Полковник Империи (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 17

1916 год, 15 мая. К северу от Берлина

К концу 14 мая германская оборона возле Штормграда была прорвана окончательно. И, механизированный полк смог полностью войти в прорыв. Втянул за передовыми ударными подразделениям тылы. Механизированные, безусловно. Что позволило авангарду полка уже к вечеру 15 мая подойти к северным пригородам Берлина.

Генеральный штаб, конечно, пытался этому помешать. Меншиков ведь двигался фактически вдоль линии фронта…

Максим вышел из бронеавтомобиля и потянулся. С непривычки затекли руки и ноги. Давно так не катался. Это ведь был не его комфортный аппарат, а боевое решение. Все свободное пространство для размещения с удобством тушки себя любимого было просто не занять.

Зевнул.

Спать хотелось. Не так чтобы и сильно, но заметно. Последние трое суток у него проходили в очень напряженном режиме. Два-три часа сна — уже праздник. Не до того.

Он огляделся. Вся полковая автоколонна встала, люди из нее высыпали и также разминались, приходя в себя. Недолго думая Меншиков заскочил на подножку бронеавтомобиля и довольно ловко забрался на крышу. Огляделся. Охранение выставили без лишних указаний. Вон — побежали бойцы боковых дозоров. Да и авангардный отряд тоже наверняка не дремал.

Экипажи, немного отойдя от долгой тряски, занялись осмотром техники. Не обязательно поломками. Их, к счастью, не было. Во всяком случае, значимых. А вот для профилактики все перепроверить — полезно. Начиная с колес и заканчивая работой двигателя. Ну и баки пополнить топливом.

И тут наш герой заметил приближение довольно крупной авиагруппы. С фронта. Ну, почти с фронта.

Свои самолеты, принесшие столько пользы возле Штормграда, пришлось оставить там, на родных аэродромах. Да и не летали они такими толпами. Постоянные налеты малыми группами было важнее. Так что пока одни стояли на профилактики и готовились, другие отправлялись в вылет. А тут — вон, натуральная авиационная толпа.

Но тревогу поднял не командир, а боковые дозоры. Секунда. Другая. И все вокруг пришло в движение. Грузовики выруливали, подворачивая «мордой» в сторону приближающихся самолетов. Ведь на каждом из них стоял пулемет.

Бронеавтомобили тоже готовились. У них у всех «стволы» задирались очень высоко. Те, что с 37-мм автоматами, просто становились так, чтобы прикрыть своей тушей бойцов. Его короткоствольное вооружение было непригодно для зенитной стрельбы. Оно хоть и задиралось сильно вверх, но было нужно для работы по верхним этажам в городской застройке. А вот пулеметные и пушечные, готовились стрелять. Первые понятно — очередями. А 75-мм «окурки» — шрапнелью. Чтобы встретить надвигающиеся самолеты облаков готовых поражающих элементов.

Были в полку и две специальные зенитные пушки. 37-мм полноценные Pom-Pom с длинным стволом. Даже еще более длинным, чем в оригинале. Их тоже готовили. Четырехколлесный лафет ставили на жесткие упоры, домкратами. И разводили опоры в разные стороны, также упирая их.

Бам-Бам-Бам. Заработали эти зенитки, начав «угощать» гостей издалека. Бам-Бам-Бам.

Эффективность огня очень невысокая. Однако — снаряды летели далеко. И любому из тех гостей было «достаточно одной таблетки».

Бум. Вспух черным облачком взорвавшегося тротила один из самолетов. Бум. Чуть погодя присоединился к нему сосед. Бум…

Бах! Ударил первый «окурок», отправляя шрапнельный снаряд. Бах! Ударил его сосед.

Ду-ду-ду… заговорили крупнокалиберные пулеметы. Сначала один, потом второй, потом третий… стремительно заливая все вокруг своими навязчивыми звуками. Чуть погодя к ним присоединились пулеметы основных калибров…

Плотность огня нарастала с каждой секундой. Как и потери, что несли германские летчики. То один, то другой самолет гиб в этой безумной атаке. И если пройти через огонь 37-мм Pom-Pom’ом было еще реально с относительно небольшими потерями. Просто в силу их немногочисленности. То уже проскочить пулеметы никак не удавалось. Очень уж точный и губительный огонь у них получился накоротке.

Германские самолеты, подлетев метров на триста совершенно смешали строй и, бросились врассыпную. Кто-то из них стрелял. Но больше на удачу. Невпопад. Какие-то очереди достигали автоколонны. Но никакого серьезного вреда не причиняли. Далеко и нервно.

Тот налет был отражен очень комфортно. Потом было еще два с тем же эффектом. И вот теперь Берлин. На подходах к которому немцы городили эрзац-укрепления. Чтобы хоть как-то сдержать натиск Меншикова…

Итак — Берлин.

Город лежал перед усиленным механизированным лейб-гвардии полком Меншикова совершенно беззащитным. Но только на первый взгляд. Городской гарнизон в этот раз никуда не делся. А власти города активно собирали ополчение из военнообязанных и всех желающих. Флаг, поднятый над Рейхстагом многими был воспринят как оскорбление, поэтому добровольцы были. Их не так, чтобы было много, но хватало. Должно было хватать в представлении нашего героя. А еще хватало баррикад, спешно сооруженных на пути продвижения полка. Что Максима совсем не радовало.

И если там, у Штормграда удалось разыграть карту наступления очень удачно, даже несмотря на некоторые случайности. То теперь он в этом сомневался. Ведь там, за линией фронта осталась вся воздушная поддержка, вся тяжелая артиллерия и хороший, мощный центр управления огнем, без которого пушки и гаубицы превращались в дорогие игрушки, пригодные лишь вскапывать грунт где-нибудь за горизонтом. Там же остались и смежники, прикрывающие тыл массивом своих пехотных подразделений, закопавшихся в грунт по самые гланды. Что не позволило немцам оперативно ударить во фланги и срезать намечающийся выступ, обратив русское наступление в кровавую баню.

Здесь же каждый день, каждый час городских боев мог превратиться в смертельную ловушку. Ведь немцы будут перебрасывать подкрепления по железным дорогам. День-два и здесь уже от линейных частей станет не продохнуть. Плюс штурмовики не отдохнувшие. Их ведь измотали бои 13–14 мая. Да и мало их. Слишком мало. Полевые укрепления вскрывать — нормально, особенно при крепкой артиллерийской поддержке. А работать в городе было сложно.

Шанс был. Конечно. Все-таки в гарнизоне были самые бросовые войска, да и ополченцы, о которых Максим догадывался, не такая уж и серьезная угроза. Но шанс чего? Вот взял он Берлин и дальше-то что? Надеяться на успех Штеттинского сиденья? Оптимистично. Ренненкампф, конечно, умница. Но сможет ли он воспользоваться успехом Меншикова и обрушить немцам фронт? Вряд ли. У него и люди другой выучки, и офицеры, и материальная часть. Подвинуть фронт сможет почти наверняка. Но не более того. Максимум — окружить приморский фланг германских войск и вынудить их сдаться. Все. Финиш. На большее и надеяться не было смысла. То есть, надежды на деблокирование не больше, чем на снег в июне. Чисто технически такое бывает… но не каждое десятилетие…

Если честно, Максим вообще не хотел идти в этот рейд. Просто потому что целей не видел. Да, что-то красивое он подал наверх, в Главный штаб и лично Императору. Вполне реалистичное. Но не более того.

На бумаге все было гладко. Ведь переносить туда всю замысловатую трудность личных отношений было нельзя. Да никому это было и не нужно…

Меншиков нервно курил у своего бронеавтомобиля одну папиросу за другой. И думал. Напряженно. Лихорадочно. О том, что он стал никому не нужен, было ясно уже осенью 1915 года. Слишком лихо он поднялся. Слишком масштабно стал играть.

Пока он был маленьким человеком, которому просто повезло, все было нормально. Но это обстоятельство стремительно улетучивалось с каждым днем. И если низы и средняя прослойка восторгалась Меншиковым, то в высшей сфере он становился опасным и неуместным. Умный, дерзкий, наглый, крови не боится, денег много… а главное — совершенно не понятно, к чему он стремится и чем мотивируется. Он, как и в 1914 году, продолжал оставаться темной лошадкой. Безумно опасной и непредсказуемой.