Цемфелада (СИ) - Алексей Леус - Страница 24

Принцесса это хорошо понимала и пыталась ухватиться за любую помощь. Она не испытывала иллюзий на счёт своего положения. Во-первых, её насильно втянули в эту борьбу. Она хоть и понимала реформы своего отца, поддерживала их и хотела бы помочь, но была слишком юной, не обладала реальной личной властью и слишком рано для будущей королевы потеряла родителей. Брак с Ремусом был единственным решением вопроса сохранения мира в королевстве, но Креон решил иначе.

Принцесса Килия была одарённым и талантливым человеком, много училась, успела даже жрицей стать, единственное, чего не успела, так это побыть ребёнком. Понимая неизбежность войны и смерти глав одной из сторон, она решилась на отчаянный шаг — призвать Великого Героя. Полумифические персонажи, способные противостоять богам и наводящие порядок у людей. Во всяком случае, в легендах они решали довольно серьёзные вопросы. Ну и призвала. Как получилось.

Тот, кто получился, требованиям к Великому Герою пока не соответствовал, но бездельничать не стал. Подрался с пчелой, вступил в гильдию наёмников, очень усердно тренируется, собрал группу и теперь решил воплотить Цемфеладу, чтобы сделать её в своей группе стрелком. Делов-то! Ну божество, ну и что, где написано, что нельзя?

На самом деле, последствия у данного поступка были куда как большие. Получалось, что Цемфелада могла теперь вмешаться в любую драку. Хоть между людьми, хоть между богами. Ей сто лет для этого не нужны ни отчаянные молитвы миллионов людей, ни стенания божеств, ни договорные обязательства. Её привёл в этот мир один единственный человек и она никому ничем не обязана, ничем в своих поступках не связана. Может просто зайти во дворец и оторвать голову королю. Она богиня, она так решила и плевать ей на всех вокруг, она ни с кем и ничем не связана.

Если Захар, Цемфелада и Килия договорятся, у принцессы будет очень серьёзный козырь в рукаве.

Если же на их стороне окажутся ещё и Веркон с Тэлой, песенка Креона Флавия, считай, спета.

Но, если в теории всё было гладко, то на практике не очень. Захару предстояло ещё довольно долго обучаться, а Цемфелада, фактически, ребёнок. На её обучение точно так же нужно время.

Тэла сильно сомневалась, что им это время кто-то даст. Не погибла бы девочка в начинающейся заварушке. Наверняка, ею уже заинтересовались. Помочь? Бессовестно слить, вместе с Захаром? Не вмешиваться?

Тэла не привыкла убегать от проблем, она привыкла проблемы убивать. Хоть на Захара она и разозлилась, причём, очень сильно разозлилась, он ей нравился. Привратник защищал его весьма убедительно, но, видимо, догадывался, что решительной Тэле этот наглый обсыкатель дверей пришёлся по душе. Стремительно развиваясь, Захар пёр словно атомный ледокол, не стесняясь отрывая причиндалы храмовникам и призывая себе на помощь богинь. Кроме того, Тэла чувствовала свою причастность к появлению Цемфелады. Можно, конечно, сказать, что её изнасиловали и она жертва произвола пьяного варвара, но Захар жив, здоров и невредим, а Цемфелада вот-вот появится на свет. Никто кроме Привратника ей не поверит.

— Да и не надо, — сама себе сказала Тэла, — не дело это, ребёнка на произвол судьбы бросать. Будут у тебя папка — человек из другого мира и мамка — местная богиня. И никто из нас от драки никогда не бегал. Будешь гордиться родителями, обещаю. Присси!

— Да, госпожа, — перед Тэлой, скользнув словно тень, материализовалась вооружённая до зубов девушка, с тихим, приятным голосом и неприятным, холодным взглядом жёлтых змеиных глаз с вертикальными зрачками.

— Будь рядом с девчонкой, присматривай за ней.

— Если ей будет угрожать опасность…

— Вмешивайся. Я официально её признаю, как только появится на свет. Вообще, смотри по ситуации. Если будет необходимость, представься её телохранителем открыто.

— От кого ожидать проблем?

— Стэз благородное божество, он девчонку не тронет. Остальные просто не захотят связываться со мной. Это, что касается нашего пантеона, а вот что тёмные надумают, я не знаю. Не исключаю возможности проявления насилия. Будь внимательна.

— Я всё поняла, — поклонилась Присси, подтверждая готовность отправиться на задание немедленно.

Неркехт, бог мёртвых, пребывал в хорошем расположении духа, что случалось довольно редко. Он с интересом рассматривал великолепный собор Цемфелады, про себя уже решив, что в ближайшее время обязательно лично посетит его, чтобы всё там внимательно рассмотреть и потрогать. От его взора не укрылся факт использования совершенно новых архитектурных решений. Собор не выбивался из общего религиозного стиля, но имел много неизвестных ранее штрихов.

Неркехт был абсолютно уверен, что эти новшества привнёс тот самый неизвестный человек, воплотивший богиню. Сначала, он решил, что среди богов началась очередная свара, но потянув за ниточки, вскоре понял, что они здесь совершенно не при чём. Кто-то действовал самостоятельно, в одно лицо решив создать новое божество и действовал силой, грубо, просто беря всё необходимое. Ни одно божество не стало бы так поступать, зачем, если есть неисчислимое количество людей, которым ты дал своё покровительство или упомянувших тебя в молитве. Просто возьми от каждого по крупице и получи желаемое.

Что-то здесь было не так. С одной стороны, без божества собрать новый культ и новое божество не получится, нет ни у одного из людей таких вычислительных ресурсов. С другой, учитывая методы работы никто никого спрашивать и не собирался. Вот здесь он и задумался, а что если бы так с ним поступили? Адские муки ждали бы этого бессовестного насильника! Но, Привратник решил иначе. Интересно, очень интересно!

Ещё более интересна была сама Цемфелада. Неркехт сильно сомневался, что богиня солнца останется равнодушной к бегающим там и сям мертвецам. Даже не просто бегающим, а собирающимся в группы, отряды, армии! Ансинарх, это озабоченное властью божество, сто кинжалов ему в печёнку, постоянно воровал у Неркехта его мертвецов, чем сильно бесил. Ну как можно работать, если у тебя постоянно приворовывают подотчётных мертвяков?

С помощью сбрендивших фанатиков, всех этих тёмных магов, некромантов, личей, каких-то шаманов, заклинателей и прочих осточертевших Неркехту доморощенных «повелителей мёртвых», Ансинарх всюду старался собрать какую-нибудь силу и атаковать людей. Народу гибло в этих стычках много, толку было мало. Да, светлые божества успешно боролись с данным явлением, но только в одном случае, когда мертвяки начинали сильно надоедать. Какой-нибудь одиноко сидящий на старом погосте лич, с сотней бродячих мертвецов, их нисколько не интересовал. Ну сидит себе и сидит, он же в форточку к тебе не лезет, по ночам под окном не воет, есть не просит, так чего приставать к честной нежити, пусть за кладбищем присматривает, вандалов наказывает.

«Угу, сидит, никого не трогает, пока их с десяток не соберётся таких. Потом как попрут на какой-нибудь город, только успевай «урожай» собирать».

Неркехт был против подобного использования мёртвых. Ансинарх же, с пеной у рта доказывал, что нечего их держать в подземном царстве, пусть берут в руки оружие и идут отвоёвывать себе жизненное пространство.

Это и было основной причиной разногласий. Неркехт был уверен в необходимости обоих миров и искренне считал, что мертвецам не место в мире живых. Он был суровым и сильным божеством, к которому с заслуженным опасением относились не только живые и мёртвые, но и божества. Однако, Неркехт редко и неохотно пользовался своей силой, если это не было связанно непосредственно с работой. Отвлекаясь от своих обязанностей, он часто любовался красивыми вещами и вообще, умел ценить красоту. Она была столь мимолётна и неповторима. Не важно, о ком или о чём шла речь. Будь то мускулистый атлет, бросающий копьё дальше всех, или манящие линии прекрасного женского тела, картина, бокал редкого вина, прекрасный храм, да хоть водопад в лесной глуши. Бог смерти, повелитель царства мёртвых, ко многим вещам относился философски, и красота не вызывала в нём страсти, а была частью мироздания, стремлением мира живых к развитию и совершенству.