Откровения секретного агента - Ивин Евгений Андреянович - Страница 54

— Ты-то тут при чем? Я же видел, что ты стояла в стороне. Хотелось посмотреть спектакль? Ну, Зинуля!

Она засмеялась и взяла меня под руку.

— Я тебя пригласила с нами, потому что была в тебе уверена — ты не допустишь безобразия, — продолжала она шептать.

— По-твоему, я блюститель нравственности? У меня и так врагов хватает. Одна мадам Рудая чего стоит.

— Поэтому ты с нами и поехал: она тебя поносила будь здоров. Я решила, что только ты сможешь ее укротить. Тебя она боится.

На вилле все стадо, подхватив свертки, растеклось по аллеям, обмениваясь впечатлениями и похваляясь, как они всыпали этому жулику.

— Удивительно, они совсем не боятся, что я доложу генералу об их поведении, — заметил я, провожая их глазами.

— Не боятся они тебя. — Зина заглянула мне в лицо. — Слишком хорошо тебя все знают. Ты не подлец и не стукач. Вот так-то. А чего ты нас с Надюшкой избегаешь? Ты нам очень нравишься, особенно Надежде. Ты в глаза ее погляди — это голубое море и загадка на века. Неужели она тебе не нравится? Приглядись, все при ней. А характер? Чистое золото!

— Мне на ней жениться, что ли, если насчет характера?

— А может, и женишься. — Зина ухмыльнулась. — Она же с мужем не живет. Не развелась, потому что он ее просил: за границу очень хотелось. Вот они и заключили договор: ему заграница, а ей свобода. А вернутся в Союз — сразу разойдутся. Не упусти!

— А ты сваха. Тебе Надя поручила?

— Да брось ты. Надя — моя подруга, влюбилась в тебя.

— У нас разница в возрасте. Она старушка, — решил я отбить Зинину атаку. Хоть этот легкий разговор был и приятен, но Зина уже не шутя стала планировать наши отношения.

— Ничего себе! Двадцать восемь — уже старуха.

— Двадцать восемь! А мне показалось, что ей уже двадцать девять! — воскликнул я. Зина поняла шутку и засмеялась.

— Толечка, ты просто невыносим! Конечно, если Надежду приодеть по моде, сделать прическу — от нее глаз не оторвешь. А она скромничает, не хочет выделяться. Боится мадам Рудой. Они живут в одном доме, — понизила она голос.

— Зина, думаю, как-нибудь встретимся. Ты же знаешь, что у меня есть подруга, — решил я окончательно прекратить это сватовство. Если честно, то я плохо помнил эту Надю. Была бы она красавицей, уж я бы ее запомнил, а так чего попусту терять время.

— Ты имеешь в виду эту переводчицу из ГЭКС Галку? Ты ведь о ней ничего не знаешь. А колония наша все знает. Она мужа себе ловит.

— Зина! Не надо сплетен! Очень этого не люблю. Там, где мадам Рудая сунула нос, — жди хорошей полновесной сплетни. И кто ее выбрал в женсовет? Слепые, что ли, наши женщины? Посадили себе на голову урядника. Она вас и жует.

— Никто ее не выбирал, она сама влезла и стала проявлять инициативу по воспитанию молодых жен офицеров. Профсоюзному начальнику понравилась напористая воспитательница. Она и его захомутала, ей платят двадцать пять фунтов.

— Я вот на нее настучу Пожарскому, а лучше Рудакову — о селедке и о мутонах. И как она подрывает доверие к СССР.

— Ничего ты не стукнешь, — вздохнула Зина. — Так как насчет Нади? Дай мне обещание, что сегодня будешь в кино, и я тебя познакомлю, — вернулась она к своей цели.

— Ладно. Буду. Что там показывают? «Свадьбу в Малиновке»?

Пока мы разговаривали с Зиной, я заметил, что мимо уже второй раз прошла Галка. Наверное, хочет встретиться со мной, но при Зине не решается подойти, зная ее острый язык. Последний раз мы виделись неделю назад, но свидание наше было довольно прохладным. Наверное, поостыли друг к другу. Значит, с женитьбой на ней у меня ничего не выйдет. Прощай карьера торгового советника или дипломата. Правда, я не очень-то расстроился. Тем более что ОБС — одна баба сказала — замалековский телефон (устное народное творчество женщин совколонии) донес, что Галка с успехом заполняла пустоты, образовавшиеся в некоторые вечера моей шпионской занятости, одним капитаном, который ухитрился обмануть жену и провести с ней ночное время. Однажды я их видел в «Оберж де Пирамид», в ночном клубе, но я не какая-нибудь дешевка, чтобы нагадить этому капитану. Его и без моего участия сожрут «фальконы» и «иглаулы» Визгуна, как только застукают в запрещенном месте и в запрещенное время.

С Галкой встречаться не было никакой охоты, но очень захотелось повидаться с Изольдой, просто стало невмоготу. Я решил, что очень умный и хитрый и смогу с ней встретиться без чьего-либо присмотра, а главное, без ведома Визгуна. Поймал такси и поехал на конспиративную квартиру. Там переоделся, бесшумно выбрался через окно на черный ход, спустился во двор и, выждав несколько минут, выскользнул на соседнюю улицу. В небольшой лавочке выпил свежего апельсинового сока и воспользовался платным телефоном. Долго шли гудки в квартиру Изольды, но безрезультатно — возможно, куда-нибудь ушла. Тогда я решился позвонить в испанское посольство и навести справки, где ее найти. А вдруг она на работе? Я позвонил в консульский отдел, чтобы узнать, как мне связаться с мадам Лакрус.

Чиновник консульства лаконично ответил, что ее нет. Я стал настаивать и попросил дать мне ее телефон, чтобы позвонить позже. И получил ошеломляющий ответ, что Изольда уехала в Испанию, и произошло это сразу же на следующий день, как мы с ней провели любовную ночь. Что-то в ее поступке было странным и нелогичным. Мы расстались на рассвете, и не было даже намека на ее отъезд. Она оставила мне телефон и сказала, что если я захочу ее увидеть завтра, то могу позвонить в консульский отдел. Вот и позвонил. Я снова набрал номер консульства и услышал голос того же чиновника.

— Извините, — вежливо обратился я к нему, — у нее что-нибудь случилось дома? Она так внезапно уехала.

— Это вызвано служебной необходимостью, — сухо ответил чиновник, пытаясь пресечь мои вопросы.

— Когда она вернется? — с надеждой поинтересовался я.

— Она сюда больше не вернется. Извините, сэр! — И он положил трубку, не желая больше распространяться на тему Изольды Лакрус. Странно, что он даже не поинтересовался, кто же ее разыскивает.

Исчезновение Изольды было тревожным признаком: либо она выполнила задание разведки, либо меня с ней засекли, и ее срочно изолировали.

Утром позвонил шеф и обрадовал, что целая группа советских туристов вечером едет в Асуан в долину Смерти Королей.

— Поедешь с нашим представителем посольства, — добавил он. — Старшую группы предупредили.

Голому собраться — надеть поясок. Я покидал в сумку плавки, шорты, спортивные итальянские туфли, носки, полотенце, бритву, кое-какие мелочи, бутылку виски «Джонни Уокер» — и был готов.

Визгун приехал за мной за пятнадцать минут до отправления поезда — конспирация, все конспирация — и отвез меня на вокзал. Нам предстояло ехать в спальном вагоне со всеми удобствами. Я взял из машины сумку и прошел в свой вагон. В купе мы оказались вдвоем с миловидной женщиной лет сорока. Везет же мне на старушек, усмехнулся я мысленно, хотя мне было приятно такое соседство: как-никак, а ехать всю ночь и день. Только наша советская безалаберность и беспардонность могут допускать, чтобы в двухместном купе ехали мужчина и женщина, притом совершенно чужие. Если в Союзе можно, то почему нельзя за границей? Советский человек должен всегда оставаться высокоморальным человеком, не важно, что рядом едет миловидная женщина, и притом еще не старая.

— Юлия, — представилась она с лукавой улыбкой и протянула узкую ладонь. С этой минуты я был для нее «представитель». Она прекрасно понимала, что я представляю, и, кажется, хотела бы сразу установить доверительные отношения. Сейчас от меня зависело, поедет ли она еще раз за рубеж старшей группы или вообще никогда не поедет, если я стукну на нее, расскажу про нее какую-нибудь пакость. Заграницу ей закроют до конца ее дней, да еще и детей пускать за рубеж не будут, оттого что их мамочка за границей откалывалась от группы, доверительно беседовала с арабом по-английски, в то время как никто в группе не знал языка, а может, гуляла вечером по улицам Каира и Александрии. Одним словом, могу на нее столько вывалить дерьма, что запах останется на всю жизнь. Поэтому сегодняшней ночью она захочет со мной переспать во что бы то ни стало, тогда и уедет чистенькой, пользующейся доверием всех органов: КГБ, ГРУ, ЦК КПСС. А это в нашей организованной жизни самый важный фактор, это есть «идеологически и морально выдержан», честь тебе и хвала, красную книжечку не замарала. Поэтому для всех она Юлия Ивановна, а для меня решила «просто Юля», а я для нее Анатолий.