Хейанке (СИ) - Смородинский Георгий Георгиевич - Страница 50

Лезвие глубоко вошло в кость, хакама мгновенно потемнели от крови. Самурай охнул и попытался ударить меня сверху, но я оттолкнулся коленом и, уйдя вбок, блокировал выпад мечом. Трибуны слитно вздохнули, что-то проорал из ложи какой-то мужик, а дальше произошло странное. Все десять белых шаров описали в воздухе круг и, словно намагниченные, притянулись к клинку моего меча. Притянулись и впитались в металл, сделав его еще немного светлее!

Сквозь рукоять катаны прошел небольшой электрический разряд, по телу прокатилась теплая волна и окружающему пространству словно добавили резкости. Почти как тогда — в бою с тысячей демонов. Только в этот раз я в лиса не перекидывался!

Впрочем, странности на этом не закончились. Несмотря на чудовищную рану, Рокеро устоял на ногах, но с ним случились какие-то странные изменения. Нет, рога и копыта не отросли, но физиономию пересекли ветвистые линии. Похожие на вены, но только черного цвета.

Это произошло практически мгновенно, как в каком-то дешевом ужастике, и уже в следующий миг самурай взревел и бросился на меня! С той же запредельной для человека скоростью, но сейчас его движения уже не выглядели такими стремительными. Уж не знаю, что там случилось с моим мечом, но думать об этом буду потом.

Увидев, что произошло с Рокеро, арбитр указал на него рукой и что-то заорал, но меня это уже не заботило.

Сбив падающий клинок, я отшагнул назад и коротким выпадом загнал острие в незащищенное горло противника. Меч пробил шею насквозь. В глазах самурая мелькнула тень удивления, кровь толчком выплеснулась наружу.

Памятуя о запредельной живучести этого непонятно кого, я шагнул влево, максимально увеличивая нанесённую рану, затем выдернул оружие и отошёл метра на три назад. Нет, я не думал, что эта падаль взорвется как тот асур, но Иоши с Эйкой далеко, и в любой непонятной ситуации лучше лишний раз перебдеть.

Впрочем, ничего не случилось. Практически обезглавленный труп покачнулся и завалился, орошая кровью песок. К убитому подбежали Ютака и тот парень, что на краю арены размахивал флагом. Еще пятеро монахов быстро шли к нам со стороны входа, а над стадионом висела мертвая тишина. Никто, очевидно, еще не просек, что заезжий мальчишка только что убил лучшего бретёра[4] столицы.

Дыхание восстановилось сразу, бедро почти не болело, и нужно было доигрывать этот спектакль до конца. Так, чтобы оно по возможности, дошло до принцессы! Найдя взглядом ложу, где находились заказчики моего несостоявшегося убийства, я указал на нее мечом и, пользуясь тишиной, проорал.

— Завтра я занят, поэтому следующего присылайте послезавтра! С этого дня держите на цепи своих щенков и сами не вздумайте дергаться! Больше я никого щадить не намерен!

Прямое оскорбление высшей знати? Ну да и плевать! Пусть побесятся. В одиночку по городу лучше теперь не ходить, но я и не собирался. Завтра-послезавтра в Хейанке прибудет Кояма с ребятами, и станет уже поспокойнее. Ну а дуэлей я проведу столько, сколько понадобится. Пока тут не закончатся все наемники. Хотя, после сегодняшнего дня, вряд ли кто-то из местных рискнет попытать счастье. Мертвым-то деньги без надобности…

Мне, конечно же, не ответили, и тогда я обернулся и, махнув рукой брату, направился к трупу, возле которого собралось человек уже десять монахов. Лица у всех озабоченные, на меня стараются не смотреть. Судя по всему, случившееся стало неожиданностью и для них.

Подойдя к распорядителю, который сидел возле трупа на корточках и что-то там внимательно изучал, я остановился и негромко уточнил:

— И? Что с ним было?

— Наведенная одержимость… — Ютака поднялся на ноги, обернулся и, разведя руками, добавил: — Не представляю, как ты смог его одолеть. Воин благоволит тебе, Таро-сан… И… мне жаль, что так получилось…

— А ты что же не видел, что он перед боем нюхал какой-то порошок? — кивнув на труп, непонимающе поморщился я. — Неужели было непонятно?

— Перед выходом на арену некоторые братья вдыхают порошок шисы, — пожал плечами монах. — Он прочищает сознание, и позволяет лучше настроиться на предстоящий поединок. Это не запрещено, поскольку шиса никак не влияет на боевые умения, но тут было что-то другое… Смесь коричневого папоротника и чего-то пока непонятного…

— Ясно, — кивнул я и, убрав в ножны меч, направился в сторону выхода.

Смысла что-то выяснять не было. Бой окончился, я победил, и ничего уже отмотать не получится. Трибуны гудели. Народ вовсю обсуждал завершившийся поединок, а когда я подходил к краю арены, кто-то из первых рядов вдруг громко заорал: «Ясудо!».

Крик тут же подхватили в разных местах, и спустя какое-то время скандировал уже весь стадион. Это многого стоило.

Остановившись около арки, я обернулся и низко поклонился трибунам. Да, наверное, это не Рим, но все-таки у меня получилось! Этот мир исполняет мечты, и пусть не так, как ты представлял себе в детстве. Да оно, наверное, и классно, ведь, в отличие от Максимуса, я жив и умирать не намерен. Просто у меня еще остались мечты…

Мысленно улыбнувшись, я напоследок помахал рукой зрителям, поправил ножны и не торопясь пошел к выходу.

[1]Вертеп (устар.) — большой ящик с марионетками, служивший местом для устройства кукольных представлений на библейские и комические сюжеты.

[2]Автор напоминает, что дайсе — это пара мечей самурая.

[3]Кусадзури — латная юбка. Часть доспеха самурая.

[4]Бретёр (устар.) — Дуэлист, готовый драться на дуэли по всякому, даже незначительному, поводу.

Оранжевое осеннее солнце скрылось за горами на западе, на город медленно наползла темнота. Поднявшийся к вечеру ветер разогнал тучи, и на небо высыпали тысячи огоньков. Народа на улицах поубавилось, но жизнь в столице не прекращалась. Где-то в стороне выли собаки, ржали лошади, стучали по брусчатке колеса припозднившихся экипажей, позвякивали доспехами патрули.

Гонг в Буши но Шидо недавно пробил полночь. Князь с Шоджи уже отправились спать, и я остался на террасе один. С чашкой остывшего чая, двумя вазочками местного печенья и половиной бутылки саке.

Небольшая терраса располагалась на втором этаже представительства клана, и с нее был прекрасно виден дворец. Над ним сейчас как раз зависла луна. Она словно бы пыталась мне что-то сказать, но… Не знаю…

Я налил себе полстаканчика саке, выпил и снова посмотрел на ночное светило, чувствуя, как по пищеводу в желудок проваливается тепло. Выпивка тут не такая вкусная как у Иоши, но енот далеко, а мне после сегодняшней встряски необходимо лекарство. При этом много не выпьешь, поскольку завтра, а вернее уже сегодня, у нас самый ответственный и напряженный день.

Ближе к вечеру в том же Буши но Шидо принцесса объявит имя избранника. Помимо Нори там еще три кандидата из городской знати, и это, не считая покалеченного мной ублюдка. Впрочем, Такэду Нобу в расчет можно не брать. Ему уже было отказано, а второй раз в одну и ту же воду не входят. Остальные трое… Я даже не знаю их имен, но это не так-то и важно. Если принцессу прогнули, то Нори рассчитывать не на что, но сейчас пока ничего не понятно.

А еще весь вечер меня не оставляло странное чувство тревоги. Словно бы впереди нас ждет какая-то задница. Именно поэтому я не пошел спать. Просто не усну, пока со всем этим не разберусь.

Я налил себе еще саке. Выпил, закинул в рот печенье и стал его медленно пережевывать. Мысль крутилась где-то рядом, но ухватиться за нее не получалось. Блин, ну не асуры же нападут этой ночью? Да нет, вряд ли… Монахи бы уже об этом знали, и город бы готовился к атаке. Но что тогда? Возможно, оно как-то связано с предстоящей церемонией? Только что там может произойти? Нас попытаются убить? Такэми воплотится в Императоре и пошлет Нори по известному адресу? Асука превратится в царевну-лягушку? В большую, с бородавками… Да еп! Что за херня приходит на ум? Я потряс головой, вздохнул и снова посмотрел на луну.