Покажи мне, зеркало… (СИ) - Нури Ирада - Страница 8

Первым порывом было ударить ее, уничтожить, стереть с лица усмешку торжества, что так ловко сумела провести его и выставить на всеобщее посмешище, но затем он вспомнил о своих обязанностях по отношению к родовому титулу и о том, что несмотря ни на что, она пока еще его супруга.

Не спуская глаз с лица, которое еще совсем недавно боготворил, а нынче же ненавидел всеми силами души, он, сложив руки на груди холодно произнес:

— Мне наплевать с кем ты спала до меня, и с кем еще собираешься переспать. Все что мне от тебя нужно — это наследник, которого хочешь ты или нет, мне подаришь. После этого, ты вольна будешь поступать так, как заблагорассудится, ибо я больше не желаю видеть тебя ни в своем доме, ни в своей жизни. Само собой, тебе будет выделена приличная сумма на содержание, которая поможет тебе безбедно существовать до конца жизни, но только ни ребенка, ни меня ты больше не увидишь.

— Ты не посмеешь. Я — твоя жена, и тебе никогда от меня не избавиться.

Она кричала еще что-то ему во след, но он, посчитав разговор оконченным, ее уже не слышал. Велев оседлать любимого жеребца, он вскочил в седло и понесся вперед, желая только одного, чтобы его разбитое сердце перестало кровоточить и не болело так сильно.

Господь смилостивился над ним, когда ровно девять месяцев спустя после проклятой ночи, Мирабель благополучно разрешилась от бремени, подарив вместо ожидаемого наследника, дочь.

Она лежала на огромной кровати окруженная заботой и вниманием прислуги, отказываясь даже взглянуть на ту, что сейчас тихо попискивала на руках повивальной бабки. Ребенок ее не интересовал, она выполнила свою миссию и больше не собиралась беременеть вновь. Напротив, теперь самое время напомнить так больше и ни разу, не прикоснувшегося к ней супругу, что пора ему выполнить данное ей обещание выплатить причитающуюся ежегодную сумму, которая поможет ей арендовать дом в Лондоне и наконец зажить той жизнью, о которой она всегда мечтала — быть свободной, богатой, окруженной толпами поклонников, вздыхающих по ней и борющихся за ее внимание.

Ворвавшийся без предупреждения супруг, отвлек ее от радужных мечтаний. Уже предупрежденный о том, кто у него родился, он к невероятному удивлению Мирабель не только не разочаровался, но наоборот счастливо улыбнулся.

Его улыбка как нож ударила Мирабель в самое сердце. Райтон был так красив. Он мог бы быть великолепным любовником, но ей, к сожалению, об этом узнать не удалось. Поначалу, думая, что перед ним невинная девица, он проявлял чудеса чуткости и нежности, в то время как она сходила с ума от страстного желания, затем, когда он понял, что его обманули и он заплатил непомерную цену за подпорченный товар, он заледенел, превратившись в бесчувственную статую, лишив последней возможности получить удовольствие от занятия любовью.

Плевать. Теперь, когда скоро перед ней откроются все двери, она сама сможет выбирать себе самых красивых и страстных любовников, которые помогут ей компенсировать холодность мужа.

Она продолжала следить глазами за до омерзения счастливым, нежно воркующим с ребенком Райтоном, когда внезапно поняла, что он обращается к ней:

— Несмотря на то, что речь шла о наследнике, я освобождаю тебя от дальнейших обязанностей передо мной и Лайлой. Можешь…

— Что? Ты назвал дочь Лайлой даже не посоветовавшись со мной? — возмутилась Мирабель.

На самом деле ей было абсолютно наплевать какое имя он подобрал для своего отпрыска, она не собиралась тратить на него ни времени, ни сил, ее бесила холодность Райтона, и она не могла удержаться от того, чтобы в лишний раз его не уколоть.

— Абсолютно верно. Мне жаль, что ты до сих пор еще этого не поняла. У тебя есть две недели чтобы прийти в себя и собрать свои вещи. После установленного срока, твое пребывание в Рейвенхерсте будет невозможным, — это были последние слова, что она услышала от Райтона. Все последующие дни она ни разу не видела ни его, ни дочери, которую в тот же день передали кормилице поселившейся в другом крыле.

За день до отъезда ее навестил управляющий, который передал ей пухлый конверт с деньгами на обустройство и подробными инструкциями от хозяина. На все ее вопросы он отвечал четко и лаконично заранее заготовленные ответы. Слугам было велено снести в ожидающий экипаж вещи баронессы еще до того, как она соизволит проснуться.

Сев в карету, Мирабель бросила прощальный взгляд на великолепную усадьбу, в которой могла быть настоящей хозяйкой, успей она выйти замуж за недалекого Родни. Кто же знал, что в тот роковой вечер, он, решивший подышать свежим воздухом, застанет ее в объятиях своего лучшего друга прямо возле диких зарослей, где обычно никого в это время не было. Исполненный гнева он бросился в сторону дома, чтобы поставить в известность гостей и родителей невесты о том, что свадьба отменяется, когда испугавшийся огласки и последующим за ним позором его друг Тони, неожиданно вытащил из сапога пистолет и выстрелил ему в голову.

Выстрел, оказавшийся смертельным, перечеркнул все ее далеко идущие планы. В ужасе от совершенного, ненавидя и себя и Мирабель соблазнившую и заманившую его в ловушку, Тони в спешке бежал, бросив любовницу возле окровавленного тела. Ей пришлось призвать на помощь весь свой актерский талант, чтобы изобразить ужас и страдания перед теми, кто сейчас с факелами в руках бежал на звуки выстрела. Быстро приведя себя в порядок, она, заламывая руки и заливаясь слезами склонилась над остывающим телом, всем видом демонстрируя нечеловеческое горе.

Разумеется, никому и в голову не пришло обвинить в смерти барона его безутешную невесту. Каждый старался выказать ей помощь и участие, которыми она бессовестно пользовалась несколько лет, пока не встретила Райтона.

Райтон…

Откинув занавеску, молодая женщина бросила прощальный взгляд на поместье, когда заметила на высоком холме одинокого всадника, взглядом провожающего ее карету. Она помахала ему рукой рассчитывая, что он хотя бы напоследок ответит ей тем же, но Райтон развернул коня и в тот же миг исчез из поля видимости.

Откинувшись назад, Мирабель чертыхнулась к глубокому ужасу сопровождающей ее горничной и велела кучеру гнать во весь дух.

— Отец, — едва переступив порог я бросилась на грудь отца, еще не успевшего разоблачиться с дороги. Спрятанная под кафтаном кольчуга, неприятно звякнула, когда я постаралась обхватить его покрепче. Это мне напомнило не только сегодняшние кровавые события, но и то, что даже правители несмотря на многочисленную охрану не могут чувствовать себя в полной безопасности вынужденные носить под роскошными одеждами металлическую сетку, призванную уберечь их от летящей стрелы наемника или что еще хуже — предателя.

Отец был не в духе. Впервые он не обнял меня в ответ, ограничившись тем, что погладил меня по голове и коротко сказал:

— Не сейчас, Фарах, я очень устал. Возвращайся в свои покои.

Но мне не хотелось никуда идти. Я знала, как несправедливо поступил отец с Джабиром не соизволив выслушать его оправданий. Желал он этого или нет, но я должна была объяснить, что произошло, пусть даже мне и влетело бы за самоуправство.

По-прежнему не выпуская отца, я упрямо замотала головой:

— Отец, мне очень нужно вам кое-что рассказать, и боюсь отложить разговор на потом не получится.

— Фарах. Я сказал не сейчас, — впервые хан повысил на меня голос.

Это был уже не отец, а гордый правитель своих земель. Но если он надеялся, что я испугаюсь и подобно другим сестрам в слезах убегу в комнату, то очень сильно ошибался. Он сам всегда учил нас бороться за то, во что веришь и отстаивать справедливость до конца, так пусть теперь не осуждает за то, что мне придется сделать.

— Государь, — я разжала объятия и смиренно склонив голову, опустилась перед ним на колени, как рабыня, но не как дочь, — клянусь Всевышним, что Джабир ни в чем не провинился перед вами, и если вам нужно кого-то наказать, то накажите меня за то, что, не спросившись отправилась на поиски лани, которую по приказу Гюльназ желавшей досадить мне, вывели за ворота дворца.