Его Медвежество и прочие неприятности (СИ) - Мун Эми - Страница 53

Граница его личного ада была очерчена двумя мокрыми дорожками на бледных щеках. Сколько раз он проклял тот вечер и собственную глупость, застлавшую глаза черным платком непонимания? Грыз себя, припоминая каждое слово отвратительной лжи? Метался по комнате загнанным зверем, готовым лезть на стены от невозможности исправить прошлое или найти правильные слова, чтобы все объяснить. Ту испепеляющую ревность, стоило подумать о своей женщине в объятьях другого, и обжигающую крутым кипятком боль, настолько неожиданную, что он испугался сам.

Самое простое решение – отступить и сделать вид, что он до сих пор может управлять своими чувствами, казалось единственным выходом, но обернулось смертельной ловушкой.

- Лери, прошу, тебе действительно стоит поесть.

- Заботитесь о жене, лэрд де Нотберг? Ну да… Наследники должны быть здоровым.

Безжалостные слова пронзали навылет, но он любил каждый звук. Пусть ругает его, бросает словесные пощёчины, но говорит. И все-таки как невыносимо слышать от нее – лэрд. Как будто сгораешь заживо.

- Любимая, я не…

- Не надо. Если Вас беспокоит мое питание – не тратьте силы.

Его беспокоило не питание. То есть беспокоило, но не так сильно, как другое. Приблизившись вплотную, Бьерн обошел кресло и присел перед женой, уравнивая их рост. Маленькая лэрди вся сжалась, пытаясь отодвинуться, но ему нужно было видеть любимые глаза.

- Лери, пожалуйста… - Девушка дернулась, избегая его прикосновения. - Клянусь, я… между мной и Миранной ничего не было.

- Конечно, не было, - зашипела зло, но по щекам уже ползли хрустальные капельки, - вы просто пили чай! Твоя содержанка это подтвердит.

Миранна уже не была его содержанкой и тем более ничего не могла подтвердить - сегодня утром ему сообщили, что тело женщины нашли в указанном бастардом месте. Ублюдок не собирался оставлять сообщницу в живых и избавился сразу после выполненного задания. Глядя на ровные строки доклада, Бьерну хотелось расхохотаться с одержимостью полоумного. Оттолкнул любимую женщину и чуть не лишил короля трона! Это же надо быть таким ослом и по самые уши залезть в расставленные специально для него силки! На радость заговорщиков сплясать нужный танец, и плевать, что главный козырь Элоизы стал потрясением для всех.

- Любимая, ну послушай…

- Нет! Убирайся. Оставь меня в покое! Лжец. Вы все – лжецы!

- Господин!

Дорис кинулась к ним, но он уже отшатнулся прочь. И трясло его так же, как маленькую лэрди, а в груди жгло и кололо. Сердце ворочалось тяжело и больно, будто его окружали острейшие копья. Прогоняет его… Не верит. Он бы и сам себе не поверил! Отчуждение ширилось между ними черной бездной, и он был готов на все, чтобы от него избавиться. Озарение разорвало мрак отчаянья слепящей вспышкой. Ему нужен Георг! И камень истины…

***

Тяжёлые шаги затихли, и Валерия дала волю слезам. Как же это… неправильно! И жажда поверить, опять закрыть глаза и притвориться, что ничего не было, росло настырным сорняком. Обдери руки в кровь, но от него не избавиться. Как не отмыть черные пятна разочарования. Настолько глубокого, что не хватит ни подвигов, ни бесконечных «прости», чтобы вытащить ее из этой ямы.

- Госпожа, Вам на воздух надо… Так побледнели.

Да, воздух… Едва только Дорис это сказала, как желание прогуляться в саду слегка ослабило давящую на плечи тяжесть. Может, если ходить по тропинкам достаточно долго, то сегодня ее не будут изводить сны, в которых ничего этого нет и она счастлива... Да, надо в сад.

Ее согласию Дорис обрадовалась неимоверно. Сборы не заняли долго, теперь волосы не нужно долго расчёсывать и укладывать. Валерия не стыдилась своей новой прически – места для этого чувства просто не оставалось.

Вместе они спустились вниз. Слуги провожали их осторожными взглядами, несколько наглых и незнакомых ей личностей, очевидно из знати, попытались навязать компанию, но быстро исчезли, оскорблённые резким отказом - расшаркиваться желания не было. Она почти бегом мчалась вниз, как будто среди деревьев ее могло ждать избавление от проклятой тяжести случившегося.

Почти. Запах сочной зелени вернул аппетит, а золотые лучи солнца окутали мягким теплом, проникая под кожу и разбавляя собой клубившийся в сердце мрак. Взгляд упал на яблоню. Крохотные завязи будущих плодов густо облепили ветки, и Валерия голодно сглотнула.

- Дорис, а у тебя нет яблочка? Или хлебушка…

Женщина всплеснула руками.

- Голодная, моя девочка! Да как же… Идёмте скорее назад! Накормлю.

Валерия с тоской оглянулась на зелёный коридор деревьев. Вот тебе и прогулялись. Да что у нее с аппетитом? Ещё десять минут назад на еду смотреть не могла… А из сада уходить так не хочется! Они же только сюда пришли!

- Я просмотрю за госпожой…

Появление из-за кустов роз Альберта было полнейшей неожиданностью. Старый библиотекарь плелся к ним навстречу, как всегда сгорбленный, но полный степенного достоинства.

- Дворцовая библиотека так велика… Не то, что все прежние. Решил сменить одно чудо на другое, - кивнул в сторону сада, - отдохну малость и вновь за работу.

Да, суд над заговорщиками должен был состояться уже скоро. Пусть хоть трижды воют волки на душе, но Дорис уже намекнула, что Георг желает видеть там чету де Нотбергов в полном составе. Альберт тихонько готовил речь - обвинения с лэрда официально ещё не сняли.

- Я мигом, - встрепенулись Дорис, - погодите, моя хорошая. В саду и кушается слаще.

Женщина упорхнула во дворец.

- Лэрди, прошу вас, - старик предложил ей локоть. Валерия с опаской положила ладонь на худую даже в одежде руку.

- Погода ныне чудесная, - заскрипел старик, неторопливо двигаясь в сторону видневшегося ажурного мостика над небольшим прудом, - королевский сад воистину роскошен.

- Воистину, - вздохнула Валерия.

Сад и правда оказался красив. Они бы с Бьерном… Пришлось прикусить губу, удерживая рвавшуюся на волю горечь. Больше нет их с Бьерном. И никогда не будет.

- Говорят, король сам высадил многие деревья. Несколько даже с нашим господином на пару.

- Не будем о нашем господине, - попросила старика. Альберт понимающе хмыкнул.

- Милые бранятся…

Валерия и сама не поняла, что ее взбесило больше. Снисходительный тон брошенных слов или намек на осведомленность о случившемся.

- Бранятся?! Теперь это так называется! Разве я заслужила этого? Ложь и предательство без причины? Ох, бедняжку, наверное, все жалеют! Злая лэрди воротит нос от мужа! От лжеца, который решил скоротать вечерок с бордельной девкой, а потом скормить жене красивую сказку о поручении короля!

- Ужасная глупость, - кивал Альберт, - но, говорят, надо судить о поступке целиком. Лэрдом двигала ревность…

Валерия чуть не сорвалась на мат от возмущения.

- Ревность?! А повод? Повод где? Кроме его больных фантазий!

- Для больных фантазий нужна почва, - возразил старик, - они не растут без причины в здоровых головах. Мать лэрда Вы видели сами, а о юности его знаете? Разве не заметили, как отчаянно сильный мужчина ищет Вашей ласки? Что любое слово, произнесённое Вами, не просто закон - выше! Да, господин солгал о своем отсутствии. Но лжет ли он сейчас? И зачем ему лгать?

Трогательная речь! Да у Бьерна появился защитник! Хотя чего удивляться – мужчину тут всегда оправдают и оденут в костюм пушистого зайчика.

- Зачем, действительно, - выплюнула, задыхаясь от злости и жалости к самой себе, - разводов тут нет! Никуда жене не деться, притащи хоть весь бордель в спальню!

- Ах, госпожа. Вы меня не слышите… Понимаю Вашу боль и возмущение, но порой стоит дать шанс и просто поговорить. Не гнать прочь колкими фразами, но выслушать от и до. Раны чистят через боль, однако без этого они не заживут. Лэрд не потащит никого в спальню – он любит лишь Вас.

Мерные слова тонули в грохоте нервно стучавшего сердца. Вместо прогулки в тишине приходится слушать наставления! Это что выходит – она дура?! Не села и не поговорила? Да видеть его невозможно! На куски душу рвет.