Хейанке (СИ) - Смородинский Георгий Георгиевич - Страница 49

Пока я так размышлял, свалка закончилась. Не участвовавшие в ней монахи потащили раненых в храм. Остальные, выстроившись напротив статуи, принялись орать хвалебные речи во славу Такэми. В этот момент я посмотрел на своего противника и вдруг заметил странную вещь.

Рокеро вытащил из-за пазухи небольшой кожаный свёрток и высыпал из него на ладонь горстку какого-то порошка. Поднеся руку к физиономии, он втянул порошок через ноздри, поморщился и ненадолго зажмурился.

В первые мгновения я просто не поверил своим глазам — настолько это выглядело дико и неправильно. Нет, понятно, что наркоманы на Земле нюхают своё дерьмо по-другому, но это что же получается? Стихийные заклинания, значит, нельзя, а допингом закинуться можно? Ну не табак же он нюхал, и не от насморка порошком чистил пазухи?! За пару минут до боя, ага…

Все, конечно, замечательно, но мне-то что с этим знанием делать? Сказать распорядителю? Но этот тип же ни от кого не скрывался! Возможно, тут такое в порядке вещей, и я, указав на это, подниму себя на смех? Испуганного мальчишку хорошо было строить там, внутри храма, но здесь этого делать не стоит. А ещё есть вариант, что об этой дури никому не известно, и только благодаря ей этот ублюдок и выигрывает все бои, но…

Но, с другой стороны, какая мне разница? В бога его этот порошок не превратит, а со всем остальным попробуем справиться.

— Хирано Рокеро! Таро Лисий Хвост! Ваш выход!

Арбитр предстоящего поединка, Ютака, встретился со мной взглядами и указал, где нужно вставать. Рокеро прошел вперед и встал в двадцати метрах напротив.

Стадион загудел, откуда-то донеслись отдельные крики, но слов было не разобрать. В имперской ложе наметилось оживление, два монаха в черно-желтых кимоно подбежали и встали по краям арены, держа в руках какие-то флаги, но меня весь этот движ интересовал в последнюю очередь. Я наблюдал за своим противником и все больше убеждался, что он закинулся чем-то тяжелым.

Самурай стоял в расслабленной позе и смотрел куда-то мимо меня, но выглядел он, прямо скажем, не очень. Физиономия у Рокеро была красная, как спелый томат, зрачки стали похожи на змеиные, капилляры полопались, а в радужке были заметны оранжевые оттенки.

Там, откуда я сюда попал, любой врач отправил бы его пинком под капельницу, но, сказать по правде, со стороны не было заметно, что все эти метаморфозы доставляют Рокеро хоть какие-то неудобства. И распорядитель словно ослеп. Ну да… Он же свой — из служителей. Тут и рога с копытами в упор не заметишь. Твари, одно слово, но, да и ладно…

Пока я размышлял о человеческом скотстве, по фигуре арбитра пробежала белая спираль какого-то заклинания. Он указал руками на нас и у меня в груди словно бы прибавилось воздуха. По крайней мере, показалось именно так.

— Говори, Хирано-сан, — посмотрев на моего противника, произнёс Ютака.

Рокеро оскалился в презрительной улыбке, шагнул вперёд и, указав на меня рукой, проревел:

— Этот человек оскорбил семьи Хизэши, Накамура и Токэда. Потом он оскорбил еще и меня! За это он сегодня умрет! Я сказал!

Видя, что самурай замолчал, распорядитель перевёл взгляд на меня.

— Говори, Таро-сан!

Я кивнул и, обведя взглядом трибуны, заговорил:

— Здравствуйте жители Хейанкё! У вас очень красивый город. Большой, чистый, и сами вы довольно приветливые, но не так тут все хорошо, как хотелось бы. Всего пять дней назад мы прибыли в Хейанкё вместе с братом, но уже успели заметить сколько здесь бесчестных ублюдков… Один из них как раз передо мной, — я указал на Рокеро и усмехнулся. — Этот человек врет в храме своего бога! Ведь нельзя оскорбить крысу, назвав ее крысой! Ну а другие «оскорбленные» — это три молодых выродка из перечисленных им семей. Дочь Императора отказалась выходить за одного из них замуж и выбрала моего брата — князя Ясудо Нори. Ублюдкам это не понравилось, и они решили отомстить брату, убив меня. Благородные господа, по-другому не скажешь…

Говорить было легко. Слова из-за усиления голоса эхом дублировались в ушах, как при испорченной гарнитуре, но, да и по фигу! Главное, что у меня получилось сказать, и теперь весь город убеждён, что Асука выбрала Нори. Нет, понятно, что это вряд ли что-то решит, но в любом случае у Императора будет меньше возможности для манёвра, поскольку на сыне командующего, как на женихе, можно поставить крест. Эти уроды сами выдали мне трибуну, вот и пусть теперь слушают и обтекают.

По мере моих слов лицо распорядителя все больше вытягивалось. Рожи мужиков в VIP-ложе перекосило от ярости, челюсти горожан в нижних рядах отвисли от изумления. Служители Буши но Шидо, и выступающие здесь бойцы всегда игнорировали простых людей, а я обращаюсь к ним напрямую. К зрителям, а не к тем уродам, которых от моих слов может хватить удар.

Заканчивая говорить, я еще раз обвел взглядом трибуны и, повернув голову, посмотрел на статую бога.

— Мне кажется, Такэми-сама слишком занят и не может уследить за каждым подонком, который по недоразумению нацепил на себя дайсе[2]. Ну что ж, я помогу ему и почищу этот город от мразей! И начну вот с этого вот! — Я кивнул на Рокеро и, положив ладонь на рукоять меча, добавил: — Все! Можно начинать!

Ютака кивнул, отошел метров на десять назад и, взмахнув правой рукой скомандовал:

— Бой!

Услышав команду, Рокеро выхватил меч и быстро пошел вперед. Я последовал его примеру, но с места двигаться не стал. Просто стоял и следил за руками противника, дожидаясь его первого хода.

Когда расстояние между нами сократилось примерно наполовину, Рокеро резко рванулся вперед и ударил. Косым, сверху вниз, в область ключицы. Десять метров этот ублюдок преодолел меньше чем за секунду! В тяжелом-то латном доспехе?! Какая интересная все-таки у него дурь…

Меня, как всегда, спасла скорость реакции. Сместившись влево, я сбил атаку клинком и, поскольку контратаковать из такой позиции было невозможно, пробил ступней в колено противника.

Неудачно… В момент моего удара Рокеро сменил опорную ногу, и у меня не получилось опрокинуть его на песок. С невероятной прытью отскочив назад, самурай оскалился и бросился в очередную атаку.

Два косых удара и выпад. С огромным трудом у меня получилось блокировать первые два и вывернуть корпус, спасаясь от летящего в живот острия. При этом ответить снова не получилось, инициативой полностью завладел этот урод.

Оно и понятно… По скорости Рокеро не уступал высшим асурам. В тяжелом доспехе и шлеме он двигался как какой-нибудь гребаный супергерой, атакуя со скоростью вентилятора!

Минут пять мы скакали по песку, звеня сталью, в оглушительной тишине стадиона. За все это время контратаковать получилось лишь однажды. Концом меча я попал Рокеро в предплечье, но на ход боя это не повлияло никак. В ответ самурай достал меня в бок и бедро, но если в первом случае выручила пластина, то нога действительно пострадала. Впрочем, артерия не задета, оберег включился, кошка тоже не спала, и рана по итогу практически не мешала мне двигаться.

Рокеро наседал, и не было заметно, чтобы он хоть немного устал. Бой шел на пределе возможностей, и, перекинувшись в лиса, я бы уже отправил этого урода в страну вечной охоты, но этого делать нельзя. За спиной статуя бога, а в городе может находиться кто-то из Темных Князей, и меня мгновенно срисуют.

В какой-то момент Рокеро, очевидно решив, что противник выдохся, бросился вперед и, обозначив удар, сорвал с рукояти меча правую руку. Продолжая движение, он выбросил в мою сторону раскрытую ладонь и… совершил тем самым ошибку! Ему не нужно было сближаться, ведь я ждал этой атаки на всем протяжении нашего боя.

В тот момент, когда противник еще только был на середине движения, я рухнул на правое колено и нанес рубящий удар по его опорной ноге!

Десяток ярко-белых шаров размером с мяч от пинг-понга прошли над правым плечом, обдав жаром щеку, Рокеро, видя, что промахнулся, попытался отскочить назад, но было уже поздно. Мой меч с глухим противным звуком ударил ему в бедро чуть ниже задравшейся кусадзури[3].