Грех (СИ) - "Jana Konstanta" - Страница 33

— Господин де Лафар, как я рада видеть Вас! — воскликнула Эмелин, едва сдерживаясь от порыва обнять седовласого вояку.

Лафар хитро улыбался и откровенно любовался молодой женщиной в строгом платье из темно-бордового бархата с выглядывающим из-под жакета молочным кружевом — эта девочка неплохо справлялась с легшими на хрупкие плечики делами мужа.

По правде говоря, никто не верил, что она справится хотя бы с малой частью тех забот, что когда-то заставляли Ренарда сутками пропадать в кабинете. Эмелин справлялась. Первое время приходилось не сладко — седовласые, опытные мужи с недоверием и снисходительными усмешками относились к словам молодой королевы; ее приказы больше походили на детский лепет, вовсе не обязательный к исполнению. Они и не исполнялись. Ситуацию тогда спас Лафар, по просьбе Ренарда оставленный присмотреть за Эмелин и помочь, если понадобится — спустя пару недель унизительного непослушания, посовещавшись, они создали целую службу, призванную следить за выполнением королевских приказов. Это обманывать неопытную женщину труда не составляло, а обмануть знатоков своего дела, преданных Королевской Семье (а отбирались туда лично де Лафаром только действительно преданные своему делу и королю люди), оказалось куда сложнее. Так, после десятка пойманных на разгильдяйстве и бездействии зарвавшихся министров, огромных штрафов и даже постыдном изгнании с занимаемых постов с лишением всех почестей и титулов, приказы молодой королевы стали исполняться куда быстрее и точнее.

Через месяц довольный Лафар откровенно заскучал и, убедившись, что и без его помощи Эмелин прекрасно справляется сама, стал проситься на фронт — уж как никак, а с его военным опытом отращивать сытое брюшко в спокойствии и комфорте негоже. Ренард удовлетворил его прошение и забрал к себе — плечом к плечу с другом отца и воевать веселее, и отдыхать. И вот сегодня Лафар всего на несколько дней вернулся в столицу — повидаться с родными и, конечно же, убедиться, что у Эмелин все хорошо.

— Господин де Лафар, не томите, рассказывайте! Вы видели Ренарда? Как он? — нетерпеливо выпалила Эмелин.

— Все хорошо, не-вол-нуй-тесь! — нараспев проговорил мужчина. — С Вашим мужем все хорошо, Ваше Величество. Малость осунулся, но жив, здоров, бодр и полон сил. Думаю, очень скоро Вы сами сможете убедиться в этом! Война почти окончена, враг отступает, Ренард готовится нанести последний, решающий удар — думаю, потом можно будет праздновать победу.

— Я скучаю по нему, — печально улыбнулась Эмелин, пряча чуть повлажневшие глаза. — Чертовы войны… кому они нужны?!

— Эту войну начал не Ренард, — вздохнул Лафар. — Мы всего лишь защищаемся. Потерпите, Эмелин, немного осталось. Лучше расскажите, как живете здесь? Не обижает ли кто?

— Ну что Вы, — улыбнулась Эмелин. — Кто меня обидит? Знали бы Вы, как я благодарна Вам за помощь — теперь никто не смеет ослушаться меня! Если бы не Вы, Ренард бы громко зарыдал, увидев, как я справляюсь с его поручением.

— Ну не наговаривайте! Я наслышан о Ваших делах и скажу Вам по секрету, Ваш муж — тоже. Он очень доволен Вами, Эмелин. Особенно ему по душе пришлась Ваша затея с благотворительными пунктами по всей стране. Помогать нуждающимся — святое дело!

Эмелин лишь скромно улыбнулась — на ее родине такие пункты работают давно, и странно, что южные соседи раньше не додумались создать их. Как и в любом государстве, здесь полно многодетных бедных семейств, калек, больных и даже сирот, вынужденных с детства выгрызать себе кусок хлеба всеми доступными способами. Так почему же не помочь им, если одним только завтраком, вопреки всем ее возмущениям услужливо приготовленным для нее одной, можно накормить целую свору детишек, а, продав хотя бы одно платье королевской особы — и вовсе обеспечить месячное существование небольшой семьи? Эмелин не видела большой проблемы в том, чтобы выделить из казны денег на благотворительность, и сама лично нередко помогала обездоленным устроить свою дальнейшую жизнь. Так, например, она сама частенько пристраивала молоденьких нищих девушек служанками в приличные дома, даря путевку в нормальную жизнь и закрывая двери в единственный способ заработка, доступный для них — куртизанство. Впрочем, личное участие в судьбах обиженных жизнью людей она не афишировала, и кроме тех, кому она помогла, об этом мало кто догадывался — но это ли важно, если твоей рукой совершается чудо и обреченное на нищенство и скитание дитя обретает и кров, и пищу, и друзей!

— Как Филипп, Эмелин? — воспользовавшись паузой, Лафар задал едва ли не самый волнующий его вопрос. — Ренард не простит мне, если я не привезу ему свежих новостей о наследнике! Видели бы Вы, как он радовался, когда узнал, что у него родился сын!

— Все хорошо, — тихо ответила Эмелин. — Растет. Как Вы думаете, когда Ренард вернется?

— О, милая моя девочка, кто ж об этом знает? — улыбнулся мужчина, на мгновенье насторожившись ее неохотой говорить о сыне, но тут же списав ее на тревогу молодой женщины о муже. — Я надеюсь, что скоро. Мы уже в Абервике — это пограничный город наших воинственных «друзей». Выдавим их из Абервика — и войне конец.

— Зачем нам этот Абервик? Разве недостаточно просто выгнать их с нашей территории?

— Так решил Ренард. Во-первых, чтобы больше неповадно было на наши земли покушаться, а во-вторых, когда-то давно, еще до Генри, Абервик принадлежал нам, и теперь Ренард хочет вернуть его. Думаю, на это уйдет не больше месяца, так что готовьтесь встречать мужа. Он шлет Вам низкий поклон и велит беречь сына.

— Я очень скучаю по нему, — только и сумела выдавить Эмелин.

И она не соврала. Она действительно скучала, несмотря на противоречивые чувства, вызванные ожиданием мужа. Каждый день она ждала весточку от него, ждала его возвращения, и каждый день холодела от мысли о том, что в тот счастливый час, когда она вновь услышит его голос, ее собственная жизнь рухнет. Она знала об этом абсолютно точно. И, возможно, героическая гибель супруга на поле боя весьма недурно решила бы ее проблемы, но вот только такую цену за свое спокойствие она платить вовсе не хотела. Но все сложилось, как сложилось — свою триумфальную победу Ренарду праздновать не довелось.

Это случилось пару недель спустя. Она так мечтала выспаться… Уставшая, измотанная женщина уже давно позабыла, что такое нормальный сон, зато теперь прекрасно понимала былую усталость Ренарда, мечтавшего под конец дня добраться до мягкой и удобной кровати.

Она уже улеглась и даже успела заснуть, когда ее разбудил непонятный шум, доносившийся из приоткрытых окон — загалдели люди, заскрипели ворота, послышался конский топот и глухой звук катящейся по камню повозки. Эмелин подскочила к окну. Да, действительно, перед парадным входом остановилась незнакомая черная повозка. Это не была украшенная золотом карета какой-то важной персоны, это была именно повозка: деревянная, с проржавевшим каркасом, обтянутым черной грубой тканью, да еще и местами рваной — клочки вырванной тряпки так живописно болтались на ветру, подсвеченные многочисленными фонарями! Это было более чем странно. Сам Ренард всегда останавливался возле ворот и пешком шел по длинной аллее. Так кто же посмел в столь поздний час въехать на территорию Королевского Дворца на этой развалюхе? Почему стража пропустила ее?! Единственного человека в этой странной картине она не разглядела — молниеносно бросилась из комнаты, не удосужившись даже накинуть легкий халат.

— Есть кто живой? — раздался снизу знакомый голос.

— Господин де Лафар? Что случилось?

Эмелин сбежала по ступенькам навстречу ночному гостю, теряясь в догадках. Но когда она спустилась с лестницы и увидела ношу на руках Лафара… Она думала, что сойдет с ума в ту же минуту. Эмелин отпрянула, раскрыла рот, пытаясь что-то сказать, но получилось только промычать нечто невнятное.

— Эмелин, все хорошо! — поспешил предупредить Лафар. — Он жив!

Но Эмелин уже не слышала его — неотрывно смотрела она на укутанное в покрывало безвольное тело мужа у Лафара на руках и только хрипела, едва не задыхаясь: