Кто люб богам (ЛП) - Росс Кейт - Страница 46

- Рассказ Люка предполагает, что на Сигнетс-Корт с Белиндой что-то случилось. Мне не нравится эта мысль, но возможно, она вступила с кем-то в борьбу – быть может, с человеком, что навещал миссис Десмонд? – и он затаил зло на неё. Если так, то гвозди могла забить в седло и сама миссис Десмонд. Вы сказали, что никто не знает, где она, так что она может быть, где угодно. И ещё вы сказали, что посторонний мог проникнуть в конюшни незамеченным.

- Посторонний хорошо знал конюшни и привычки миссис Фолькленд. Возможно, миссис Десмонд и миссис Фолькленд были связаны в какой-то интриге – допустим, она провалилась, и миссис Десмонд искала мести. С другой стороны, если миссис Десмонд и была той женщиной, которую неизвестный джентльмен увёз из Сигнетс-Корт в двуколке, за чем наблюдал Джемми Отис, она сама может быть жертвой и не смогла бы устраивать злобных шуток.

- Хм-м, – сэр Малькольм налил себе ещё чашку кофе. – Вы собираетесь ещё раз опросить слуг Александра?

- Я осмелюсь сказать, что да. Но не думаю, что это кто-то из них вбил гвозди в седло. Если Марта так заняла их работой, как рассказывал Люк, никто из них не смог бы побывать в Хэмпстеде. Но остаётся Валери – Люк сказал, что он оказался помогать остальным. Нам нужно узнать, где он был в это время. Хотя мне сложно представить, что привередливый маленький француз осквернит свои руки гвоздями и сёдлами.

Таким образом, – подвёл он итог, – у Люка и Марты есть алиби на время несчастья с миссис Фолькленд, но не убийства Александра. То же верно для Юджина. Вы с противоположной стороны – у вас есть алиби на время убийства, но не этого случая. Клэр – единственный из известных нам людей, мог совершить оба преступления. Остальные подозреваемые – Валери, Адамс, Феликс и все прочие гости – не имеют алиби на время убийства, а что касается несчастья с миссис Фолькленд, то это ещё предстоит выяснить.

- Я не понимаю, как вы удерживаете всё это в голове. У меня она уже кружится.

Джулиан улыбнулся.

- Я не думаю, что это сложнее латинских глаголов или юриспруденции.

- Зато намного ценнее, как вы, вероятно думаете, и мне нечего возразить вам! – сэр Малькольм снова посерьезнел. – Нужно ли там сообщить властям о ловушке, в которую попала Белинда?

- Я расскажу Вэнсу, когда вернусь в Лондон. И я полагаю, вам стоит поделиться этими сведениями с местным судьёй. Так мы, по крайней мере, сможем узнать, не видел ли кто из местных сторожей подозрительных незнакомцев.

- Кажется, вы не слишком верите в государственное правосудие?

- Я думаю, оно желает добра, но при всём желании власти не могут заставить эту систему работать – по крайней мере, когда происходит серьёзное преступление, а виновный неизвестен. У людей, что должны расследовать преступления, нет опыта – чтобы стать мировым судьёй не нужно ничего, кроме дохода, что послужит защитой от обвинений в продажности. Констебли – это просто ремесленники, выбранные по жребию, и не сумевшие на кого-нибудь переложить эти обязанности, а в сторожа берут калек и стариков-пропойц, чтобы снять их содержание с приходов. Но хуже всего – методы. Они действуют пассивно и наобум там, где необходим деятельный и упорядоченный подход. Мировые судья вывешивают объявления, предлагают награды и ждут, пока что-то приплывёт к ним само. Ищейки с Боу-стрит прилежны и изобретательны, но их мало, и они не могут быть повсюду. Настоящее решение – устроить полноценную полицейскую службу, но противодействие этому огромно.

- Людям стоило бы быть разумнее! – вскипел сэр Малькольм.

Джулиан пожал плечами.

- Для многих преступление становится действительностью лишь, когда они сами становятся жертвой.

- Это правда. Я не могу сказать, что много задумывался об этом – а ведь я занимался уголовными делами, – сэр Малькольм печально улыбнулся. – Они всегда выглядели для меня как нечто, происходящее с другими людьми.

В дверях появился Даттон.

- Камеристка миссис Фолькленд хочет видеть вас, сэр, – сообщил он.

- Пришлите её сюда, – приказал сэр Малькольм.

Вошла Марта.

- Миссис Фолькленд чувствует себя лучше, сэр, и говорит, что, если у мистера Кестреля есть к ней вопросы, она готова отвечать сейчас.

Джулиан бросил взгляд на сэра Малькольма, что согласно кивнул.

- Спасибо, – поблагодарил Кестрель, – пожалуйста, передайте миссис Фолькленд, что я иду прямо к ней.

Первое, что бросилось Джулиану в глаза, когда он вошёл в библиотеку, было пустое пространство у стены. Портрет Александра сняли и повернули лицом к стене.

- Я попросила Марту сделать это, – тихо сказала миссис Фолькленд, – его глаза сводят меня с ума.

Она полулежала на кожаном диване, одеяло укрывало её до талии, под ним явственно топорщилась перевязанная ступня. Женщина сменила чёрную амазонку на белую ночную сорочку и нежно-голубую кашемировую шаль. Её волосы были распущены, и тонкие золотые нити, только что расчёсанные, окружали её голову, словно нимб.

Джулиан присел рядом, лицом к миссис Фолькленд. Она смотрела не на него, а в чашку чаю, которой медленно, монотонно помешивала.

Он спросил:

- Вы уверены, что в силах поговорить со мной?

- Да. Что вы хотите узнать?

Он заколебался, внезапно устрашённый стоящей перед ним задачей. Как он может задавать женщине вопросы о ране, столь свежей, о потере, столь мучительной? Но это придётся сделать. Он сама попросила о разговоре; ему придётся поверить на слово в том, что она выдержит.

- Во-первых, – мягко начал он, – если вы простите невежество холостяка – вы знали, что ждёте ребёнка?

- Да.

- Вы говорили кому-то об этом?

- Нет.

- У вас были на это причины?

- Да. Я ничего не говорила, потому что не думала, что ребёнок выживет.

Это застигло Кестреля врасплох.

- Вы хотите сказать, что ожидали несчастья, вроде сегодняшнего?

- Ожидала? Нет. Но если бы вы прошли через то же, что и я, вы бы больше не верили ни во что хорошее, полезное или прекрасное.

Он вспомнил, как миссис Фолькленд спрашивала, не бывал ли он в аду. И он вспомнил, что написано над воротами преисподней: «Оставь надежду, всяк сюда входящий» ^[62].

- Миссис Фолькленд, вы можете предположить, кто сделал это?

- Нет.

- Не случалось ли у вас недавно какой-нибудь ссоры? Вы не получали угроз?

- Нет. Если не считать Юджина, но Марта сказала, что он вне подозрений.

- Да, он уехал слишком рано, чтобы подстроить ловушку. Быть может, вы подозреваете кого-то из слуг сэра Малькольма?

- Нет. Я считаю их все надёжными и хорошими людьми. Я уверена, что никто из них не хотел повредить мне.

- А что касается вашего грума, Наджента?

- Наджент безупречно честен и верен. Он не может быть виновным, – она добавила. – Даже если бы он решил навредить мне, он бы не тронул Феникса.

«Это звучит убедительно», – подумал Джулиан.

- Мистер Клэр имел возможность вбить гвозди в седло этой ночью. Он никогда не выказывал вам враждебности?

- Нет, никогда.

- Вы хорошо знали его?

- Не очень. Кажется, он очень скромен, особенно с дамами. Но он всегда был вежлив и предупредителен со мной.

Джулиан задумался.

- Вы не замечали в последнее время подозрительных людей, что ходили бы вокруг конюшен или издалека наблюдали за вашими прогулками?

- Нет.

- Наджент упомянул, что вчера вы были в конюшне с корзиной яблок для Феникса. Вы можете вспомнить, не заметили ли вы что-нибудь в вашем седле?

- Нет. Мне незачем было рассматривать седло.

Джулиан почувствовал, что разговор выходит пустым.

- Попытайтесь вспомнить. Заметили ли вы тогда в конюшнях что-то необычное?

- Я не могу ни о чём вспомнить. Но я полагаю, что тот, кто это сделал, позаботился, чтобы не оставлять следов. Наверное, это просто. Я приходила к Фениксу каждый вечер в одно и то же время. Тот, кто знает дом, мог знать и это.