Н 4 (СИ) - Ратманов Денис - Страница 33

Надо же, Ленина поменяли на Горского, как все-таки любит его народ. Ну еще бы, Ленин был давно, а Горский — вот он, все понимают, что Союз жив только благодаря этому человеку. Он как лидер неплох, а на контрасте с Горбачевым так вообще истинный вождь.

Мы встали в хвост колонны, прошли по площади, по улицам — всего шествие заняло минут пятнадцать, а потом толпа рассыпалась и заполонила парк, где оборудовали множество мобильных точек, где пекарни, хладокомбинаты, хлебозаводы и мясные цеха предоставили свою продукцию, и можно было перекусить за копейки.

Часть компаний покочевала к реке, где под каждым им кустом будет стол и будет дом. Димидко начал сдавать поближе к переулку, чтобы юркнуть туда и отправиться домой, и я понял: вот он, тот самый момент. Саныч добрый и благостный, дай бог, не откажет. Я пошел за ним, догнал его у перекрестка и окликнул:

— Сан Саныч! — Он обернулся. — У меня к вам огромная просьба. Единственная. Больше таких не будет.

— Выходной нужен? — лукаво прищурился он.

— Все равно сейчас моя роль на поле минимальна. Один день. Завтра или в среду.

Он покачал головой.

— Ох уж мне эти ваши шуры-муры! — Он посмотрел осуждающе. — А на ворота кто вместо тебя пойдет, а? Вот так одного отпусти, потом все клянчить начнут.

— Один день, — проговорил я с нажимом. — Только один. Это важно и связано с… возможно, с моими родственниками. Мне надо выяснить.

Помолчав немного, Димидко махнул рукой.

— Ладно. Послезавтра, то есть в среду. И если начудишь чего — выгоню к чертям, и не посмотрю, что звезда.

— Спасибо, Сан Саныч! — улыбнулся я. — Родина вам этого не забудет!

Если проанализировать мои слова про родственников, получается, это и не ложь вовсе.

Дальше я отбился от стаи, попрощался с парнями, получил парочку похабных советов и направился к месту, где мы с Лизой точно не потеряемся — к фонтану в парк.

Детей под ногами крутилось видимо-невидимо. Им на праздник привезли огромный бесплатный батут, аниматоров и осликов, к которым сразу же выстроилась очередь, а еще приехали три автобуса-кинотеатра.

«Торжественная часть закончилась», — написал я Лизе. — Жду тебя в парке у фонтана».

Она ответила сразу же: «Бегу».

Я оперся о бортик фонтана, который включили будто бы вместе с весной, сощурился на солнце. По небу носились стрижи, рядом, никого не боясь, плескался голубь. Дети с визгом играли в «деда». Здесь же, у фонтана, один пенсионер играл на баяне, а два раскрасневшихся его приятеля пели «Подмосковные вечера». Хорошо и беззаботно! И все у меня наладилось…

Почти. Одно дело осталось. Я ощутил, как билеты будто бы жгут сквозь одежду.

Долго ждать Лизу не пришлось, она прибежала легкая, воздушная, свежая, обняла меня и воровато огляделась.

— Где твои орлы?

— Орлята учатся летать. — Я взял ее под руку и повел по парку.

Под каждым деревом расположились гуляющие. Кто песни горланил, кто музыку слушал, кто пел, и в голове начинало звенеть от этой какофонии. Ноздри щекотал аромат шашлыков.

— Давай пойдем в кафе, — предложила Лиза, глянула в синее небо с росчерками стрижей. — Жалко, конечно, такая погодка!

— Может, немного погуляем?

Она поморщилась. Больше всего ей хотелось в тишину и туда, где нет никого, кроме нас.

— Да ужас же! Все пьют, орут, музыка грохочет. Терпеть это все не могу. Сплошная фальшь.

Хотелось ей возразить, но я не стал, чтобы не спорить и не портить замечательный день. Раньше я тоже не любил такие мероприятия — ровно до той поры, пока не понял, что все это можно потерять.

И снова — кафе, кино, вино и мороженое, и легкая эйфория от осознания, что это все происходит со мной, здесь и сейчас. Как будто я — герой фильма. А потом — еще одна незабываемая ночь. Причем на первый взгляд холодная Лиза оказалась очень даже темпераментной.

Уснули мы мертвецким сном, обнявшись. И вроде бы этой ночью обошлось без кошмаров, хотя послезавтрашний день, встреча с родственниками и двойником Звягинцева нависали гильотиной. Будильники мы с Лизой поставили в одно время: на семь утра.

Но, когда я с трудом разлепил веки под верещание будильника, Лизу рядом не обнаружил. Решил, что она в душе, но время шло, вода не журчала, а Лиза не возвращалась. Прошлепав в ванную, я постучал, не дождался ответа, распахнул дверь… Лизы там не было. Она что же, ушла?

Я пробежался по номеру. Точно ушла. Ни вещей ее нет, ни обуви. Но почему она не оставила записку? Не могла она так поступить, все ведь хорошо было! Я обыскал тумбочки, столик, перетряхнул белье — записки не нашел.

«На подушке осталась пара длинных волос», — пропел в моей голове Микроб.

Вообще ничего не понятно. Может, хоть сообщение отправила? Я проверил телефон: нет. Тогда написал ей сам: «Лиза, что случилось, ты где?» Сообщение она прочла сразу же, но ничего не ответила.

Меня охватило ощущение нереальности происходящего.

«Я чем-то тебя обидел?»

И опять тишина в ответ. Ну что за народ девчонки? Почему бы просто не сказать, не выяснить? Хоть бы знать, это я в чем-то накосячил, или она вдруг проснулась, посмотрела на меня и подумала: «Господи, кто этот человек? Что я здесь делаю?» — и сбежала.

Так себе версия, ведь все прекрасно было! Почему же ее так переклинило?

Скрипнув зубами, я собрался ударить стену, но передумал. Почему именно сегодня, накануне поездки Саратов? И вместо того, чтобы поехать туда и перерезать пуповину, соединяющую настоящее и прошлое, мне хочется рвануть за ней, догнать, остановить. Уверен, что она еще на вокзале.

Чертыхнувшись и умывшись наскоро, я накинул ветровку с билетами, схватил рюкзак и рванул на вокзал, на бегу проверяя расписание экспресса. Один отправляется в Москву в 7.10, на него Лиза вряд ли успела, второй— в 8.10. Черт, десять минут осталось! А отсюда — ехать надо, так просто не добежишь.

Возле гостиницы скучало такси — желтая старинная «волга», я сел на заднее сиденье, протянул сотенную водителю.

— Командир, — на вокзал, и побыстрее!

Таксист, пожилой армянин, отложил в сторону телефон, глянул на меня в зеркало заднего вида.

— Опаздываешь, да? Мигом, за пять минут домчу!

Он завел мотор и рванул с места. По пути я набрал Лизу — ну а вдруг ответит? Но нет, она все время сбрасывала, а я звонил и звонил, надеясь, что она устанет и скажет, что случилось. Пусть наорет, но будет хоть какая-то ясность. В итоге она просто отключила телефон.

Таксист гнал по полупустому проспекту, а я глядел на экран телефона, считая минуты. Шесть осталось. Уже пять. Четыре…

Таксист остановился возле входа на вокзал, и я, не забрав сдачу, рванул на перрон, уворачиваясь от встречных. Экспресс стоял на первом пути, распахнув двери, причем до головы и хвоста было одинаковое количество вагонов. Я бросился к хвосту, заглядывая в окна, и вскоре понял, что дохлый номер — слишком много народа, если Лиза сидит на той стороне вагона, я ее не увижу. Если войти, то я не успею выскочить из экспресса, поеду в Москву вместо тренировки, и Димидко меня сожрет.

А мне хотелось перевернуть Москву, найти девушку и объясниться. Но я не вошел в экспресс. Я просто шагал по перрону и заглядывал в окна, пока поезд не тронулся.

Черт побери! Что я сделал не так?! Чем ее обидел?

Я сел на скамейку, задумался, перебирая версии, и не нашел ни одной подходящей.

Плюнул, пошел в автоматическую кассу, купил билет на три ночи в Саратов.

В течение дня Лиза так и не написала. Я пытался ей позвонить, но она сбрасывала и в конце концов занесла меня в черный список. Парням я ничего об этом не говорил, но, видимо, все читалось у меня на лице: они поглядывали понимающе, особенно — Погосян, но с расспросами не лезли.

Наверное, если бы «Титан» сегодня серьезно с кем-то играл, я пропускал бы. Да и на тренировке, к счастью, наши продолжали учиться вскрывать «автобус», и к моим воротам лишь пару раз, рисуясь, прорвались Жека и Игнат, за что получили нагоняй от Димидко.