипп не вечен…

— А Вы верите в легенду о короле и крестьянке?

— Что за легенда?

— Вы не слышали о ней? — Кристина чуть обернулась, с удивлением посмотрев на задумчивое лицо мужчины, и, не дождавшись ответа, продолжила: — Существует легенда, что Ренард был влюблен в некую девушку-крестьянку, и вроде как даже сын у них родился. И вроде как даже завещание Ренард успел оставить, что мальчик этот незаконнорожденный должен Филиппа сменить.

Этьен промолчал, только чуть крепче обнял в ответ доверчиво приютившуюся в его руках девушку. Он не ожидал такого разговора и попросту не знал, что ей ответить.