Личная награда Альфы (СИ) - Лошкарёва Виктория Витальевна - Страница 62

Я сказала, что посмотрю в шатрах, которые уже установили возле дома, а Аустра, выдохнув, попросила меня поглядеть ещё и в этой отдельной кладовке.

Замка на избушке не было, отрывай дверь — и бери что хочешь… Правда, стульев там не оказалось.

Зато там были мои вещи: поломанная мебель, развалившиеся книги, потрескавшиеся фотопейзажи с видами Санкт-Петербурга и Парижа…

Я нашла смятую, растоптанную корзинку, в которую я обычно складывала письма и счета; разбитых русских куколок— матрёшек, которых мне подарила Ольга на моё пятнадцатилетие; скомканный, грязный плед, который сопровождал меня в школу в мой самый первый год обучения.

Вся моя память в вещах… всё оказалось заброшенно, поломано, испачкано. Опустившись на колени, я подобрала половинку сломанной куколки и заплакала, чувствуя, что это не мои вещи, это меня саму затолкали в этот чулан — и оставили здесь за ненужностью.

— Луна? — услышала я приглушённый голос одного из Теней. — Луна, с вами всё в порядке?

— Уйдите, — расплакалась я ещё горше. — Пожалуйста, уйдите куда-нибудь подальше.

Я попыталась собрать Ольгиных куколок, попыталась очистить плед…

— Маленькая, прости, я не знал, — меня обняли крепкие мужские руки. — Алексис, это моя вина. Я не досмотрел.

Артис прижал меня к своей груди, пытаясь одновременно утешить меня и извиниться за то, что мои вещи оказались в настолько плачевном состоянии.

— Мы всё исправим, обещаю тебе. Слышишь? — меня поцеловали в макушку. — Алексис, всё будет хорошо.

— Почему ты просто не отпустишь меня, — спросила я срывающимся голосом. — Ты же видишь, всё идёт не так, как надо.

— Ты просто нервничаешь, — уже совсем другим тоном ответил Викинг. — Как только ты успокоишься, ты поймёшь, что всё не так страшно.

Но всё становилось только хуже.

На следующее утро Артис объявил, что Рамзи с женой не смогут приехать на нашу свадьбу. Викинг сказал, что жена одного из помощников Рамзи погибла в аварии, и поэтому Алек с Ликой не могут бросить стаю — особенно накануне полнолуния.

Я не знала, как отнестись к этой новости. С одной стороны, мир не заканчивался на нашей свадьбой — и эта новость могла быть простым совпадением. С другой… совпадение случилось очень вовремя— аккурат в тот момент, когда я отказалась выходить замуж за Викинга. И более того, именно с Рамзи я связывала свою главную попытку избежать навязанного торжества. Вряд ли бы Альфа моего отца просто принял навязанный брак одной из его «подданных» — особенно если учесть появление шотландцев на борту нашего самолёта.

Буквально на следующий день Артис сообщил, что мои родители тоже не приедут. Мне даже передали записку, написанную рукой отца с коротким сообщением «Твоя мать не желает становиться свидетельницей самой главной ошибки своей дочери».

Хм… хорошо… я поняла бы, если бы мама сразу отказалась от приглашения, но они ведь с отцом вначале сказали, что приедут!

Подняв полные боли глаза на Артиса, я спокойно спросила:

— У Ольги тоже что-то произошло?

У Артиса дернулась щека.

— Не понимаю, о чем ты?

— Она тоже не приедет. У неё проблемы? Или у Николая?

— Не говори чепухи, — процедил сквозь зубы мой Викинг. — Я не виноват в том, что на нашей свадьбе не будет твоих родителей и Рамзи. Это их выбор, Алексис.

Я кивнула… просто потому что ничего другого мне не оставалось.

Теперь я всё чаще винила себя за то, что не слушала предупреждения матери; не слышала тревожных звоночков, наивно веря в своего Викинга и его любовь.

Но любовь получалась какая-то однобокая. Внимательный, заботливый Викинг куда-то исчез, растворился сразу после моей короткой поездки в Британию — а на его месте появился надменный Альфа, хозяин земель, оборотней и всего вокруг.

Мне чудилось, что даже наши совместные ночи как-то внезапно изменились: теперь Викинг просто подминал моё тело под себя, вынуждая меня дышать ему в бок, или терпеть на себе часть его веса.

А ещё эти холодные навязанные поцелуи сразу после пробуждения — и внимательные звериные глаза, наблюдающие за моей реакцией. А потом расписанный до мелочей день: не желая этого, я вынужденно занималась подготовкой поместья к свадьбе. И это было ужасно.

Я не до конца понимала, почему именно обыкновенная рутина из обыкновенных «домашних» хлопот сильнее и чаще всего доводила меня до истерик. А потом поняла: пусть теперь я не варила каши по утрам и не занималась глажкой мужских рубашек, но Артис делал со мной то же самое, что и Джош: меня просто заперли в роли домашней ручной зверушки, которой запрещалось иметь собственное мнение.

Но Джоша (теперь я это точно знала), я не любила… по крайней мере, не любила так сильно, как Артиса. Викинг проник в мои мысли, проник в мои вены, я дышать не могла без него — и оттого, его отстранённость и высокомерное поведение ещё сильнее ударяли по мне, заставляя меня с ужасом представлять нашу дальнейшую совместную жизнь.

Точно также получилось с девушкой, которая не захотела сохранять беременность: Артис сказал, что она должна выносить нежеланного ребенка, и никто не посмел его ослушаться. Я … я чувствовала себя сейчас той самой Даце, запоздало осознав, что меня тоже никто не будет слушать.

«А слушал ли он меня вообще?»

Я только раз — один только раз улизнула от охраны, чтобы проверить свои небольшие сомнения. Я ведь до последнего оправдывала вмешательство Артиса в жизнь Джоша, в глубине души признавая, что мой Викинг был не так уж не прав. И эта сорвавшаяся командировка — да, мне было неприятно признавать, что Артис сделал это за моей спиной ещё в тот момент, когда мы только-только познакомились, но… я и в этом видела некую романтичность и заботу обо мне.

Господи, я готова была принять от него почти всё, что угодно, кроме того надменного хозяйского отношения, с которым он стал ко мне относится.

Проведя несколько лет в самых отдалённых уголках земли, я насмотрелась на подобные браки, когда у женщины — любящей и любимой женщины — постепенно понижается статус. Сначала ей навязывают какие-то мелочи, вроде длины юбки и высоты каблуков; затем супруг начинает вполне прямолинейно рассказывать, что его не устраивают её подруги, работа, круг общения… или её прошлое — то, которое она не в состоянии изменить.

Впрочем, подобные браки случались в любых странах, в семьях с разным достатком; но там, где женщина оказывалась материально зависима от супруга, это чаще оборачивалось трагедией.

Я мысленно усмехнулась, поняв, что это описание в точности соответствует тому, что происходит сейчас между мной и Артисом — он лишил меня работы, запретил общаться с Ольгой, зачем-то принялся выяснять отношения с моим прошлым.

Когда я, наконец, это осознала, всё встало на свои места. Я поняла, что пришла пора действовать.

Не понимая, как достучаться до любимого, как уговорить его услышать меня и мои страхи, я решила воспользоваться единственным доступным мне методом — убежать. Если он отпустит, если не станет бороться со мной против своих деспотических замашек — значит, я не нужна ему так, как он нужен мне. Но мне хотелось верить, что Артис поведёт себя по-другому, что он не перешлёт мне мои вещи, как это сделал Джош — а найдет способ вернуть меня назад.

Есть такая старая поговорка: слишком много поваров точно испортят бульон, что значит… Ольга, кажется, говорила, что в русском есть нечто похожее про нянек, которые не уследят за малышом, находящимся на их попечении. Сколько раз я, пользуясь неразберихой в больших военных штабах, втихаря проникала к беженцам или даже военнопленным, делая свои репортажи. Да, я была всего лишь фотографом, но я несколько лет только и жила своими снимками, а потому шла на всё, чтобы мои фотографии передавали настоящие чувства людей.

Я знала, как осторожно «просочиться» на охраняемую территорию — и наверняка те же самые методы могли быть использованы для того, чтобы сбежать с охраняемой территории, в моем случае — просто сбежать от охраны.