Сердце змеи (СИ) - Turner Jane - Страница 160

– Поеду в Хогвартс первого сентября, – отозвалась Миранда бесцветно, прислушиваясь к себе. Внутри нее было тихо и спокойно, как в Мертвом море. – Закончу седьмой курс снова.

– То есть ты не собираешься… ты не будешь…

– Я не стану возвращать крестраж к жизни, – кивнула она, безразлично глядя на простирающиеся зеленые луга впереди. – Если бы речь шла только о Томе… Вероятно, ты считаешь меня тронувшейся умом, но я не сумасшедшая. И воскрешать лорда Волдеморта я не буду. Наш мир и так слишком много пережил за последние годы. Я не хочу так рисковать.

– Пообещай мне!

Всего лишь на мгновение она запнулась – но от Теи эта заминка не укрылась.

– Даю слово.

Младшая сестра улыбнулась – радостно, освобожденно. Все возвращалось на круги своя, все снова было замечательно: Миранда после встречи с этой непонятной волшебницей явно одумалась, пришла в себя и снова была похожа на вменяемого человека, через считанные дни предстояло ехать на Кингс-Кросс, и весь год она, Пантея, проведет в компании самого лучшего человека на свете… И хорошо, что Миранда восприняла слова Вильгельмины так спокойно. Нет, она всегда была сдержанной, но после признания, в кого именно ее угораздило влюбиться и что она всерьез раздумывала, не вернуть ли самого опасного темного волшебника к жизни, Тея поняла, что от старшей сестры можно ожидать чего угодно.

– Но я не отдам крестраж Гарри. Кольцо останется у меня, – заявила Миранда, и в отстраненном голосе внезапно послышались металлические нотки.

Тея только торопливо закивала, опасаясь, что Миранда снова выкинет какой-нибудь дикий поступок, если начать с ней спорить. В конце концов, главного Тея от нее добилась – она пообещала не воскрешать мага. Ну и Мерлин с ним, с этим крестражем, тем более что на Миранду он все равно не действует!

Она быстро взглянула на сестру. У той было очень бледное лицо и какие-то пустые, неживые глаза, и Тею пронзила острая жалость к Миранде. Нет, она до сих пор не понимала, как сестра в здравом уме могла влюбиться в этого человека и по-настоящему убиваться по нему, но сейчас, когда все сомнения и страхи разрешились, она начала испытывать сострадание. В конце концов, Миранда не виновата в своих чувствах, сердцу, как известно, не прикажешь…

– Мири, не стоит так из-за этого…

– Мне не нужно сочувствие, – высоким холодным тоном отозвалась она, и Тея поежилась, догадываясь, у кого именно Миранда переняла манеру подобным образом манипулировать голосом. – Ты готова? Пора возвращаться.

Тея сочла за лучшее не спорить и взяла Миранду за протянутую ладонь. Они трансгрессировали.

***

Первого сентября сестры попрощались с родителями и отправились на платформу 9 ¾. Поскольку Миранда неплохо освоила Чары Незримого расширения, весь их школьный скарб теперь помещался в двух небольших сундучках. Среди стопок одежды, книг, свитков чистого пергамента Миранда спрятала полученную от Тома шкатулку. Книги о крестражах остались в ее комнате: если Лени или родители их найдут, катастрофы не случится, поскольку всем известно об интересе Миранды к темной магии. Но вот что будет, если они случайно обнаружат фотографию или обручальное кольцо… Этого лучше не выяснять.

На вокзале было привычно шумно и многолюдно, родители провожали детей в школу, давая последние наставления. Одноклассники Миранды прибыли, по большей части, самостоятельно, но зато все остальные курсы, вплоть до шестого, прощались с семьями. Ухали совы в клетках, мяукали кошки. Миранда и Тея обогнули группу четверокурсников, шумно обсуждавших, кто как провел это лето, и зашли в поезд.

– Я пойду в конец, ладно? – Тея нетерпеливо оглядывалась по сторонам, мимоходом кивая кому-то из знакомых. – Я договорилась встретиться там с…

– У него еще будет собрание в вагоне старост, – отозвалась Миранда, высматривая знакомые лица в толпе. – Он же теперь вообще староста школы, помнишь?

– Помню, – безмятежно улыбнулась Тея. – Так что я просто подожду его в хвосте, а заодно пока выясню, какие в этом году настроения на моем факультете. Что-то мне подсказывает, что слизеринцам в ближайшие месяцы будет не слишком весело… Увидимся на пиру?

Миранда кивнула, и Тея упорхнула дальше по коридору, умудряясь весьма изящно лавировать между студентами. Миранда же пошла в противоположном направлении, выискивая свободное купе.

Сидя в одиночестве у окна и наблюдая, как оживленные городские улицы сменяются пригородом, а затем зелеными лугами и полями, она рассеянно касалась пальцами цепочки на шее. Мысли в голове текли как-то вяло и неохотно – с самого того момента, как она приняла твердое решение ничего не делать с крестражем и оставить все как есть. Миранда знала, что это было верное решение, и Тея могла спать спокойно, поскольку даже искренняя, самая сильная любовь к Тому Реддлу не могла перебить воспоминаний о том, кем являлся лорд Волдеморт. Однако с той секунды, как это решение было принято, разум Миранды впал в странное оцепенение. Она знала, что поступила правильно, но факт оставался фактом: ей внезапно стало все равно. Будто в тот миг, когда она добровольно отказалась от шанса вернуть Тома, она утратила интерес к жизни, а ее собственная душа подернулась коркой льда, превратившейся в плотный ледяной панцирь. Возвращение в Хогвартс, лица друзей, ожидание седьмого курса – все потеряло смысл. Что ее ждет в ближайшие месяцы? Те же уроки, те же лица и абсолютная душевная пустота. Он не вернется.

Крестраж продолжал висеть у нее на шее: Миранда физически не нашла в себе сил отказаться от него. Это была единственная ниточка к Тому. К тому Тому, который, по словам Вильгельмины, по-настоящему ее любил… Да, скорее всего, ей стоило бы снять кольцо, отринуть все те счастливые воспоминания из 1940-х, чтобы поскорее отпустить прошлое и идти дальше… Но на это у нее в данный момент не было никаких моральных сил.

Она сжала кольцо Серпентины в кулаке и прикрыла глаза, пытаясь услышать хоть что-то. Если здесь заключена часть души Тома, того самого Тома, которому она была дорога, почему он никак не дает о себе знать? Почему она не ощущает в кольце вообще ничего – никакого биения жизни?

Дверь купе лязгнула, на пороге показалась Полумна и дружелюбно улыбнулась Миранде. Из-за ее глаз навыкате казалось, будто Полумна чему-то удивляется; к груди она прижимала знакомый журнал в яркой обложке.

– Миранда, можно я сяду с тобой? В этом году столько первокурсников, что свободное место не найти…

– Конечно, – та ободряюще кивнула. – Присоединяйся.

Та села напротив, с деловым видом сунула волшебную палочку за ухо, раскрыла «Придиру» и углубилась в чтение. На шее у нее висел странный талисман, который Миранда теперь исподтишка рассматривала – больше всего он походил на волосатый зеленый глаз.

– Это сушеный плод Вельвичии пустынной, – не отрываясь от журнала, сообщила Полумна слегка потусторонним голосом, и Миранда машинально попыталась перевести взгляд на окно, но было слишком поздно. – От него довольно сильно хочется спать, но зато он отлично отпугивает летающих ухогрызов. Если хочешь, возьми себе. Я напишу папе, он мне еще пришлет…

– Нет-нет, спасибо, – торопливо отказалась Миранда, стараясь сделать так, чтобы голос звучал все так же дружелюбно. – Надеюсь, что в Хогвартсе эти… ухогрызы не водятся.

– Зря, – безмятежно отозвалась Полумна, перелистывая страницу. – Лето выдалось жаркое, и у них была довольно обширная миграция. Теперь большое их количество задержалось в горах Шотландии, где попрохладнее. Отец очень заинтересовался этим явлением, хочет даже в командировку съездить, чтобы самому посмотреть на этих существ…

В дверь купе постучали, что избавило Миранду от необходимости поддерживать светскую беседу о летающих ухогрызах. Нет, она очень хорошо относилась к Полумне, но… рассуждать с каменным лицом о несуществующих тварях, вроде морщерогих кизляков или вот этих ухогрызов, Миранда пока не научилась.

В коридоре обнаружилась улыбающаяся пожилая волшебница с тележкой сладостей. Полумна от угощения отказалась, а Миранда купила несколько тыквенных печений и шоколадных лягушек. Продавщица покатила тележку к следующему купе, а затем на пороге возник Рон Уизли – уже в школьной мантии, с приколотым к отвороту значком старосты факультета. При виде Миранды и Полумны его выражение лица стало куда более приветливым.