Шестой (ЛП) - Линн К. И. - Страница 52

Я посмотрела на Шестого, затем осмотрела себя. Окружающие проявят любопытство, где он побывал, а я, и правда, выгляжу просто слегка пострадавшей.

Полчаса спустя мы подъехали к аптеке, и я вылезла из машины. Шестой вручил мне пару двадцатидолларовых банкнот и перечислил все необходимое.

Мне нечем было прикрыть рану на ноге, как и оттереть потеки крови, поэтому, войдя в аптеку, я постаралась придумать правдоподобное объяснение.

Собака поцарапала? Нет, рана слишком большая.

Ожог от спуска по канату? Слишком много крови.

Несчастный случай на кухне? Ага, конечно.

Эксперимент с очищением тушки курицы от волосни над огнем закончился печально? Только не в этом наряде.

Несколько человек поворачивают головы в мою сторону, пока я, прихрамывая, иду к отделу первой помощи. Теперь, когда адреналин сошел на нет, я остро ощущаю боль.

Смутное чувство облегчения от крошечной дарованной мне свободы кажется мне очень странным. Шестой не дышит мне в затылок, пытаясь убедиться, что я не нарушаю установленные им границы.

Он сказал, что в отеле у него есть некоторые медикаменты, но ему нужны бинты и большая бутылка перекиси водорода. Еще он попросил купить поддерживающую повязку для руки, и нам обоим не помешал бы «Биофриз» от болей в мышцах (прим. Биофриз — современное обезболивающее средство на основе биологического охлаждения). Несколько упаковок аспирина, пара бутылок холодной воды, и вот я уже ковыляю к кассе, где добавляю к покупкам пакетик с M&M's и здороваюсь с кассиршей.

— О, милочка, что это с вами приключилось? — с милым акцентом чистокровной южанки участливо спрашивает та.

— Обожглась, — слова сами слетают с губ и звучат довольно правдоподобно. Ведь возможно же, что я прислонилась к чему-то очень горячему, что сожгло верхние слои кожи.

С другой стороны, я ведь свою рану толком и не рассматривала.

Участливая продавщица заглядывает в мою корзинку с покупками и кивает.

— Это должно помочь. Я бы еще добавила пару стопок текилы, чтобы ослабить боль.

Я мило улыбаюсь ей.

— Отличная идея. Благодарю.

Зажав в кулаке сдачу, я уже двигаюсь к выходу, и тут в аптеку входит коп.

При виде засохшей крови, выражение лица у него становится очень даже выразительным.

Он улыбается мне, и уголки моих губ тоже ползут вверх. Я наблюдаю, как его глаза обеспокоенно распахиваются шире.

— С вами все в порядке, мисс?

Я приподнимаю пакеты с покупками и улыбаюсь.

— Да. Но можете научить меня не обращать внимания, когда мой парень делает мне парочку горячих комплиментов?

Коп ухмыляется, но его взгляд остается серьезным.

— Будет лучше, если вас осмотрит доктор.

Я согласно киваю.

— Завтра утром первым делом иду к нему. Приятного вам вечера!

На улицу я выскакиваю еще до того, как он успевает ответить, и судорожно ищу взглядом машину. Шестой припарковался за углом здания, и я быстренько сажусь на пассажирское сиденье.

— Погнали. Сомневаюсь, что он купился.

Никаких тебе пауз или вопросов. Он все понимает. И едет в другую сторону, чтобы не мелькать лишний раз перед входом в магазин.

— Наверное, пора обзавестись новой машиной, — выдаю я, когда мы отъезжаем достаточно далеко.

Шестой внезапно фыркает и качает головой.

— Что?

— Ты официально мой напарник.

Я бросаю на него взгляд и хмурюсь, так как не могу решить для себя, хорошо это или плохо.

В течение сегодняшнего вечера я делала много чего такого, чего никогда не сделала бы Пейсли. Динамика наших натянутых отношений изменилась. Она менялась постепенно, в течение нескольких недель, но сегодня я впервые заметила, насколько сильно. И насколько сильно я перестала быть самой собой.

Но, полагаю, такова часть сделки.

Все что угодно, лишь бы выжить.

Как только мы оказываемся в нашем номере отеля, я бросаю пакеты на пол и приношу из ванной несколько полотенец. Шестой пытается снять куртку, но у него ничего не получается.

Я хватаюсь за воротник с обеих сторон и помогаю ему стянуть ее с плеч. Куртка соскальзывает по рукам и падает на пол.

Правая рука у него покрыта рыжеватыми потеками, а левое плечо безвольно опущено под каким-то странным углом.

— И как мы будем его вправлять? — интересуюсь я, кивая головой на его руку.

— Это несложно, — отвечает Шестой и ложится на пол. Он вытягивает руку: — Обхвати меня за запястье и поставь ногу мне под мышку.

Я сажусь, сбрасываю сандалии и вытягиваю свою покрытую пятнами цвета ржавчины ногу так, чтобы стопа оказалась у него под мышкой. Затем я обхватываю его за запястье и жду дальнейших указаний.

— Резко не дергай, просто медленно тяни. Слегка поверни. Изогни так, чтобы напоминало дугу с логотипа «Найк», — Шестой подкрепляет свои указания наглядной демонстрацией здоровой рукой. Я кивком подтверждаю, что поняла.

Я начинаю тянуть руку на себя, двигая ее так, как он показал. Шестой не издает ни звука, дышит ровно. Я смотрю на его плечо, пока продолжаю осторожно вращать руку. Когда кожа натягивается и плечо встает на место, он тихонько стонет и резко выдыхает.

Затем садится и поворачивается ко мне.

— Спасибо.

— Такое уже случалось раньше?

Он вращает рукой, пробуя ее в действии.

— Пару раз.

— А как ты справляешься, когда один?

— Я могу вправить руку сам, но с помощью другого человека все получается гораздо проще.

Он встает, хватает за подол рубашки и стягивает ее через голову.

Глаза у меня округляются, когда я вижу на ткани многочисленные дырки. Я отнимаю у него рубашку и расправляю ее на весу, рассматривая пять дыр.

Под рубашкой в бронежилете, ровно в тех местах, где на рубашке были дырки, торчат пять сплющенных кусочков металла.

Челюсть у меня отвисает, пока я смотрю на пять сплющенных пуль, которые убили бы его, если бы на нем не было жилета. В памяти вспыхивают те несколько моментов, когда он оступался, словно под воздействием сильного толчка.

Все эти разы он прикрывал меня от пуль.

Дернув за лямки, Шестой снимает жилет и отбрасывает его на стол. На коже остались пять пятнышек в тех местах, где пули попали в жилет. Вокруг этих мест кожа покраснела и уже начала синеть.

— Ты принял эти пули за меня, — лепечу я, глядя на расцветающие синяки. Не ответив, он отворачивается к пакетам с медикаментами. — Почему? И почему просто не дал мне упасть?

В обоих случаях я бы умерла, и тебе бы не пришлось бы тратить время, убивая меня позже.

Шестой едва заметно морщит лоб, его губы изгибаются.

— Я пока не готов отпустить тебя.

Удивив нас обоих, я бросаюсь ему на шею и прижимаюсь к губам. Спустя секунду его руки ложатся мне на талию.

В то мгновенье, когда наши языки соприкасаются, в нас обоих что-то вспыхивает. Целует он меня так напористо, что я прогибаюсь назад. Шестой кладет руки мне на ребра, расправляет пальцы, и его руки напрягаются, когда он приподнимает меня над полом. Я поднимаю ноги и забрасываю их ему на талию, и тут моя спина врезается в стену.

Он прижимает меня к ней своим телом. В его груди зарождаются хриплые стоны, пока он, целуя, словно пытается высосать из меня жизнь.

Мы отрываемся друг от друга, чтобы глотнуть кислорода, и наши взгляды пересекаются буквально на секунду.

В его потемневших глазах я вижу желание. Он покрывает мою шею горячими влажными поцелуями, покусывает кожу, двигаясь вверх, чтобы снова пососать мою нижнюю губу.

Мне до боли хочется ощутить его в себе. Все тело вспыхивает, жажда близости с ним, как пожар, по венам распространяется по всему телу. Потребность — не самое подходящее слово, чтобы описать то, как мое тело жаждет ощутить прикосновение его кожи к моей. Между нашими телами появляются лихорадочно двигающиеся руки, но все мое внимание сосредоточено на его губах. Легкий тычок между бедер, затем сильный толчок, и все словно погружается в туман. Мысли исчезают.

— О чеееерт, — стону я, и глаза у меня закатываются.