Боюсь тебя любить (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна "Весна" - Страница 38

Возможно, мы возненавидим друг друга.

В какой-то момент я просто отдергиваю руку. Сильно сжимаю кулак и говорю все, что задумал.

У нее голос дрожит. Она вся сотрясается от своих рыданий.

Главное – не пойти на попятную. Не затягивать нас обоих обратно. Теперь уже нельзя, точно нельзя…

Возможно, когда-нибудь мы встретимся вновь, возможно…

Телефон звонит вовремя. У меня больше нет сил говорить с ней. Видеть ее лицо. Чувствовать эту едкую боль, что закралась под кожу и порабощает секунду за секундой.

Татка уходит. Не смотрю ей в спину. Потому что, если оглянусь, остановлю.

Не выпущу из нашего общего ада. А так, так раны зарубцуются, она забудет и начнет жить дальше. Полноценно.

А вот о полноценности своей жизни я не могу даже заикнуться.

На плечи сваливается понимание происходящего. Тридцать процентов… так мало.

Так проходит месяц, после еще один.

Никаких изменений. Уколы, капельницы, лечение. Ожидание очередной операции...

Тата.

Четыре года спустя…

– Как ты? – Денис накидывает на голову капюшон толстовки. Мы идем по парку недалеко от моего дома.

– Нормально, – пожимаю плечами, – на лейбл пришел такой талантливый мальчик.

– Я не об этом…

– Я понимаю. Была на кладбище, три дня назад. Час там просидела. Разговаривали. Знаешь, теперь я уверена, что она меня слышит. Не может не слышать. Моя Сонька…

Соколов кивает, замедляя шаг.

– Спасибо тебе, Денис. Иногда мне кажется, не встреть я тебя… тот день стал бы последним.

– Не говори ерунды.

Улыбаюсь краешками губ.

Соколов появился в моей жизни внезапно. После смерти Сони я так долго не могла прийти в себя. Сначала Ваня, потом она… они оба меня бросили, но каждый по-своему.

Сони не стало на следующий день после моего приезда из военного госпиталя. Она уложила меня спать и выбежала в магазин через дорогу за продуктами. Машина вылетела на красный. Ее даже до больницы довезти не успели. Она скончалась в скорой.

Мне кажется, именно это меня и добило. Все, что окружало, стало неважным.

Иван, карьера, которая от меня не зависела, я была связана контрактом по рукам и ногам, потом Соня. Единственный человек, с которым я могла поговорить по душам. Моя родная девочка.

Сорок дней. С ее смерти тогда прошло сорок дней, а у меня сорвало планку. Я вдребезги разругалась с Ерохиным и разорвала контракт. Отдала все деньги, что были. Продала квартиру, машину. Осталась без материального. Зато у меня было мое имя. Его я смогла сохранить.

День тогда был паршивый. Лил дождь.

Я зашла в какой-то бар. Долго сидела за стойкой. Ревела. Пила и ревела. А если учесть, что психотерапевт назначил мне антидепрессанты, которые я принимала каждое утро… В общем, ситуация швах.

Не помню, как заметила Соколова, но он понравился мне внешне. Впервые меня не отталкивал вид мужика. Я просто хотела расслабиться, забыться…

Подсела к нему сама, начала нести какой-то бред заплетающимся языком, и в какой-то момент картинка перед глазами начала затуманиваться. Звуки затихать.

Открыла глаза уже в больнице. Вся зеленая, с капельницей в вене.

Соколов сидел в кресле неподалеку. Мы с ним потом долго разговаривали, именно он уломал меня на клинику.

С моей нервной системой и, кажется, уже зависимостью – это было необходимостью, которую я отрицала. До сих пор не знаю, зачем он со мной возился, может быть, потому, что у самого в то время был гадский период… не знаю. Я никогда не спрашивала. Боялась услышать ответ.

Разве кому-то хочется знать, что его просто пожалели? Мне нет.

– Спасибо тебе, Денис, – повторяю в миллионный раз.

– Всегда пожалуйста.

– Если понадобится помощь…

– Я знаю.

Мы расстаемся рядом с его машиной. Привычно обнимаемся. По-дружески. И расходимся каждый в свою жизнь.

Между нами никогда и ничего не было. Только дружба и то обилие сплетен, что кишели вокруг.

Соколов – боксер, сейчас уже довольно известный. Три года назад никому не нужный, пытающийся вернуться в спорт парень.

Взмахиваю рукой и медленной походкой возвращаюсь в дом. Я купила его несколько месяцев назад в прекрасном закрытом поселке. Спасение от журналистов и фанатов.

Взбежав по лестнице, включаю свет в комнате. В ванной мою руки, переодеваюсь в домашний костюм.

– Наталья Алексеевна, к вам пришли.

Лариса, моя домработница, встречает меня в коридоре.

– Кто?

– Арсений.

– Спасибо, Лара, – возвращаюсь на первый этаж.

Арсений стоит при параде. В костюме, с букетом роз. Он скорее очередная интрижка, чем что-то серьезное. За последний год я стала как-то слишком полигамна. Все чего-то ищу, но, к сожалению, они оказываются суррогатом.

– Наташа, – мужчина напротив раскрывает объятия, приобнимая меня. После сразу вручает цветы.

– Спасибо.

Смотрю на его чуть поседевшие виски. Да, совсем забыла, мой любовник старше меня на шестнадцать лет. Разведен, детей нет. Ну и главное: Арсений – генерал. Моя страсть к погонам и вечная погоня за копией Токмана, кажется, никуда не делись.

Никогда не интересовалась, чем он конкретно занимается. Не военный. Работает в Следственном управлении. Имеет квартиру, загородный дом и автопарк машин. В общем, целый набор коррупционера.

Полная противоположность Ивана. Его я, кстати, так больше и не видела. Он переехал, оборвал все контакты. Даже с Серёгой ни разу не связывался.

Его бабушка тоже исчезла. Продала квартиру, и след ее простыл.

Наверное, я должна была искать... не опускать руки, но, если человек сам этого не хочет, все становится куда сложнее.

– Ты прости, что я без приглашения. Очень хотелось тебя увидеть.

– Все в порядке, – вру. Потому что он не входил в мои сегодняшние планы.

– Я не буду тебя надолго отвлекать, понимаю, ты человек занятой. По себе знаю, – широко улыбается, – просто хотел пригласить завтра на обед.

– Это можно было сделать по телефону.

– Я хотел лично.

– Хорошо.

Киваю, и Поляков почти сразу улетучивается. Вообще, у меня нет особого желания с ним обедать, но есть окно на это время. Хоть как-то разбавлю свои однообразные будни.

В последнее время я практически свернула концертную деятельность. Открыла свой проект, где сама же выступаю в роли ведущей.

Всегда не любила туры.

– Лара, сделай кофе! – кричу на весь дом, медленно шагая в сторону кухни, поправляя край своего костюмчика, похожего на кимоно.

В груди селится такое нехорошее предчувствие, словно надвигается буря.

– …ты шикарна, – Арсений берет мою ладонь и прилипает к тыльной стороне губами.

Сконфуженно улыбаюсь. Терпеть не могу эти лобызания на публике.

Отдергиваю руку, меняя его проявления любви на бокал красного вина.

– Не забывай, тут люди, – повторяю уже в сотый раз, –  ты прекрасно знаешь, как я не люблю все это, когда смотрят.

– Прости. У меня для тебя… – Поляков тянется к внутреннему карману пиджака и вытаскивает оттуда красную бархатную коробочку. – Выходи за меня замуж.

Мои брови ползут вверх. Кольцо из белого золота с огромным бриллиантом и любящий мужчина рядом. Что может быть лучше? Многое… например, когда ты любишь в ответ.

– Сеня, я ….

Голые плечи обдает холодом, будто двери ресторана открылись нараспашку.

– Всем лежать, работает ОМОН.

Поворачиваюсь на голос. Как в замедленной съемке. Я вижу паникующих людей, слышу их крики. Звук бьющегося стекла застревает в голове. Поляков роняет коробочку, и кольцо катится по натертому до блеска полу.

Время останавливается. Люди вокруг лежат. Мы же остаемся сидеть за столом в оцеплении «маски-шоу». Они окружили нас плотным кольцом.

Пафосные слова Арсения о том, что все они будут уволены, не дают нужного результата. Честно говоря, в сложившейся ситуации он выглядит смешно. Все что-то ерепенится, а толку?