Хризантема (СИ) - "Dtxyj" - Страница 86

— Вы, Максим Викторович, трус, — сделал заключение Волдин, повязал полотенце вокруг бёдер и вернулся в гостиную. Надо покурить.

Но до сигарет Максим так и не дошёл. Щёлкнул замок входной двери. Тихо отворившись, она впустила гостя и снова закрылась. Кто это, Максим долго не гадал. Сделав пару шагов в сторону входа, обнаружил Тимура. Максим не думал о том, как будет происходить их встреча, что он скажет, как позволит себе сделать шаг навстречу или же, наоборот, выставит Тимура за дверь. Он ни о чём не думал, и в тот момент, когда их взгляды встретились, отдался инстинктам.

Максим опомнился только тогда, когда схватил Тимура за затылок, немного развернул и толкнул Шишкова на стену. Захватив лицо в ладони, прижался к губам, как в зале. Когда осознал — отстранился, посмотрел на него и вновь поцеловал. Губы Тимура показались вкуснее и приятнее любого десерта. Он отвечал, хватался за плечи, прижимался к Максу. Волдин почувствовал адское вожделение и прижался к Тимуру всем телом, вжимая его в стену и углубляя поцелуй.

Член пульсировал и горел. Он стоял колом, натягивая полотенце. Максим пребывал в каком-то дурмане, мысли спутались, и всё, чего хотелось — это быть с Шишковым. Тимур застонал, Макс оторвался от губ, дав тому возможность вдохнуть, и вновь поцеловал, а потом принялся тереться пахом о его живот и ногу. Мысль о том, что надо бы добраться до постели, стянуть с Шишкова одежду, хорошенько растянуть, а после вставить дубину в разработанный анус, тут же упорхнула, когда Тимур, обняв его за шею, попытался перехватить инициативу в поцелуе, потираясь о его стояк своим. Максиму сорвало крышу мгновенно. Углубив поцелуй — хотя куда глубже! — Волдин крепко сжал в ладонях его лицо и, издавая мучительные стоны, задвигался ещё быстрее.

Трение достигло своей кульминации через пару минут. Максиму показалось, что время пролетело слишком быстро: вот они тёрлись друг о друга, словно пытаясь разжечь огонь ещё сильнее, затем разорвали поцелуй, чтобы, тяжело дыша, с хрипом глотать воздух, а дальше кусали губы друг другу, лизались, вновь целовались, и в итоге кончили, задохнувшись от нахлынувшего оргазма.

Некоторое время Максим стоял, прижимаясь к нему. Потом укусил за мочку уха, лизнул и посмотрел Тимуру в лицо.

— Давай теперь горизонтально, — прохрипел Шишков, и Волдин согласился.

Вновь поцеловав Тимура, Макс подхватил его футболку и сдёрнул одежду, бросая её на пол. Расстегнул ремень на джинсах и ширинку, схватил Тимура за руку и потянул к кровати. Толкнув на мягкий матрац и ароматные простыни, Волдин стянул с Шишкова джинсы с трусами. Сдёрнул с себя полотенце, замер на мгновение. Прикрыв глаза, мотнул головой и со скоростью света метнулся в ванную. С полочек полетели гели, шампуни, лосьоны, одеколоны. Их было многовато для одного Максима, но он любил разнообразие.

Смазка нашлась на верхней полочке. Тюбик, недавно начатый, был схвачен твёрдой рукой. Рванув обратно со скоростью ракеты, как-будто боясь, что Тимур может исчезнуть навсегда, Волдин навалился на Шишкова, прижимая к матрацу готовое к разврату тело. Недолго думая, Максим впился в губы и понял, что ему нравится целовать Тимура. И эта его часть такая сладкая, такая нежная и мягкая, такая откровенная и страстная, что Максим чувствовал себя безумцем.

Тимур запыхтел, и Волдин оторвался от него. Огладив ладонью бедро и бок любовника, оставил ещё один лёгкий поцелуй на губах и принялся спускаться вниз. Один на подбородке, два на шее, четыре на ключице. Добравшись до груди, тихонько застонал, осознав, что безумно хочет к ней прикоснуться. Ещё с того раза, когда Тимур, глядя ему в глаза, стянул с себя обтягивающую торс футболку, будто показывая себя и призывая к активным действиям, ещё тогда Максим возжелал коснуться губами спрятанных в чёрных курчавых волосках маленькие бусинки коричневых сосков.

Обнажив белоснежные зубы, Максим-зверь ринулся в атаку. Прикусить сосок, потом легонько оттянуть его, затем полизать и после всего этого вобрать в горячий и влажный рот. Коснуться ладонью члена Тимура, понять, что он уже в боевой готовности, но до эйфории ещё далеко. Услышав лёгкий стон, принять его за разрешение действовать дальше. Затем снова пройтись рукой по бедру, раздвинуть ноги Тимура шире, удобно устроиться между, оторваться от соска, чтобы вернуться к губам, а потом снова к соску.

— Макс, кончай, — прошептал, задыхаясь, Тимур и, схватив его за волосы, попытался оттянуть от груди.

Волдин с огромной неохотой оторвался от полюбившегося занятия. Глянул на партнёра, на долю секунды прикрыл глаза. Какой же Тимур был сексуальный. Какое лицо! Пылающее, просительное. В карих глазах блеск, а полные губы припухли. Этот парень так и просил его отодрать — хорошенько, с оттягом.

— Хватит, — сказал Тимур, и до Максима не сразу дошло. — Вставляй уже…

Вставлять? Хорошо. Но для начала нужно разработать. Тимур, скорей всего, не любит прелюдии, хотя кто их любит, особенно когда ты натурал, которому сейчас порвут задницу. Если честно, после такого Волдин уже не знал: натурал Тимур или, как и сам Максим, просто хочет того, кто с ним сейчас в постели. Пробурчав в губы Шишкову бессмысленную глупость, Максим поцеловал, глубже толкаясь языком в рот. Тимур обнял за шею, выгнулся навстречу, потёрся своим стояком о его живот, выпрашивая другой нежности и сладости. Укусив за нижнюю губу и оттянув её, Волдин коснулся пальцем ануса и надавил на колечко мышц.

Ожидая сопротивления, Максим был удивлён тем, как легко палец скользнул внутрь. Он-то думал подразнить немного Тимура, чтобы тому стало неудобно, но не тут-то было. Палец не просто легко скользнул внутрь, он ещё и оказался в чём-то влажном. Значит, Тимур себя подготовил. Значит, он разработал дырку. Значит, он знает, как это делать? Конечно, знает, он же не дурак и не какой-то малолетка. Но всё равно, как-то это для натурала слишком.

— Я у тебя не первый? — хрипло спросил Максим, вынув палец из ануса.

— Что? — выстонал Шишков.

— Значит, я у тебя не первый, — повторил Волдин, но на этот раз без знака вопроса.

— Нет, конечно, я же гей.

Такой ответ должен был обрадовать Максима: не придётся потом мучиться сомнениями и мыслями о том, что порвал Тимурку и сделал его педиком. Вот только Волдин не ожидал подобного ответа, оттого и зациклился на том, что он у Тимура не первый. В заднице Шишкова уже до него кто-то побывал. И этот кто-то, наверное, был неплох. Хотя не в этом дело. Вся проблема в том, что Максим, чёрт возьми, все эти долбаные девятнадцать лет трахал баб. И если так разобраться, то он, получается, берёг свой хрен для одной единственной мужицкой дырки, а эта мужицкая дырка умудрилась принять в себя другой и, конечно же, не один член!

— Макс, — простонал Тимур и неожиданно сел. Видно, Волдин слишком долго отсутствовал в этой реальности, пребывая в неком астрале и желая придушить всех, кто занимался с Шишковым сексом. Тимуру, конечно же, надоело ждать, стало невтерпёж, и это взбесило ещё сильнее. Но пока Максим думал и об этом, Тимур легко опрокинул Волдина на спину, забрался сверху и, схватившись за его член, направил себе в анус. — Я всё сделаю… сам… Сам… только без през-а-ах-х… Твою мать, Ма-акс.

Тимур застонал, а после закусил губу и замычал от наслаждения. Запрокинув голову назад, он откровенно показывал свою страсть, от которой у Волдина пересохло в горле. Конечно, у него были горячие женщины, но он никогда бы не подумал, что Тимур будет таким пылким и развратным. Вот он посмотрел на Максима, облизал исцелованные губы, качнулся и опустился ещё ниже. Открыв рот, задохнулся, плотно сжал зубы и замычал громче. Чуть подался вперёд, упершись руками Максиму в грудь. В этот момент Волдин перестал что-либо соображать, он резко скинул Тимура с себя, навалился сверху, вставил член в задницу и сразу же взял темп.

Шишков вскрикнул, потом закусил зубу, замычал, сделал вдох, попытался что-то сказать, но не смог — слова превратились в нечто нечленораздельное. Он прогнулся в спине, запрокинул голову назад, упершись ею в матрац, вцепился Максиму в плечи, зарычал. Он подмахивал бёдрами, ускоряясь вместе с Волдиным, цеплялся за него, смотрел пьяными от страсти глазами, тянулся к его губам, но не дотягивался, почему-то Максим не давался. Впрочем, о поцелуях в такие моменты думать не приходилось. В голове вращалась мысль о том, что Макс не первый, внизу живота разгорался всё сильнее и сильнее огонь вожделения, внутри Тимура оказалось настолько хорошо, что Максим сам постанывал.