Хейанке (СИ) - Смородинский Георгий Георгиевич - Страница 48

Надо было видеть его покрасневшую рожу и вытянувшиеся физиономии охранников на воротах. Старший служитель Буши но Шидо? Ну да… С этим уродом, очевидно, давно никто так не разговаривал. А тут пацан, которому с виду не больше семнадцати лет…

— Скалься, щенок, — прорычал самурай, с видимым усилием взяв себя в руки. — Жить тебе осталось недолго.

— Да иди уже отсюда, придурок, — я презрительно усмехнулся в его покрасневшую рожу. — И отсоси напоследок у всех своих нанимателей. Завтра ведь уже не получится…

— Тварь! — Рокеро схватился за меч, но сдержался и, ничего больше не говоря, быстро вышел с территории представительства.

Я смотрел ему вслед и думал… Думал о том, что настоящим самураем мне, наверное, не стать никогда. Слишком уж много прикалываюсь и сквернословлю. С другой стороны — ну их на хер все эти анимешные понятия, которые придуманы идеалистами на Земле. Благородные противники, путь воина и прочая пафосная муть. В той Японии тоже хватало уродов. Не просто же так военачальники отказывались принимать головы без усов[2]? И вот этот гондон тоже подписался убить мальчишку за бабки. От таких мразей этот мир нужно избавлять, и я отрежу ему башку без малейшего сожаления. Усы-то у него вроде на месте…

[1]Здесь: стрелка — встреча («забить стрелку» — назначить время и место, где будет проходить разборка конкурирующих банд и, возможно, со стрельбой).

[2]Речь идет об обычае отрезания вражеской головы Сюккю но агэру, за которую самураи получали вознаграждение. Некоторые самураи, чтобы получить незаслуженную награду, отрубали головы подросткам или женщинам, выдавая их за свои боевые трофеи. Это явление было настолько массовым, что в какой-то момент военачальники перестали принимать головы, на которых не было усов.

… Дуэль произойдет примерно через час — после того, как братья закончат свой ритуал.

Мацусита Тсуоши, старший распорядитель арены, указал в сторону прохода ведущего на ристалище и пояснил:

— Дожидайтесь у желтого столба. Хирано-сан будет находиться у черного на другой стороне площадки Служения. Вы не должны приближаться друг к другу и разговаривать. Брат Ютака пригласит вас на площадку, когда придет время дуэли. Сначала слово будет у Хирано-сан, потом скажете вы. Как только закончите говорить, Ютака-сан объявит начало боя…

Распорядитель говорил заученно и отстраненно, ни разу не посмотрев мне в глаза. Ну да, на его месте я бы, наверное, тоже немного смущался. Он ведь видит перед собой совсем молодого паренька, и прекрасно знает, с кем мне придется драться. Ведь как ни крути, предстоящее представление, по сути, задумывалось как убийство. Но ничего, мы немного подправим сценарий в этом вертепе[1].

Настроение у меня было не самое лучшее, и уже реально хотелось кого-то убить. Я ведь как правильный заявился сюда за полчаса до начала общего представления и потом два часа ждал, пока этот тип освободится и соизволит мне все объяснить.

И ладно бы тут было на что посмотреть, но предбанник арены напоминал квадратную пещеру с кучей каких-то проходов и геометрическим орнаментом на стенах, а дальше меня никто пропускать не подумал.

Народа тут, конечно, хватало. Бойцы разминались перед выходом на арену, громко смеялись, поправляли друг другу экипировку. На меня смотрели с легким удивлением и интересом. Во взглядах некоторых мелькало сочувствие — эти, очевидно, знали, что тут затевается. В большинстве своем — обычные молодые парни. Веселые, задиристые и без особых понтов. Очень много вокруг нормальных людей, но вот мне почему-то попадаются только уроды.

— Напоминаю также, что использование стихийных заклинаний и заклинаний Разума во время дуэлей не допускается, — продолжил говорить распорядитель. — За нарушение этого правила наказание — смерть.

— А вы тут неплохо устроились, — воспользовавшись паузой, усмехнулся я. — Может быть мне ещё догола раздеться, и вместо меча взять в руки палку? Он вызвал, я выбираю оружие, так?

— Нет, Таро-сан, — все так же не глядя мне в глаза, ответил Мацусита. — Выходящие на арену бойцы обязаны демонстрировать воинское мастерство, а заклинания стихий нельзя перерубить сталью.

— Ну так пусть демонстрирует и уворачивается, — хмуро буркнул я и со вздохом добавил: — Ладно, ясно. Что там ещё?

Нет, я прекрасно знал все эти правила, но испуганный семнадцатилетний мальчишка в этом месте обязан был возмутиться. Мой противник тоже ведь служитель этого храма, и перед боем они, возможно, поговорят. Поэтому не стоит вызывать подозрений своим уверенным поведением. Время ещё не пришло.

— В случае вашей гибели, все вещи будут переданы в представительство клана Ясудо, — подняв наконец на меня взгляд, пояснил Мацусита. — Дуэли до смерти не предполагают переход собственности погибшего победителю.

— Хорошо, — кивнул я. — Если это все, то где тот столб, возле которого нужно ждать приглашения?

— Желтый столб при выходе на арену, справа, — распорядитель указал в сторону широкого арочного прохода, через который выходили и возвращались участники представления. — Он в самом углу, не ошибётесь.

Холодно поблагодарив распорядителя, я прошёл по указанному коридору и, вышел к арене, на которой выстроенные команды готовились к схватке стенка на стенку. Обойдя невысокое заграждение, направился к высокому обшарпанному столбу и, остановившись возле него, обвел взглядом стадион.

Народа набралось как на финал Лиги Чемпионов, в местном, понятно, масштабе. Пустых мест нет, VIP-ложи заполнены. Оно и понятно… Всем ведь интересно посмотреть на смерть заезжего выскочки. А то, что он мальчишка — да и плевать. Кровь-то — она у всех одинаковая.

Вообще, зрелища в Хейанкё поставлены на широкую ногу. Еще вчера вечером глашатаи пробежали по улицам с известием о готовящейся дуэли. Местная звезда и заезжий боец, который посмел оскорбить кого-то из приближенных Императора — такое разве пропустишь? И нет, я не испытывал к собравшимся ни ненависти, ни злости, только легкий мандраж… Мне просто никогда в жизни не приходилось нигде выступать, а тут такая толпа народа! Впрочем, фигня все это… Дрожь в коленках — она же только до драки. Потом все это уйдет, включатся навыки с рефлексами, и плевать, сколько вокруг народа.

Хирано Рокеро тоже был тут. Самурай стоял на другом углу арены возле черного столба и наблюдал за начинающимся представлением. Те, кто его наняли, тоже пришли. Семьи Такэда, Накамура и Хизэши — расположились в большой VIP-ложе для имперских сановников. Как раз напротив пяти лож, которые выделены посланникам и представителям кланов. То есть Нори прекрасно видит их рожи, а с подсказки Шоджи еще и знает, кто из них кто. Для меня же все они — пестрая толпа хорошо одетых японцев. Впрочем, ни к кому из них лично я обращаться не собираюсь. Много чести для этих уродов…

Поморщившись от грохота начавшейся свалки, я обернулся, посмотрел на монументальную статую Воина, которая высилась над входом во внутренние помещения храма, и снова испытал странные чувства. Сложно сказать… Словно стоишь в тумане, слышишь знакомый голос, видишь силуэт, но не можешь узнать кто это.

Грохот боя, гул стадиона, крики дерущихся, стоны раненых — все отступило на второй план, а весь мир словно сузился до этой статуи.

Такэми стоит в расслабленной позе, со спокойным лицом и, опустив клинки, смотрит в сторону главного входа, через который заходят сюда посетители. Внешне, бог чем-то похож на Императора, но, если присмотреться внимательно, можно понять, что скульптор изобразил совсем молодого парня. Лет двадцать, или чуть больше. Усы и бородка делают его старше, но… какого черта я не о том опять думаю?!

Что мне до его внешности? Нужно понять, почему он воспринимается другом? Я ошибаюсь в своих выводах? Тот сон — ложный, и все было совершенно не так? Не потому ли боги не предъявили Такэми за гибель моего господина? А подозрения Хитоми? Она тоже ошибается, или как? Темные князья появляются тут без ведома Воина, а жена Императора не была ёкай, и умерла собственной смертью? Мигуми Аои сама упала спиной на кинжал, а Асука просто злобная дура? Да, наверное... но мне почему-то кажется, что с этой статуей что-то не так. Понять бы ещё, что конкретно…