Урсула. История морской ведьмы - Валентино Серена - Страница 24

Поднимаясь со дна на поверхность моря вместе с другими ожившими, получившими свободу жертвами Урсулы, она видела медленно тонущие останки своей мучительницы. Это означало, что ее сестры где-то здесь, неподалеку. Работая русалочьим хвостом, Цирцея старательно огибала разорванные в клочья щупальца Урсулы и думала о том, что во многом стала причиной смерти морской ведьмы. Что ни говори, а в гибели Урсулы ей довелось сыграть свою роль, причем не маленькую.

Она не могла понять, почему Урсула обманула, предала ее, и даже сейчас, после того как Цирцея вырвалась на свободу, этот вопрос продолжал ее мучить. Цирцея очень, очень старалась понять, почему же так получилось. Ведь она всегда искренне любила Урсулу, считала ее своей подругой. Нет, тайну предательства морской ведьмы Цирцее, очевидно, не удастся разгадать никогда...

Или все-таки удастся?

В мутной воде сверкнуло ожерелье Урсулы, сделанное из позолоченных раковин. Цирцея поймала его, сжала в своей маленькой ладони, загадала желание...

...И тут же ее захлестнула волна бешеного гнева. Он был так силен, этот гнев, что его едва возможно было вынести. Гнев буквально пожирал Цирцею, растекался по всем ее жилам. Еще немного, и Цирцея целиком превратилась в сгусток этого гнева, он рвался наружу, грозил спалить ее изнутри.

Боль была нестерпимой, но еще нестерпимее были охватившие Цирцею ненависть и ярость. От них сжималось сердце, мутился рассудок, переполненный ужасными мыслями и видениями.

Настойчиво повторялась сцена, смысла которой не могла понять Цирцея. Это был мужчина, которого убивала, раздирала на куски разъяренная толпа, пытавшаяся оторвать его от маленькой девочки. А затем замелькали образы самой этой девочки, стоящей на вершине скалы и безудержно рыдающей, охваченной страхом, одинокой и беззащитной. Картинки быстро сменяли друг друга. Цирцея не вникала в их смысл, но воспринимала как свои собственные воспоминания, поскольку чувствовала, что стремительно становится совершенно другой, новой... чужой.

Еще немного, и она ощутила в себе душу морской ведьмы.

Теперь она сама была Урсулой.

Цирцея превращалась в огромное морское чудовище, ее тело разбухало, наливалось теперь уже не только гневом, но и силой. А еще Цирцея вдруг почувствовала себя повелительницей морей, которой позволено делать все, что она пожелает. Эта мощь, эта сила, эта власть были настолько громадными, что совладать с ними было не под силу никому, и это очень пугало Цирцею. А еще с каждой секундой ей все труднее становилось бороться со своей собственной, чудовищной, но при этом удивительным образом обращенной против нее самой ненавистью.

Она не могла понять, кто же обладает настолько сильной магией, чтобы поворачивать вспять эту ненависть, которая душила морскую ведьму, становилась невыносимой. Собственная ненависть предала ее.

Сейчас Цирцея могла заглянуть в самое сердце Урсулы и многое понять. Да, морская ведьма была отвратительной, уродливой, чудовищной, мерзкой тварью. Она была именно такой, как говорил о ней ее брат, такой, как заранее предвидела Темная Фея. Морская ведьма знала, что заслуживает именно такого ужасного конца. Она поняла это за мгновение до своей смерти. Ведь она предала сестричек-ведьм, предала своих лучших подруг ради... а ради чего, собственно? Ради власти и ради мести. Власть. Опасная это вещь – власть, особенно когда она настолько велика, что ею становится невозможно управлять. Именно такая власть и уничтожила в конечном итоге морскую ведьму. Власть и ненависть – это они привели ее к столь печальному концу. Она искала их, она обрела их, но у нее не хватило воли управлять ими.

По сути, она умерла еще до того, как ее убил Эрик.

И тогда Цирцея закричала – во весь голос, надрывая связки, разрывая горло.

...Теперь она вновь была самой собой, Цирцеей, но надломленной, потрясенной тем, что ей довелось увидеть, заглянув в сердце и предсмертные мысли Урсулы.

Вынырнув на поверхность моря, Цирцея увидела поднимающийся из-под воды густой шлейф лилово-черного дыма, он поднимался в небо и заволакивал корабли, пришвартованные у берегов замка Морнингстар. Кроме дыма на поверхность воды всплывали останки Урсулы, они смешивались с морской пеной, окрашивая ее в тошнотворный темно- серый цвет. Казалось, пылавшая в морской ведьме ненависть продолжает клокотать даже после ее смерти.

Не затянутым густым дымом оставался лишь Маяк Богов, продолжавший блистать во всем своем великолепии. Когда Цирцея подплыла к берегу, ее русалочий хвост превратился в человеческие ноги. Она вышла из воды на берег, осмотрелась, чувствуя, что ее сестры где-то недалеко, рядом, а затем бегом бросилась к замку, поняв, что там происходит нечто ужасное.

Тратить время на объяснения со стоявшим у ворот замка стражником Цирцея не стала, просто на бегу загипнотизировала его и проскочила мимо. В дверях замка ее с поклоном встретил мистер Хадсон. Вид у него был растрепанный, глаза ошалевшие от испуга.

– Мисс Цирцея! Слава небесам, что вы здесь! С принцессой Тьюлип что-то неладно, а Няня и ее гостьи, очевидно, подверглись нападению!

Цирцея тряхнула головой, стараясь окончательно прийти в себя после своих стремительных превращений то в русалку, то в морскую ведьму.

– Где они? Отведите меня к ним.

Мистер Хадсон провел ее к большой гостиной – несколько стражников пытались прорубить дверь, но безуспешно, о чем говорила куча валявшихся на полу сломанных пик и алебард.

– В сторонку, джентльмены, – приказала Цирцея, и как только стражники отступили, выбросила вперед свою руку. Яркая вспышка, треск дерева, и тяжелая дверь с грохотом слетела с петель.

Няня и сестры Цирцеи без сознания лежали на полу.

– Где Тьюлип? – спросила она, оглядываясь по сторонам.

– В своей комнате, мисс. Роза уже несколько часов пытается разбудить ее, но никак не может.

Цирцея не могла понять, что случилось.

– Мне нужно, чтобы все вышли из этой комнаты.

Мистер Хадсон начал было протестовать, но Цирцея оборвала его с совершенно необычной для нее резкостью.

– Хадсон, прикажите вашим людям выйти отсюда вон. Немедленно! Я должна заняться Няней и моими сестрами.

Раскаяние Тритона

Тритон пробирался сквозь мрачные воды, пытаясь найти свою дочь, с отвращением ощущая ненависть своей сестры, которой было пропитано, отравлено все морское дно. Тритону казалось, что он вот-вот задохнется в этой ненависти – очевидно, именно этого и добивалась Урсула. Тритон понимал, что заслуживал такой участи, и чувствовал ужас от того, какую роль ему довелось сыграть в трагической смерти сестры. К сожалению, теперь было поздно искупать свою вину перед Урсулой, но можно было успеть сделать это перед дочерью. Да, можно успеть, даже если это будет означать, что Ариэль навсегда превратится в земную девушку.

А еще Тритон думал о том, что Урсула в конечном итоге все-таки сумела отомстить ему, поставив перед необходимостью превратить самое любимое, самое дорогое для него существо на свете в самое ненавистное морскому царю создание.

В человека.

Сон ведьм

Цирцея сидела возле постели Тьюлип, наблюдала за тем, как спит принцесса. Она уже проверила, не надета ли на Тьюлип какая-нибудь необычная вещица, безобидная с виду, но способная погрузить в колдовской сон. Такого амулета не было, однако под крышей замка собрались сейчас сразу несколько ведьм, и любая из них могла погрузить Тьюлип в сон с помощью заклинания, причем такого сильного, что Цирцее было не под силу его снять. Хотелось бы ей знать, что здесь происходило за то время, что она оставалась пленницей Урсулы. Имелась и еще одна огромная загадка: почему до сих пор пребывают без сознания Няня и сестры Цирцеи. Продолжая держать Тьюлип за руку, Цирцея подняла голову и внезапно увидела в окне великолепную радугу, загоревшуюся над прекрасным кораблем. Непонятно почему, но от этой картины на душе у Цирцеи вдруг стало легко и радостно.