Дни войны (СИ) - "Гайя-А" - Страница 70

Не он один испытывал похожие чувства. Латалена коротко кивнула — слегка шевельнулась трехслойная белая вуаль. Гвенедор, глядя на нее затуманенным взглядом, очень хорошо заметил, как дрожали кончики ее пальцев, сложенные в вежливое приветствие.

Как и в первом замужестве, у Латалены не было выбора.

В покоях Прекраснейшей собралась почти вся верхушка семьи Элдар: сестры и все прочие родственницы спешили принести соболезнования Латалене.

— Как ты смогла, Солнце? — допытывался Гвенедор нежно у сестры, целуя ее руки, — пожалуйста, прекрати плакать хоть на минуту. Скажи, откуда в тебе столько отваги…

— Я пошла на это ради союза. Ради белого города. Ради своего сына и его наследства. Я плачу от счастья, — тихо донеслось из-под вуали, — теперь Элдойр доживет до победы. Не знаю, посчитает ли отец мою жертву достойной того, чтобы Летящий взял трон.

Гвенедор тяжело вздохнул. Его сестра всегда была полна амбиций.

— Я не могу загадывать на такой большой срок, сестрица. Нам в этот раз придется очень тяжело. Надеюсь, ты понимаешь это. Я бы… просил тебя — уезжай в Атрейну. Беги в горы. Сегодня до заката — ты успеешь. А там — может, волка еще и убьют в бою! — в голосе горца слышалось отчаяние.

— Я останусь, — она отбросила вуаль, и Гвенедор увидел знакомое выражение лица: строго сжатые губы и твердый, решительный взгляд, — здесь мой сын. Мои учителя, мои ученики, моя семья и мой город. Я останусь.

Леди Элдар утешали. Ей сочувствовали и, по крайней мере, многие уже выказали ей поддержку. Главным же утешением было то, что обещание, данное Оракулом на словах, могло быть исполнено не раньше победы Элдойра, а до той победы надо уметь дожить. Кое-кто даже сожалел вслух нарочито громко о клятве верности, данной волкам-кровникам: разве что только наемник теперь сподобится убить наглого оборотня, посягнувшего на благородную Солнце асуров!

Латалене были благодарны: под стенами Элдойра раскинулся самый большой из когда-либо выстраивавшихся военных лагерей. Горожане смогли вздохнуть с некоторым облегчением. Дух захватывало от вида, который открывался со стен, и три дня в честь союза желающих пускали посмотреть на войска с высоты. Многим это зрелище поднимало настроение и вселяло надежду.

В самом лагере порядок соблюдался лишь благодаря немыслимым усилиям со стороны воеводств. Любая стычка, любой косой взгляд жестко пресекались, зачинщики — карались. И вопреки тем, кто предвещал озверение войска, ничего подобного не произошло. За долгое время это были первые добрые новости для жителей Элдойра, и настроение в городе изменилось.

***

Настроение Летящего можно было охарактеризовать, как исключительно подавленное.

— Не переживай, маленький друг, — утешил Летящего Пипс, — вряд ли наш полет окажется страшнее кровавой драки, что вы, двуногие, столь любите учинять. По поводу и без оного….

— Я не боюсь крови, — с наигранным презрением к смерти выдавил Летящий.

Дракон хмыкнул, но промолчал, раскуривая свою трубку.

— Ладно, ладно, — всего лишь спустя минуту уязвленная гордость заставила юношу признаться, — я не был никогда в такой драке; я еще могу сосчитать по пальцам рук… — он поморщился, — одной руки, скольких я убил.

— По нашим, драконьим, меркам, я в армии отслужил не больше тебя… ну или чуть-чуть больше, — вдруг сказал Пипс, и тяжело постучал когтистой лапой по камню, — и я однажды дрался с драконом всего лишь. Ну, двуногие у нас… не считаются.

— Не считаются, прости, что значит? — не смог удержаться Летящий. Ящер закатил глаза:

— Вы маленькие и вас много. С вами же нельзя всерьез, так? Один на один против дракона вы никто не устоите. А с драконом я один раз дрался.

Он снова замолчал, и Летящий догадался: Пипс победил в той драке, и впервые ранил или убил сородича.

— А у вас, значит, тоже есть войско? — спросил он, чтобы как-нибудь отвлечь загрустившего дракона. Тот принял смертельно обиженный вид:

— Не такое, как ваши стада бездельников с железом! Знаешь, как нас там мучают! — внезапно дракон прикусил язык, и смутился. Летящий же начинал широко улыбаться против воли.

Из дальнейшей пламенной речи Летящий узнал, что дракону приходится в первые пятьдесят лет службы очень нелегко. Пипс ругал скудный паек, злых капитанов, ведущих стаю, жадных начальников гнездовий, за деньги продающих дармовую рабочую силу молодых драконов.

Именно благодаря этой силе, насколько знал Летящий, было построено несколько крупнейших городов. Задолго до династического периода Элдойра асурийский народ изыскал способ находить общий язык с драконами и немедленно воспользовался их строительными навыками.

— Нет, я не строил этих ваших монументов, — ворчливо ответил Пипс на вопросы своего двуногого собеседника, — мы мост опрокинутый ставили в одной деревне, ну еще пару раз крыши чинили… особенно, когда низко летишь по погоде, хвостом ее как зацепишь! И паек отбирают, и стукнуть могут.

— Что ты говоришь! А я получил двадцать пять палок…и меня два раза дверь заставляли ставить, — понимающе кивнул Летящий, — хотя я просто оказался рядом.

— А мне досталось по гребню, — радостно принялся делиться Пипс, и молодые самцы обоих народов на несколько минут забыли о различиях между собой.

Различий на самом деле оказалось не столь много. Пипс был дракон, а Летящий асур. Пипс умел летать, что Летящему не было доступно. А Летящий представлял собой наследника королевской семьи, и его имя знал каждый в Поднебесье. Об этой известности ни один дракон мечтать не мог.

«Слава несет ответственность, богатство — страх за потерю нажитого. Великое имя принуждает к подвигам…» — Летящий встряхнулся и с содроганием оглянулся на своих ровесников, сопровождавших его на Запад, в Мелтагрот.

Полет на драконе большинство из них подвигом не сочли, и лететь вслед за молодым Элдар отказались.

— Я полечу, но не на трезвую голову, — отрезал Отстроглазый и кивнул Инаресту, — братец, а ты?

— Прикуешь меня к дракону цепями, и я подумаю, — откликнулся тот, и посмотрел на Летящего, — тебя поставили приказывать, но ты выбрал для нас самоубийство.

— Составь ему компанию, Дацит! Ты же вечно стонешь, что надоело жить! — послышались дружеские подначки с разных сторон. Летящий знал: они пытаются приободриться и скрыть свой страх.

«Если рассудить, то драконы могут заменить двуногих, и я не делаю ничего противозаконного, меняя одних на других, — изыскивал он для себя оправдание — перед собой же, — и нет никакой причины переживать, так ведь?».

И все же, поборовшись со страхом, с ним решили отправиться пятеро его соратников, и, к удивлению юноши, Молния.

— Мы полетим на вас сверху? — задал, наконец, Летящий вопрос, мучавший его. Пипс хмыкнул.

— Тебя сдует, маленький друг, а я потеряю маневренность, если буду подлаживаться. Пожалуй, мы понесем вас по одному в корзинах для скота.

Оказавшись перед упомянутой корзиной, Летящий содрогнулся.

— Мне надо сидеть внутри? — слабым голосом поинтересовался он. Деревянная конструкция не казалась надежной, к тому же, пропахла навозом и овечьей шерстью. Пипс плотоядно усмехнулся.

— Дорогой мой друг, но ты же не боишься, правда?..

…страх оказался слабее тошноты и качки, но их Летящий преодолел, так же, как и невыносимую вонь. Однако, что поразило его много больше — это скорость взлета, сила, прижавшая его ко дну «корзины», и прочность дна.