Его моя малышка (СИ) - Лабрус Елена - Страница 56

Но время шло и словно уводило их друг от друга дальше и дальше. Роман не нашёл в себе силы с ней даже поговорить и тот порыв на ходу извиниться не в счёт. Хотя Марина видела: страдает, мучается, переживает.

Вот только того, что он всеми правдами и неправдами постарается ребёнка отобрать, Марина никак не ожидала. И теперь простить ему не могла.

«Это был удар под дых. Это было… — слёзы впитывались в подушку, когда Марина уткнулась в неё лицом, — жестоко, Ром. Просто бесчеловечно».

Она ненадолго забылась. А проснулась оттого, что Диана завошкалась.

— Спи, моя маленькая. Отдохни хоть маленько, — прижалась Марина к её лбу губами и замерла. Голова была горячей. Очень горячей.

— О, боже! — подскочила Марина.

Она кинулась к аптечке, потом побежала искать где-то записанный телефон Дианкиного врача, потом решила вызвать «скорую» и снова метнулась к аптечке, в которой где-то был градусник.

— Нет, он был! Я точно знаю, что он где-то был, — вытрясла она в панике содержимое. Нашла. Бросилась к Дианке. Казалось, что она бредит, что она умирает, пока с замиранием сердца Марина ждала, когда же пропищит термометр.

Да к чёрту эту гордость и обиды! Она в отчаянии схватила телефон.

— Ром! Ром, у неё жар, — плакала она в трубку. — Ром, я не знаю, что делать.

— Так, тихо-тихо-тихо, родная моя, — зазвучал в трубке его спокойный уверенный голос. — Без паники. Да, дети болеют. Случается, иногда у них бывает жар. Это нормально. Ничего страшного. Температуру померила?

— Да, — всхлипнула она. — Тридцать семь и семь. — И совсем разрыдалась.

— Мне приехать? — спросил он просто.

И Марина кивнула, а потом только добавила:

— Да.

Сколько времени прошло до того, как она его дождалась, Марина не заметила. От одного его голоса уже стало легче, и она хотя бы перестала беспорядочно бегать по квартире.

А когда он вошёл, пропахший ночным воздухом и запахом аптеки, в которую заехал по дороге, всё изменилось просто до неузнаваемости.

— У нас нет никаких смертельных инфекций и неизлечимых тропических лихорадок, да? — обнял он проснувшуюся Диану. — Мы просто плакали, а здесь жарко, — с малышкой на руках, он открыл настежь окно, — может, режутся зубки. А может, и простыли немножко, завтра увидим. Но ничего страшного нет. Ты просто переволновалась, — обнял он одной рукой Марину, стоящую с ними у окна. И она услышала, как дрогнул его голос, когда он сказал: — Всё будет хорошо.



В окно потянуло запахом черёмухи, что буйно цвела внизу.

— Ты как всегда выбрала последний этаж?

— Я купила эту квартиру, когда была беременной, — вздохнула Марина.

— Здесь очень красиво. Малыш, смотри какие звёздочки. Вон видишь, в небе, — показал Роман рукой. — А это большое — Луна.

— Нуна, — повторила Диана.

— Да, луна, — согласился он. — А на крыше наверняка живёт Карлсон. И когда ты подрастёшь, он будет к тебе прилетать и научит плохому.

— Па! — рассматривала его Диана, и постучала ладошками по его лицу.

— Плохому, — согласился он, а потом поймал губами её пальчик.

Дианка замерла, округлив глаза, словно испугалась, что он его откусит, забрала руку, засмеялась, а потом засунула ему в рот снова.

Роман рассказал какие лекарства от чего и взял с Марины слово, что утром она ему позвонит, а потом читал Диане сказку, лёжа с ними рядом на кровати.

Под эту сказку они с Дианкой и уснули. Спокойно и беззаботно. А когда проснулись на улице уже вовсю светило солнце, а его… его рядом не было.

— Ах вот ты какая, да? — покачал Роман головой, глядя на Дианку. — Значит, тёте доктору ты рот открываешь, а когда папа кормит кашей, прячешься.

Дианка засмеялась, сползла с коленей и деловито посеменила к своим игрушкам.

— Роман Евгеньевич, всё? — улыбнулась девушка из генетической лаборатории, помахивая ватной палочкой, которой брала мазок у Дианы. — Один тест?

— Один, один. И будьте добры, срочно.

— Да, конечно, я всё отметила. Результаты привезёт курьер по указанному адресу, — глянула она в заполненный бланк.

— А Марина приедет во сколько? — закрыв за лаборантом дверь спросила Лидия Васильевна.

— Марина сегодня не приедет, Диану я потом отвезу сам.

— Как хорошо, что вы так договорились. Дианочка каждый день то здесь, то там, — по-стариковски осторожно согнулась она и подняла брошенную куклу.

«Да, только у этой женщины могло хватить такта и мужества снова пойти мне навстречу, после всего», — подумал он про себя.

Она дала ему шанс. Шанс упасть. И шанс подняться. Шанс выбрать: уйти ему или остаться. Разбиться или взлететь.

Марина нашла простой компромисс как им пережить это время до суда, и не причинять боль ни друг другу, ни ребёнку. Всё остальное было в его руках.

Сегодня был его «Дианкин день». Но сегодня он не возьмёт с собой Диану.

И пусть Марина его не ждёт, сегодня он хотел быть не приложением к ребёнку, а человеком, который решил быть частью жизни их обоих.

Он ехал туда, где сегодня будет Марина. И набрал по дороге Туманова.

— Я сдал анализ ДНК, Алексей. И я точно знаю, что он покажет. Так что не вздумай на суде выкинуть ещё какой-нибудь финт.

— А зря, — явно расстроился Туманов. — Мы могли бы надавить на то, что образцы в банк спермы были переданы без твоего согласия. И за выяснением отношений с Израильской клиникой протянуть ещё месяц. Потом ещё месяц, а то и два, доказывали, что они не имели права давать выбор Тамиле. И всё это время ребёнок был бы твой, а там, глядишь, и что-нибудь ещё придумали бы.

— Послушай меня, я согласился с тем, что это был быстрый и эффективный способ избавиться от Мурзиных. Да и то сомнительный, скажем прямо. Но на этом всё, Алексей. И ты не хуже меня знаешь, что Тамила заплатила за то, чтобы сохранить эти образцы, и ни в какой банк спермы их не отдавала.

— А знаешь почему? Давай, удиви меня, — усмехнулся Туманов.

— Потому, что, если меня не разорит хитрый адвокат, затягивая процесс, и я сдохну богатым, мой ребёнок из пробирки очень удачно решит проблему наследства.

— Ну, не разочаровывай меня. Я-то думал ты последний романтик. Скажешь, это любовь, и она решила родить ребёнка от любимого мужчины. А ты прямо жёстким прагматизмом наотмашь.

— Угу, — поймал себя Роман на том, что как только разговор заходил о суде непроизвольно угукал. — Французская половина Тамилы, наверно, могла бы подумать именно так, но её еврейская мама не оставила мне шансов. Боюсь, когда я попал в ту аварию, в ней проснулась именно женская часть.

— Зато у тебя остался шанс получить потомство от более молодого себя. А у нас, пользуясь её слабостями к неким, изумрудного оттенка, бумажкам, показать в суде с её слов, что образцы были переданы. Ну а дальше затянем тяжбу с клиникой и всё остальное, как я сказал.

— Вот даже если бы я гипотетически на это согласился, есть одна маленькая неувязочка, Алексей. Я не биологический отец Дианы и анализ из любой лаборатории рано или поздно это покажет.

— У меня не бывает неувязочек, мой скептически настроенный работодатель. Видишь ли, есть в юриспруденции такое понятие, некий казус. Ладно, скажу своими словами, — великодушно согласился он, — смысл его в том, что если мы предъявим результат теста, а по умолчанию мы считаем его положительным, то по условиям донорского договора ты не сможешь претендовать на рождённого от твоей спермы ребёнка. Улавливаешь мысль?

— Улавливаю, — выдохнул Роман, его уже тошнило от одного только слова на букву «С». — Мы устраиваем тяжбу, чтобы доказать, что донором я стал без моего на то согласия, а потому имею право заявить свои права на ребёнка, но если мы не докажем обратное, то и ДНК пока не имеет смысла предъявлять.

— Горжусь, — усмехнулся он. — Ну и?

И хрен его знает, за что Роман всё это терпел. И это было странно, что адвокат разговаривал с ним в таком тоне, всё время подкалывал, а Роман ему за это ещё и платил. Но Роману именно это и нравилось, вот такое отношение без придыхания и прямолинейность. А после того, как Туманов как коршун налетел на Лизину мать, а теперь вцепился в Лизу и, кажется, с ума по ней сходил, Гомельский проникся к нему ещё больше.