Вторжение (СИ) - Лошкарёва Виктория Витальевна - Страница 12

— И Агата дочь Джессики, но не твоего отца, то есть вы сводные…

— Отец предлагал официально ввести её в нашу семью, но, к счастью, это не понадобилось. Глупая и недалёкая девица в семье — не лучший выбор.

Я прикусила язык, подозревая каким — то своим, не до конца сформировавшимся женским чутьём, что мы сейчас говорим с Кейном не просто на разных языках.

— А я какая? — тихо спросила я, подозревая, что и моя характеристика не будет слишком приятной. Но Кейн лишь мягко улыбнулся, зарывшись лицом в мои волосы.

— Ты — милая и добрая. Умная… только наивная очень. Но мне даже нравится. В нас присутствует сильное животное начало. Когда мы охраняем своё, мы становимся ещё сильнее и ещё хитрее, активируя каждый из своих животных рефлексов. Это настоящее наслаждение.

Наверное, это прозвучит несправедливо по отношению к моим чудесным родителям, к Юльке, Коленьке, и бабуле, но… месяц, проведённый вместе с Кейном, до сих пор оставался для меня самым лучшим месяцем в моей жизни.

Так бывает.

Много позднее, когда, корчась от голода посреди заснеженного леса, я пыталась не уснуть, чтобы окончательно не замерзнуть, я размышляла об этом. Как так получилось, что Кейн за месяц с небольшим сумел стать для меня настолько важным?

Я ведь отчасти даже про родных забыла — стала звонить им чуть ли не раз в неделю, ссылаясь на работу и долгие занятия в колледжи. Родители понимающе кивали, бабушка понимающе охала, и только Юлька же также понимающе… ухмылялась.

— Ну, наконец — то, — фыркнула она, когда я ей честно призналась, что не могу долго разговаривать, потому что меня у дома ждёт парень.

— Сумела — таки вырваться из под гиперопёки родителей. Поздравляю, — протянула сестрица. — А тоя уже и не надеялась. Думала, проходишь до тридцати лет в девках, а потом мамуля благополучно сплавит тебя за Федьку.

— Сдалась я ему, — передёрнула я плечами, вспоминая сына маминой подруги. Федя — единственный и обожаемый сын тети Марины, к которому я. честно говоря, неровно дышала ещё с пятого класса, сейчас учился на экономическом, водил подержанный мерседес и в старых девах точно не нуждался.

— Это, конечно, моя вина, — состроив брови домиком, повинилась Юлька. — Знаешь, сколько раз я порывалась поговорить с мамой насчет тебя. Это ведь ненормально, что они тебе ничего не разрешают!

— Юль, я давно совершеннолетняя.

— Ага, — согласилась сестра. — Сразу из маленькой ляльки во взрослую, минуя подростковые закидоны. Ни пива на школьных огоньках, ни обнимашек на дискотеках.

— У тебя всё это было. И ты счастлива? — резко спросила я тогда, не сумев сдержать язык. Юлька грустно усмехнулась.

— Нет. У меня с этим получился перебор. Только знаешь, запрещая тебе всё, родители не сумеют исправить того, что случилось со мной.

— Юля… Юлька, да ты что…

Сестра закрыла глаза.

— Ты не представляешь, как я часто себя виню в том, что отказалась от ребенка. Не мать, а кукушка.

— Ты сделала лучшее, что могла — иначе… Ты бы осталась у нас в городе, пошла бы работать в магазин. Денег бы постоянно не хватало, родители бы стали помогать, при этом ни у тебя, ни у них жизни бы не было. А Коля бы рос без отца с осознанием того, что он — случайный ребенок. Прекрасные перспективы, не так ли?

Сколько жизней было бы разрушено?

— Ты и правда так думаешь? — с тщательно скрываемой надеждой в голосе спросила сестра. Я уверенно кивнула.

Конечно. Коля — любимый поздний ребенок наших родителей, который заставляет отца держать себя в форме, маму — цокать по утрам каблучками и душиться модной туалетной водой — купленной, по случаю в Смоленске, а бабушку лепить в умопомрачительных количествах свои пирожки и пельмени, которые здорово переваривает растущий организм Коленьки. Все счастливы.

— И только ты вечно пропадаешь в библиотеке, обложившись книжками.

— Эй, посмотри на меня — я ведь в Америке, — ухмыльнулась я и тут меня озарило. — Это ты специально, придумала, да?

Юлька отвела глаза в сторону от камеры.

— Юлыь'- рыкнула я.

— Тебя парень ждет, — фыркнула в ответ сестра, так ни в чем и не признавшись.

На секунду между нами повисло красноречивое молчание. Родные — по настоящему родные души — способны обходиться без слов.

— Знаешь, очень хорошо, что мы есть друг у друга, — в такт моим мыслям, произнесла Юлька. — Я люблю тебя, сестричка.

— Ия тебя! — улыбнувшись, ответила я.

Распрощавшись, Юлька вроде бы отправилась спать, а я принялась быстро одеваться — на парковке возле здания общежития уже стоял ярко красный, с откидным верхом, феррари.

Кейн прекрасно знал, что я не люблю выделяться из толпы, а потому… а потому специально выкидывал такие фортели.

Вздохнув, я быстро закинула сотовый в сумку, и, нацепив балетки, выскочила за дверь.

Кейн ждал меня на первом этаже общежития — возле лестницы, прислонившись спиной к стеклянным стенам холла. Высокий, мускулистый, притягивающий к себе внимание… надменный. Он наблюдал за снующими по лестнице и холлу студентами как за мельтешащими насекомыми — на лице его играла отстранённая, не скрытая сейчас ничем, высокомерная ухмылка. Если честно, он и сам казался здесь чем — то уж совсем инородным — инопланетянином, пришельцем, случайно, по недоразумению, попавшим на планету Земля.

Здравствуй, радость моя, — заметив меня, широко улыбнулся парень. Неприятная ухмылка куда — то спряталась, испарившись без следа. — Прекрасно выглядишь.

Если бы это сказал кто-то другой, я бы может быть и заподозрила сарказм или насмешку — что может быть прекрасного в кофточке с китайского рынка и джинсах, купленных уже здесь, в Денвере, в одном из самых дешевых магазинов.

Но взгляд Кейна не обманывал.

— Никогда в себе не сомневайся, — поцеловав меня куда — то в область макушки, заметил парень. — Хищники всегда чувствуют слабость.

— Но мы ведь люди, — рассеянно пробормотала я.

— Правда? — удивился Кейн. — Разве вы не едите животных?

— «Вы»? — ехидно переспросила я, — А ты уже что, не причисляешь себя к нашему виду?

— Этого ещё не хватало, — фыркнул Кейн. И тут же перевёл тему. — Пошли уже, кино скоро начнется.

Открыв дверь, он пропустил меня вперёд, на ходу процедив что-то на своём языке.

Уже в машине, наблюдая за тем, как пара черных джипов стартует вслед за нами, я удивилась: а джипы — то тут откуда, но вслух задать вопрос не успела, потому как Кейн поинтересовался:

— Не хочешь узнать, на какой фильм я взял билеты?

— Не — а, — честно призналась я.

У Кейна от удивления вытянулось лицо.

Мом… Неужели моя девочка готова признать, что ей понравится любое кино в моей компании?

Я, поерзав на кожаном сидении, тут же покраснела, пытаясь уйти от правды. Нет, на самом деле, так всё и было: Кейн пару раз меня даже в дорогущие рестораны уже вытаскивал — туда, где простые смертные вообще не встречались. И ничего — пережила. С ним мне всё было… как море по колено. Но признаться об этом вслух я не могла. Боялась. А потому я ляпнула первое, что пришло в голову (то есть правду):

— Любое кино в твоей компании превращается в комедию. Так что, какая разница?

— Да ладно, — фыркнул Кейн. — Прямо таки в комедию.

— Смотри, — я стала вспоминать, загибая пальцы на руке. — Помнишь, мы пошли на фантастику, и ты смеялся весь фильм как ненормальный.

— Алёна, но ты сама всё видела, — хохотнул Кейн. — Я понимаю: фантазия, шоу, развлечение — но как это можно делать настолько безграмотно? Люди ведь давно вышли в космос — а потому основные моменты — главные нюансы пребывания в космосе давно известны.

— Очень может быть, — согласилась я.

— Не может быть, а точно, — простонал Кейн — Это, в конце — концов, не профессионально!

— Это просто кино.

— Которое должно вдохновлять будущие поколения. Я ведь правильно понимаю?

Я пожала плечами.

— Пожалуй, что так. Где — то — развлекать, где — то вдохновлять.