Праведники - Борн Сэм - Страница 52

— Добрый вечер, Уильям!

Уилл от неожиданности вздрогнул и резко обернулся. В проходе их закутка кто-то стоял. Лицо человека находилось в тени, и Уилл в первую минуту не понял, кто же его застукал. Но стоило незнакомцу сделать шаг вперед и в сторону, как он перестал загораживать собой свет, и Уилл с ужасом узнал в нем Таунсенда Макдугала, главного редактора «Нью-Йорк таймс».

— A-а… Добрый вечер! — поспешно не своим голосом пробормотал Уилл, покрываясь липким потом.

— Я всегда ценил в людях трудолюбие и преданность своему делу, Уильям, но то, что я сейчас вижу, пожалуй, перебор. Вы работаете субботними ночами… И не только за себя, но и — если зрение не подводит меня — за своего товарища! Это перебор, Уильям.

— Дело в том, мистер Макдугал, что я… Я пытаюсь кое-что найти… Мне кажется, я забыл здесь свой рабочий блокнот. На столе Терри…

Таунсенд Макдугал пробежался внимательным взглядом по девственно-чистой поверхности стола.

— У меня такое впечатление, Уильям, что здесь нет никакого блокнота. Или я ошибаюсь?

— Нет, сэр, вы правы… — смущенно пролепетал Уилл. Стул под ним шатался, и он рисковал в любую минуту растянуться на полу, у ног Макдугала.

— Кстати, Уильям… вчера мы не имели удовольствия видеть вас на работе, не так ли? Харден даже высказал предположение, что вас похитили.

Уилла словно окатили ледяной водой. Глаза слипались от усталости.

— Нет, на самом деле я работал… Над одним материалом…

— Над каким материалом, позвольте полюбопытствовать? Неужели вам повезло наткнуться еще на одного героя нашего времени, Уильям? У вас особый дар отыскивать бриллианты в куче мусора. Нет, я серьезно… Не каждый день встретишь преподобного сутенера и милитариста-бессребреника.

Уилл опустил глаза. Редактор либо посмеивался над ним, либо — что хуже — выражал таким образом сомнения в ценности проведенных им журналистских расследований. Кто-то из уважаемых репортеров старшего поколения обронил недавно в телеинтервью, что нынче, когда развелось так много газет и в каждой из них столько страниц, молодежь совершенно забыла о журналистике и «кропает дешевую беллетристику». В качестве примера приводился скандал с Джейсоном Блэром[23], стоивший кресла одному из предшественников Макдугала.

Уилл внезапно увидел себя глазами начальника. Небритый, нервный, с затравленным взглядом и темными кругами под глазами… сидящий в выходной день ночью в редакции… да к тому же еще и за чужим столом.

— Мистер Макдугал, я понимаю, как сейчас выгляжу, но клянусь, это не то, что вы подумали! — торопливо проговорил он, не глядя на собеседника, а тупо разглядывая коски своих туфель. — Мне просто потребовалось кое-что проверить… по делу об убийстве в Браунсвилле. Клянусь, я пришел сюда из-за своего блокнота. И я подумал, что, может быть, Уолтон…

— Зачем Уолтону мог понадобиться ваш блокнот, Уильям? А, кажется, я понимаю… Хотите совет, Уильям? Не верьте всему, что слышите в курилках и кафе. Журналисты не всегда говорят правду. Надеюсь, вы не настолько наивны, чтобы не знать это.

Ну вот, пожалуйста… Еще один замаскированный выпад в сторону его заметок. Неужели он всерьез считает, что Уилл фальсифицировал сведения по убийствам Макрея и Бакстера?

— Я вовсе не беру на веру… Я просто хочу отыскать свои записи!

— А зачем? У вас появились какие-то сомнения в том, что вы написали, а мы опубликовали?

Черт!..

— Нет. Напротив, мне вдруг пришло в голову, что я тогда узнал далеко не всю правду о случившемся.

— Вот как? И что же конкретно вам пришло в голову, Уильям?

— Я еще не знаю! Для этого я и пришел сюда!

— Будьте осторожны, Уильям. Осторожны и внимательны. Журналистика — ремесло небезопасное, «Нет ничего важнее заметки», — принято говорить в нашей среде. Это верно. Но не совсем. В жизни есть кое-что и поважнее, Уильям. Вы понимаете, о чем я?

— Нет, сэр.

— Сама жизнь, Уильям. Это самое ценное, что у нас есть. Дорожите ею. И, как я сказал, будьте осторожны. — Он помолчал, задумчиво потер переносицу и наконец произнес: — Я скажу Хардену, чтобы дал вам небольшой отпуск. Вам нужно отдохнуть, Уильям.

Он сделал неопределенный жест рукой, развернулся и царственно удалился. Уилл проводил его взглядом, а когда Макдугал скрылся из виду и шаги его затихли, откинулся на спинку кресла Уолтона и прерывисто выдохнул. Не иначе редактор решил, что он либо воришка и обманщик, либо крот, который пытается копать глубже, чем это возможно… и нужно.

С какой, интересно, целью он отправляет Уилла на «отдых»? Скорее всего это просто отстранение отдел, затеянное с тем, чтобы учинить проверку всей информации относительно убийств Макрея и Бакстера. А кстати… не в этом ли причина того, что он теперь не может отыскать этот чертов блокнот? Может быть, служба внутренней безопасности конфисковала его на время?..

Он вдруг поймал себя на том, что вертит в руках бюстик Ленина, который уже был влажным от его ладоней и грозил в любую минуту выскользнуть и грохнуться на пол. Оказывается, он держал его в руках в продолжение всего разговора с Макдугалом. Превосходно! Хорошо же он смотрелся в самом деле!

Уилл поставил бюстик на стол, и взгляд его вновь упал на маленький ключ. После визита редактора было сущим безумием продолжать сидеть за столом Уолтона, но Уилла это уже не волновало. Ему нужно найти блокнот, и ради этого он готов был сейчас пойти на все.

Уилл огляделся по сторонам, но не удовлетворился этим, поднялся из-за стола и внимательно осмотрел весь зал. В дальнем конце горел свет. Там явно кто-то работал. Но этот кто-то был далеко. Макдугала меж тем и след простыл. Не теряя больше времени, Уилл вернулся за стол, вставил ключ в замочную скважину выдвижного ящика и повернул.

Выдвинув ящик, он устроил беглый осмотр его содержимого и уже через пару-тройку секунд увидел между бумагами краешек знакомого переплета… Вынув блокнот, он вгляделся в надпись, сделанную от руки на обложке: «Браунсвилл».

Ну вот… Выходит, Вудстайн не обманывала его насчет Уолтона. Терри действительно украл его блокнот. Но зачем?! Ведь заметка была уже опубликована. Неужели Терри надеялся выжать из этой темы что-то еще? Ради чего, спрашивается, он похитил чужую вещь?

Впрочем, Уилл тут же выбросил из головы эти мысли. У него сейчас забот было по горло и без Уолтона. Он решил списать пока все на клептоманию, а разобраться потом.

Аккуратно заперев ящик, Уилл спрятал ключ под бюстик вождя мирового пролетариата. Хотя мог этого и не делать. Ведь редактор его уже поймал за руку, а бояться Уолтона было просто стыдно. Да и потом… если у того хватило наглости украсть чужой блокнот, почему Уилл должен стесняться своих попыток вернуть его?

Вернувшись за свой стол, он начал торопливо листать страницы. Это был его фирменный метод поиска. Сначала беглый просмотр в надежде с ходу наткнуться на что-то выбивающееся из общего ряда. И лишь в случае неудачи — изучение каждого слова под лупой. Кто знает, вдруг Юзеф Ицхак имел в виду именно это, когда просил Уилла подумать о работе. Может, он каким-то образом сумел вписать в него что-то от себя и намекал Уиллу, что не худо бы это прочитать.

Уилл пролистал блокнот до конца дважды. Ничего, кроме его собственных стенографических каракулей. Ни одной посторонней запятой. Вокруг стояла такая тишина, что Уилл слышал биение собственного сердца.

Проглядывая записи в третий раз, он наконец наткнулся на чужой почерк, но безумная надежда, вспыхнув, тут же угасла — это был адрес Розы, той женщины, которая обнаружила труп Макрея, выведенный ее собственной рукой. Уилл вспомнил, что обещал ей прислать номер газеты со своей заметкой, в которой она упоминалась.

Откинувшись на спинку кресла, он на пару минут прикрыл глаза и попытался привести свои мысли в порядок. Рано отчаиваться. Пусть он не нашел записей от Ицхака, это не беда. Глупо было и рассчитывать, что все будет так просто. Теперь нужно успокоиться и вспомнить, ради чего он вообще сюда пришел. Открыв глаза, Уилл раскрыл одну из последних страниц, и взгляд его упал на слова, сказанные Летишей, которая едва не начала торговать своим телом в отчаянных попытках вызволить мужа из тюрьмы: «Погибший был сутенером и содержателем борделя, он зарабатывал грязные деньги. И все же он был праведником. Самым настоящим. О таких только в книжках пишут».