Под небом Палестины (СИ) - Майорова Василиса "Францишка" - Страница 74

— Нет, Рожер! Мне, клирику, уж наверняка известно, в чём отличие Божественного предзнаменования от мутного кошмара. Бегом к алтарю!

— И в чём же?

Но Доменико либо не расслышал вопроса, либо расслышал, но не придал ему значения, и устремил взор на купол базилики.

Добравшись до алтаря, Жеан принялся копать. Другие крестоносцы расчистили площадку перед ним — к счастью, там была одна лишь иссушенная палящим солнцем земля.

Однако уже по окончании нескольких минут Жеан изрядно переутомился. Тело его истекло горячим потом, несмотря на то что при нём не было рыцарского облачения, а шоссы и подол туники измазались в грязи.

— Ничего интересного не нашёл? — немного поколебавшись, спросил Жеан у Рожера, копавшего рядом.

— Нет, — буркнул тот.

Подавив тяжёлый вздох, Жеан продолжил работать лопатой. И вот, когда она стала едва доставать до дна, остриё её напоролось на что-то твёрдое и звенящее. Швырнув инструмент на землю, он бросился к яме, свесился вниз и принялся быстро разрывать землю руками. Через некоторое время на поверхности оказалось нечто, напоминающее по виду простой камень, лишь мелодичный звон при ударе выдавал металл.

— Это оно! — вскричал стоящий подле Доменико и, бесцеремонно отпихнув Жеана, выволок находку из ямы.

Она была покрыта плотным слоем грязи и ржавчины, однако сужающаяся и расширяющаяся к противоположным концам форма была хорошо заметна.

Точно и в впрямь наконечник копья! Если это действительно так, неужто неземное чудо всё-таки свершилось?! Свершилось вновь!

— Это оно, — заворожённо выдохнул епископ, удерживая предмет в дрожащих от благоговения руках и боясь оторвать от него взгляд — вдруг испарится в распалённом воздухе.

— Ну… предположим. Но как вы предлагаете нам этим сражаться? — задумчиво склонил голову набок Рожер.

— Сын мой! Ты глуп и несуразен! Это — не что иное, как духовное орудие, знак бессменного Божественного покровительства! Он взывает нас к бою! Мы должны сами разбить армию Кербоги! Нет времени оттягивать. Оставаться в наглухо запертых стенах Антиохии равносильно верной погибели! На одного живого крестоносца приходится ни многим ни малым семь мертвецов… Нельзя, о славные франкские мужи, во что бы то ни стало нельзя допустить больших потерь! Отправляйтесь в лагерь и оповестите всех о том, что блаженный Андерас не солгал, а я пойду к Его Светлости — нам необходимо многое обсудить.

И с этими словами Доменико торжественно вручил Жеану наконечник копья.

— Ты нашёл его. Ты и побереги.

Странное чувство нашло на Жеана в этот миг. Куда в большей степени это было сладкое ощущение удовлетворения, нежели потрясение. К неожиданности для самого себя, сердцем он воспринял произошедшее как совершенно естественное и неминуемое, как то, что рано или поздно должно было произойти. Жеан ожидал этого неведомо собственному сознанию. Лишь одно отравляло расположение молодого крестоносца. Он не сомневался, что обломок заржавленного металла и есть священное копьё, пронзившее на кресте нетленную Иисусову плоть, но мысль о том, что в скором времени им придётся схлестнуться в самой судьбоносной схватке, заставляла тело овеваться колким холодком. Как оказалось, армия Кербоги не была так многочисленна, но за два месяца осады, пока его бойцы перекрывали пути в город, Христово воинство потеряло слишком много. Слова Доменико не содержали ни малейшей доли преувеличения. Христиане, изнемогавшие от голода, жажды и болезней, умирали целыми отрядами и почти моментально разлагались под палящим солнцем, служа пищей грифам, воронам, которых хладнокровно подстерегали и подстреливали лучники, и своим живым собратьям.

Ни Боэмунд, ни Танкред не отважатся на такой самоубийственный шаг, думал Жеан. Ведь отлично понимают, что, даже если объединятся с Раймундом и Готфридом — на противоположной стороне города их преследовало ничуть не меньшее бедствие, соотношения сил будут несопоставимы.

— Пойдёмте, — кивнул Жеан товарищам и торопливо двинулся к выходу.

Как только они возвратились в лагерь, их окружили толпы крестоносцев. Навстречу Жеану бросилась Кьяра и, без лишних проявлений нежности, встревоженно спросила:

— Ну, как? Нашли?

— Молчи, вертихвостка! — прежде чем Жеан успел что-либо ответить, прикрикнул на неё кто-то из толпы.

Глаза Кьяры, сияющие нездоровым тусклым блеском, сердито вспыхнули, она напряжённо сжала кулаки, однако с места не двинулась. Жеан почувствовал, как его одолевает жгучий приступ раздражения.

«Самому было бы полезно попридержать свой длинный язык за зубами! Уже бесчисленное количество раз Кьяра делом доказывала, что стоит всех вас, вместе взятых!»

— Братья! — воззвал Жеан ко всем собравшимся. — Святое копьё в наших руках!

Оглушительный гул прокатился по разрастающимся крестоносным рядам. Жеан не мог разобрать слов, но определённо понимал, что, помимо торжествующего ликования, находка породила множество недоверчивых настроений, и немудрено, что в один прекрасный миг из толпы выступил вездесущий Рон и, встав подле Жеана, громко провозгласил:

— Всего-навсего ржавая железка! — И выхватил наконечник из рук ошеломлённого юноши. — Наивные глупцы! Неужели вы и впрямь верите, будто это не что иное, как прославленная христианская реликвия?! Взгляните на это!

Белокурый рыцарь поднял наконечник над толпой, крестоносцы дружно впились в него взглядами.

— Все вы сумасбродные болваны! Просто старый обломок сарацинской сабли… или копья, раз вам так угодно! Если вы намереваетесь идти с этим в бой против многотысячной магометанской орды, я не собираюсь отправляться на верное заклание наравне с вами! Как и Отряд Золотой Лисы, поредевший на несколько десятков! Нужно бежать. Малыми группами. По очереди. Незаметно! Пока ещё хоть кто-то жив и в состоянии передвигаться! Сколько месяцев должно миновать, чтобы вы осознали, что находитесь не в городе, не за стенами неприступной крепости, но в гигантском склепе?! Довольно бесплодных мучений! Довольно плясать под дудку Боэмунда! Это всё его проделки: что может быть проще — зарыть в храме испорченный трофей? Пора возвращаться домой!

«Домой!»

От этой мысли нежное тепло разлилось по телу Жеана дурманящим опиумом, но тут же что-то, точно игла, пронзило его сердце, а вслед за тем и мозг.

«Священный Град! Иерусалим!»

— Ты обезумел?! — выкрикнул кто-то. Рон встрепенулся, приняв оборонительную стойку. — Христопродавец и армянский отщепенец! Как ты смеешь сомневаться в подлинности святого копья?! Как смеешь выступать против Его Светлости? За такие слова, понимаешь, недолго и… — Его речь была заглушена чередой одобрительных возгласов.

— Погодите! Да ведь он прав! — выступил вперёд Эдмунд, загорелый, грязный и ничуть не похожий на того могучего вождя, что провёл целый отряд через череду смертельных испытаний. — Почему мы должны верить Доменико?

«Да, да! Почему?!», «А почему не должны?», «Его Преосвященству наверняка виднее, ведь к нему явился сам апостол Андре!» — послышалось со всех сторон. Противников у Рона явно было больше, и Жеан видел, что тот начинает волноваться, тревожно переступая с ноги на ногу.

— Ох, простите, — смущённо промолвил белокурый рыцарь. — Я, кажется, задел ваши чувства. Я искренне раскаиваюсь…

«Двуличный льстец, — с презрением подумал Жеан, не отрывая взгляда от его коварного и красивого, но слегка позеленевшего лица. — Испугался гнева толпы!»

— Я действительно сказал лишнего, — продолжал Рон, стараясь унять дрожь в голосе. — Я исповедуюсь… и попрошу о самой строгой епитимье. Я оскорбил святыню.

И он поспешил удалиться прочь, пока присмиревшая толпа провожала его сотней изумлённых взоров.

Жеан задумался: быть может, находка действительно не является священным копьём, и тут же сказал мысленное «Нет». Что-то глубокое, подсознательное, то, благодаря чему он, сам того не понимая, ожидал знамения в течение стольких безысходных недель, нашёптывало разуму, что подвоха нет, заставляя беспрекословно согласиться.