Дикарь (СИ) - Мельникова Надежда Анатольевна - Страница 23

Не вляпалась?! Всё это началось с появлением тебя в моей жизни!

Не оборачиваюсь. Кажется, даже не закрываю дверь.

— Не надо меня провожать! Я справлюсь! Тут никого нет и осталось всего два шага.

Он ожидаемо не слушается. Идет за мной.

— Данила, я тебя прошу. Просто уезжай. Ты плохо на меня влияешь. — Резко развернувшись, натыкаюсь на тёмные суровые глаза. — Мой ответ нет!

Он останавливается. Гордый. Не терпит, когда его гонят. И слово «нет» понимает. Оно его, очевидно, унижает. Вроде и хочет помочь, но желваки нервно дёргаются.

— Возвращайся в бар. Спасибо! Я в порядке.

Он сводит на переносице тёмные брови и практически убивает меня тяжёлым, осуждающим взглядом.

— Когда мне твоя подружка сказала, что вечером вы пойдёте праздновать твой первый рабочий день в бар, я так и знал, что с тобой опять что-нибудь случится, Барби. Хорошо, навязываться не привык, — сурово играет скулами. — Прими холодный душ, затем выпей активированный уголь и аспирин. И ложись спать.

Услышав последние слова, перестаю двигаться, замираю. Смотрю, как статная мужская фигура в дублёнке обходит автомобиль и, не глядя на меня, садится за руль. Уезжает. Алкоголь моментально испаряется. Как же всё сложно.

Смотрю ему вслед.

Алка соврала! Вот же дрянь! Выходит, она сказала, что мы все будем в баре. Значит, он знал про меня. А она подумала, что если меня не будет, то Михайлов вообще не придёт. Перестраховалась, стерва! И нам со Светой соврала, что сообщила только про себя. Запутав меня, вызвав к нему ревность и негатив. А я-то решила… Почему я поверила? Почему не включила голову? Всё как в тумане. Неважно, что там у них с Аллой. Нельзя мне с ним… Он слишком сильно на меня влияет. Я окончательно потеряюсь. Хорошо, что самого главного так и не было. Пусть едет. Пусть.

Я ведь отталкиваю его не из-за Алки. Она только причина. Просто у меня руки тряслись, когда я его увидела в кабинете. Зачем мне такие сильные эмоции? Он хам и сам себе на уме. Просто хочет «договорить», а потом сразу же вернётся в свой «Лошадиный остров». Только вот мне надо деньги зарабатывать, чтобы долги закрыть. Чтобы не получить сверху пени и штрафы. Не о мужчинах сейчас мне надо думать.

После дикаря моя жизнь превратится в муку, я прокляну всё на свете и ничего не смогу делать, сутками жалея себя. Слишком он крутой на поворотах. Вон как легко пошёл танцевать с другой, а мог бы взять стул и сесть рядом со мной.

Нет. Разворачиваюсь и иду к подъезду. Мне надо домой. Хватит уже глупостей.

Глава 23

Глава 23

Стою под душем. Включила себе звуки леса и стараюсь не думать о дикаре. Почему именно они звучат на полную громкость на телефоне, лежащем на полу в ванной комнате? Да потому что повышают умственную деятельность и замечательно влияют на моё эмоциональное состояние. А шелест листьев, между прочим, ещё и снимает стресс. Пение лесных птиц помогает бороться с накатившей депрессией и сучьим одиночеством. Звуки огня настраивают на положительный лад, а потрескивание дров… Дрова прогоняют обиды. То, что нужно!

И всё бы было хорошо, если бы при этом релаксирующая мелодия не напоминала мне про Михайлова и мои лесные приключения в деревне.

Надо было трезветь под звуки моря. На фиг я включила лес?

Закрыв глаза, вижу перед собой его загорелый торс. Чувствую на себе его грубые руки. Непроизвольно обнимаю сама себя. Сжимаю себя как можно сильнее и как можно менее нежно.

Губы тут же вспыхивают жаром. Грудь наливается огнём. В памяти всплывает то, как он зажимал меня в коридоре социальной службы. Как его неистовый рот жадными поцелуями практически высасывал из меня жизнь.

Задохнувшись, откидываюсь на мокрую стену. Под холодной водой отпускает алкоголь, зато моим телом овладевает другое чувство.

Я жалею, что он уехал. Мне нужны его хамство и грубость, особенно сейчас, когда тело мякнет под водой.

Ещё больше птиц, ещё больше треска дров… Руки скользят по груди, оттягивают соски, затем кружат по талии и ниже – между бёдер. Но всё это не то, совсем не то. Даже близко нет тех ощущений, что дарил мне дикарь.

Тяжело вздохнув, плюхаю себе на голову шампуня и начинаю растирать по коже.

А во рту его вкус. Откуда он взялся? Почему так явственно встал в моей памяти?

Отчаянно мою голову, прислонившись к холодному кафелю. Но не могу перестать думать о том, как бы было хорошо, если бы дикарь оказался со мной в ванной. И я бы повернулась к нему спиной, я бы прогнулась в пояснице… А он схватил бы меня за волосы, лишая возможности двигать головой, и толкался бы так неистово и дико, что я ломала бы ногти о кафель.

Но я сама его не пустила, поэтому, зажмурившись, продолжаю пенить шампунь на голове. А ещё давить из тюбика бальзам. Самостоятельно намыливать гель на тело.

Разочарование, сплошное разочарование. Кому нужна эта гордость, когда так хочется почувствовать его внутри себя?

Опять меня бросает то в одну, то в другую сторону.

Чёртов дикарь. Он испортил мне жизнь своим терпким вкусом. Хочу его снова попробовать. А ещё, чтобы он прикусил зубами мои соски и мучил грудь, как он это любит. И, скользкий, блестящий от воды, держал бы моё тело мускулистыми руками и таранил с такой силой, что его крупные яйца бились бы о бёдра, а меня так штормило бы в его цепких звериных лапах, что грудь мотылялась бы из стороны в сторону.

Но это фантазии. Всего лишь моё грязное воображение. Помогите!

Резко выключив душ и обругав саму себя, решаюсь пойти спать. Дурота какая-то. Нельзя об этом думать! Плохо это! Если так хотела, чтобы он поднялся, надо было звать на чай. А теперь это просто какое-то извращение. Представлять его во всех красках, если его рядом нет и не будет.

После душа мигом становится холодно. Кутаюсь в большой банный халат. Всё немного кружится, но уже совсем ненавязчиво. На меня нападает очередной виток депрессии. Резко отключив лесные звуки, которые теперь только раздражают, ступаю влажными ступнями по полу.

По совету Михайлова решаю выпить лекарство. Но, покрутившись на кухне, понимаю, что таблетки остались в косметичке, в сумке. Возвращаюсь в коридор, зацепив с собой кружку воды, и, скрутив мокрые волосы полотенцем, присаживаюсь на корточки. Едва не свалившись на попу, даю себе зарок:

— Больше никакого алкоголя и диких красавцев! Обычная серая жизнь, рутина. После работы домой — пересчитывать деньги и искать возможность заработать ещё.

Копаюсь в вещах, перекладывая с места на место злосчастный калькулятор, бумажные платочки, влажные салфетки, крем для рук. Расстегнув косметичку, обнаруживаю аспирин и уголь, но рука натыкается на незнакомый предмет. Сбоку. Что-то странно выпирает. За подкладкой сумки. Здесь есть маленькая дырочка. И я, нахмурившись, достаю незнакомую вещь.

Моргаю. Верчу в пальцах. Опасаюсь, что всё ещё не протрезвела.

Вдруг мне это чудится? Хлопаю ресницами, несколько раз моргнув.

Но нет, в моих руках совершенно незнакомая мне флешка.

Откуда она взялась? В замешательстве, не глядя выпиваю таблетки.

Поднявшись с пола и придерживаясь за стену, иду в комнату, включаю свет и компьютер. Жду, пока загрузится операционная система. Чувствую, что начинает очень сильно болеть голова. Словно кто-то постепенно сжимает её в тиски.

Мне уже не нужен мужик в душе, я только хочу, чтобы проглоченная мной таблетка поскорее подействовала. Но флешка смущает. И пугает.

Наверное, прихватила её с работы. Случайно…

Открываю файловый менеджер и пытаюсь прочитать, что на ней. Если это какие-то каталоги наших подопечных, то я верну её Светке. Наверное, смела вместе с вещами, когда второпях собиралась. Всё же появление дикаря внесло смуту, и я особо не помню, что делала.

Но флешка не открывается. Данные на ней зашифрованы.

Я с таким сталкиваюсь впервые. Зачем в социальной службе кодировать что-то?

Держусь за голову. А она гудит всё сильнее и сильнее. Я нарочно стараюсь особо не вертеть шеей, чтобы внутри не отдавались удары молота по металлическому тазу.