Если. Отголоски прошлого (СИ) - "Fiyalman" - Страница 3

— Простите? — Софи свела брови.

— Йельсткий или Колумбийский? — повторил он.

— Колумбийский. Но, простите, как вы.? — начала было девушка.

Дверь за спиной тихо открылась, и в лабораторию кто-то вошел. Мужчина вернул Софи телефон и обратился к вошедшему.

— А, Молли, кофе, спасибо! — сказал он крохотной девушке, протянувшей ему чашку. — Что случилось с помадой?

— Она мне не шла, — робко ответила она.

— Разве? — откликнулся мужчина, повернувшись к ним спиной и на ходу отпивая кофе. — По-моему, было гораздо лучше, — он махнул рукой. — Теперь рот маловат.

— Хорошо, — прошелестела его собеседница. Она посмотрела на Софи, и та улыбнулась ей, предчувствуя, что еще не раз увидит эту женщину. Молли улыбнулась ей в ответ и тихо вышла.

— Скрипку терпите? — вновь подал голос высокий мужчина.

— Простите, что? — повернулась к нему Конан Дойл.

— Когда я размышляю, я играю на скрипке, а иногда молчу целыми днями. Вас это не будет беспокоить? — он повернулся к ней лицом и натянутой улыбнулся. — Будущие соседи должны знать худшее друг о друге.

Софи посмотрела на Стамфорда, вертящего в руках какую-то пробирку.

— Вы говорили ему обо мне? — спросила она.

— Ни слова.

— Разве кто-то говорил о соседях?

— Я говорил, — вновь вклинился незнакомец, надевая в этот момент темное длинное пальто. — Утром жаловался Майку, что мне трудно найти соседа по квартире. А сразу после обеда он появляется с новой знакомой, которая недавно оставила свой преподавательский пост в Колумбийском университете, — он повёл плечами. — Несложно догадаться.

— Как вы узнали про Колумбийский? — спросила Софи.

— Я присмотрел милое местечко в центре Лондона, — мужчина что-то проверил в телефоне, не замечая, похоже, ничего вокруг. — Думаю, вместе мы его потянем. Встретимся там завтра вечером, в 7. Простите, бегу. Кажется, я забыл в морге свою плеть, — закончил он, обходя Софи и направляясь к выходу. [1]

— Так просто? — остановила его она, повернувшись к нему лицом.

— Так просто — что? — его голос прозвучал чуть раздраженно. Это веселило.

— Мы впервые видим друг друга, но уже идём смотреть квартиру, так? — задала наводящий вопрос Софи.

— Что-то не так? — несколько самодовольно ответил мужчина. — Если Вы думаете, что мы друг о друге ничего не знаем, то спешу Вас разубедить, — он наклонил голову лбом вперед, будто сканируя Софи. — Я знаю, что Вы занимаетесь русской литературой, служили приглашенным преподавателем в Колумбийском университете, но покинули пост из-за отсутствия перспектив. У Вас есть подруга, которая о Вас беспокоится со времен школы и которая подкинула Вам идею найти сожителя, но Вы сторонитесь ее и неохотно принимаете ее помощь, — мужчина выдержал эффектную паузу. — На первое время хватит, — он снова отвернулся.

— Если, — проговорила Софи.

— Простите? — спросил мужчина, боком двинувшись в сторону двери.

— «Если Вы думаете», — процитировала она его. Он остановился и посмотрел на нее. — Я так не думаю, — она еще раз окинула его с ног до головы. — Я, в свою очередь, знаю, что у Вас есть брат, чья опека Вам докучает, у Вас длинный список прошлых и нынешних зависимостей, Вы сотрудничаете со Скотланд-Ярдом и считаете себя высокоактивным социопатом, что, боюсь, лишь отчасти справедливо, — она замолчала. Незнакомец наклонил голову, будто сканируя ее. — Мой же первый вопрос подводил к тому, что я не знаю о Вас двух вещей: где мы с Вами встречаемся, и как Вас зовут.

— Что же, — неизвестный неопределённо качнул плечами и отошел ко входу.

Он открыл дверь, шагнул коридор, и на мгновение Софи почувствовала странное разочарование, подумав, что он просто уйдет.

— Да. Такие дела, — заключил Стамфорд.

Однако незнакомец все-таки шагнул обратно в лабораторию, выглянув из-за двери, и произнес:

— Имя — Шерлок Холмс, адрес — Бейкер-стрит, 221-б, — мужчина подмигнул. — Пока, — кинул он Майку.

— Он такой, — сказал тот, удивленно глядя на Софи.

Софи Конан Дойл была довольно высокой девушкой (по крайней мере сам Ватсон смотрел на нее при встрече снизу вверх, хотя она была не на каблуках). Ее лицо отчего-то прочно впечаталось в его память, и весь день после встречи с ней оно периодически всплывало перед ним.

Она не была красавицей в известном смысле слова. У нее было довольно круглое лицо, очень (даже слишком) высокий лоб, неприметно русые волосы длиной до плеч и маленькие губы с опущенными уголками. Она не показалась Джону худой, но и назвать ее полной было невозможно: первыми в ее лице бросались в глаза четко выраженные, удлиненные по мужскому типу скулы, которые несколько дисгармонировали с ее общим образом. Одета она была весьма и весьма экстравагантно: на первый взгляд это был образ городской сумасшедшей, но при детальном рассмотрении он вызывал симпатию, ибо будто бы дополнял каждое ее движение. Однако все это перечеркивали ее глаза: светло-карие, почти янтарные, они светились из-за роговой оправы очков странной, почти материнской теплотой и тем коэффициентом осознанности, что лишь от одной встречи с ними ты понимал — она очень, очень, очень умна. И вот теперь, лежа в своей постели, Ватсон снова видел перед собой эти глаза.

Стамфорд позвонил спустя два часа после их встречи — видит бог, сам Джон бы ему никогда бы не набрал. Майк был славным парнем, но он слишком сильно напоминал об ушедшей юности, а потому даже разговор с ним причинял нудящую, неприятную боль. Однако старый товарищ оказал весьма и весьма приятную услугу — предложил Ватсону место в лаборатории Госпиталя Святого Варфоломея.

После событий Афганистана Джон не думал возвращаться в медицину — по крайне мере не в ближайшее время: рана была еще свежа — на войне было совершено слишком много фатальных врачебных ошибок, которые до сих пор мучали доктора по ночам. По этой причине он не мог снова надеть белый халат и, тем более, лечить людей. Однако найти работу ветерану войны оказалось не так-то просто, а жизнь в Лондоне была несоизмеримо дороже, чем можно было позволить на пенсию капитана. По этим причинам тихая, размеренная работа в знакомой лаборатории за действительно очень достойную оплату (Бартс, конечно, был не последним госпиталем и в Лондоне, и во всей Британии) составляли весьма приятную перспективу. Ватсон принял это предложение, а тот же вечер провел в компании Стамфорда и его супруги за домашним ужином и на удивление приятным разговором. Завтра он уже должен был прийти в госпиталь для оформления документов.

Этот вечер казался самым приятным за последние годы. Звонок Майка застал Джона на прогулке, и с тех пор он пребывал в странном, но очень даже довольном расположении духа. Придя в свою пустоватую пока комнату из гостей, он впервые за несколько недель не почувствовал привычной волны уныния. Теперь же он лежал на кровати, думал о событиях прошедшего дня, и раз за разом возвращался к образу таинственной Софи. Что-то в ней странно удивляло его, будто бы она как-то изменила сценарий, по которому должна была развиваться его жизнь.

Вечер был хороший. Ватсон не заметил, что по дороге домой почти не опирался на трость.

* * *

Софи остановилась, сверившись с картой в телефоне — да, это определенно был нужный дом. Она пришла чуть раньше, повинуясь давней привычке всегда и везде быть самой пунктуальностью.

Утром она забрала вещи из съемной квартиры и перенесла их в съемную комнатушку в самом дешевом хостеле, который только смогла найти. Этому было разумное объяснение — неизвестно, сколько ей еще предстояло искать квартиру, а финансы, как говорится, пели романсы, и она не могла себе позволить гостиницу до первой зарплаты. А та была ой, как не скоро.

Сзади послышался звук подъезжающей машины, и Софи обернулась. Из остановившегося у тротуара кэба вышел мужчина, с которым они вчера познакомились в госпитале. Он был одет все так же: дорогущее пальто и костюм — классика, очевидно, его второе имя.