Сияй, Бореалис! Армейские байки (СИ) - "Liz Elzard" - Страница 61

Можно было подумать, будто после долгих мучений они наконец-то попали на тот свет, и теперь проблемы мира их нисколько не касались.

Девушка окинула деревянные стены избушки. На жёрдочке шелохнулись филины. Один вспорхнул, ловко обогнув девушку, и пролетел прямо сквозь стену, будто призрак. Домашние духи-питомцы, решила Лирет. Она опустила ноги на пол, ступив на половичок. Низ рубашки спрятал колени. Девушка осторожно осмотрелась и подошла к окошку. За ним рисовалась небольшая лесная опушка, вся блестящая от талых луж и солнца. Лирет вдохнула весенний воздух. Затем до неё донёсся какой-то приглушённый скрип. Девушка настороженно шагнула к двери. Из щели запахло печёной картошкой с травами, оттуда же дышало тепло, пахнущее глиной. Самая настоящая печь. Лирет пришлось перебороть внутренний страх, чтобы осторожно приоткрыть дверь и высунуться хотя бы на полноса. Вряд ли тот, кто здесь жил, желал им зла. Подумав об этом, девушка затем высунулась на пол лица.

В небольшой выбеленной печке танцевал огонь. Рядом стоял накрытый стол и скамейки возле него. Лирет удивилась, что никого не увидела здесь. Как можно оставлять печь без присмотра? Затем на кухоньке стали происходить странные вещи: кухонные предметы задвигались по воздуху сами, будто бы ими орудовал кто-то невидимый. На самом деле странного здесь было мало, но Лирет поняла, что ещё нигде не видела столько зачарованных предметов в одном месте. Ложки, вилки, лоханки и даже мешочки с травами занимались готовкой, а небольшая метла выметала из-под стола сор. Всё же это выглядело немного жутко, и девушка побоялась, что все эти предметы могут обратиться против неё. Только выход из избушки был как раз подле стола. Пока Лирет решала, делать ли ей шаг вперёд, кто-то приблизился к двери, чем-то стуча. Петли издали тихий скрип.

Вначале девушка увидела сгорбленный силуэт с огромным причудливым посохом, а затем присмотрелась. Внутрь вошла невысокая старушка с седыми, но пышными плотными косами, таща на спине связку дров. Она опиралась на посох, какой можно увидеть, наверное, только в сказке: обмотанный ремешками и весь покрытый зазубринами, верх венчал завиток, украшенный изумрудными алмазами, основание которых овивала живая, покрытая первыми листочками веточка. В центре завитка было что-то вырезано, по форме оно напоминало не то ромб, не то глаз — Лирет так и не смогла рассмотреть.

Старушка бережно поставила посох в угол избы, который, казалось, предназначался именно для его хранения, а сама уложила дрова у печи. Кухонная утварь замельтешила возле печки, как только бабушка щёлкнула пальцами. С одной стороны, её хотелось назвать именно бабушкой, с другой — ведьмой, которая использует магию, как самый настоящий инструмент обихода, ещё и пользуется посохом. К слову, образ хозяйки избушки явно склонял ко второму варианту: её лоб закрывала узорчатая повязка, по бокам которой свисали ремешки с перьями на концах. В качестве одежды бабушка носила что-то вроде бежевого пончо и длинную юбку такого же цвета, всё это украшали вышитые узоры. Такое сейчас уже никто не носил.

— Проснулась? — заговорила старушка. — Выходи, садись за стол.

Лирет потупилась. Странные бабушки, приглашавшие путников к себе домой да сразу за стол, теперь вызывали у неё недоверие.

— Выходи же, обед остынет, — настояла та. — Нечего бояться, я не кусаюсь, и еда не отравлена.

Как будто бы она знала, что с ними произошло.

Лирет заставила себя подойти к столу, пока бабушка хлопотала у печи. Пахло слишком аппетитно, чтобы отказаться. Девушка робко уселась возле окошка. Затылку стало тепло от солнца. Над столом прямо из воздуха возник филин. Он парил, пока из стены не проросла веточка, на которую он затем уселся. Большие жёлтые глаза лениво мигали, наблюдая за людьми. Лирет хотела поманить его мякишем хлеба, как собачонку, но тот посмотрел на неё с каким-то старческим укором.

— Меня Мимозой зови, — обмолвилась старушка, усевшись напротив гостьи.

Она поставила перед ней горшочек с картошкой.

— Лирет, — представилась девушка.

— Я здесь хранительница, так что не бойся меня. Плохого не сделаю.

— Хранительница чего? — изогнула бровь та.

— Не слышала о наших лесах? — с подозрением прищурилась Мимоза. — Простым людям сюда нельзя ходить, это Друидов Лес, он закрыт от внешнего мира.

До сих пор Лирет была уверена, что настоящих друидов уже давно не существует.

— Тогда мы уйдём, — холодно сказала девушка.

— Ты не сможешь уйти без своего друга. Он серьёзно ранен, его нужно исцелить. Ты много знаешь о нём?

— Не так много, как хотелось бы. Мы напарники, а не друзья. Выполняем миссию.

— Вы хотели забраться в Друидов Лес? Вам повезло, что вы не наткнулись на стражей.

— Нет, мы попали к сектантам, а про Друидов Лес я слышу впервые. Я вообще не знала, что в лесах могут жить друиды, тем более в наше время.

— Мы закрыты от внешнего мира. Есть люди, которые за нами охотятся. Им нужны наши знания, — сказала Мимоза. — А мы знаем гораздо больше, чем люди внешнего мира.

— Зачем же вы рассказываете это мне?

— Да потому что ты о друидах всё равно ничего не знаешь, — улыбнулась старушка.

Неожиданно воздух вокруг неё зашевелился и засиял. Седые косы вдруг стали золотистыми, а все морщинки исчезли, сменившись лёгким румянцем. Теперь вместо старушки перед Лирет сидела девочка с большими зелёными глазами. На вид ей было не больше четырнадцати. Она вдруг засмеялась, увидев изумлённое вытянутое лицо девушки.

— Никогда такого не видела? — хохотала Мимоза. — Какие же вы смешные!

— Постой, так ты ещё девочка?

— Конечно! Не видишь? — та схватилась за ремешки, висевшие на повязке. — Это пёрышко означает, что я освоила первородную магию, а это пёрышко я получила за обретение природной гармонии, ну а вот эти три пера означают, что мне едва за десять. Если бы я была старой, то у меня вся голова была бы в таких перьях. Так что я тебя проверяла. И я не хранительница вовсе, просто живу в отшельничестве и прохожу испытание. В следующем году меня за это наградят новыми перьями.

— И тебе не страшно жить одной и домой приводить незнакомцев? Куда родители только смотрят, — покачала головой Лирет.

— Друиды живут самостоятельно с десяти лет. Пускай мы и холодны к чужакам из внешнего мира, это вовсе не значит, что раненых нужно бросать.

— Хочешь сказать, ты сама нас сюда притащила? — пробубнила та, жуя картошку.

— Нет, — мотнула головой девочка.

Вдруг за окном стало темно и Лирет обернулась. Оттуда на её смотрела медвежья морда. Девушка вскрикнула, подскочив.

— Не пугайся, — хихикнула Мимоза. — Это мой страж Микея, без его помощи вы бы до сих пор лежали там на побережье.

Оконце приоткрылось, и медведь просунул внутрь бурую голову. Его горячее звериное дыхание щекотало Лирет ухо, и она съежилась, отодвинувшись на край. Мимоза подошла к окну и прямо из руки покормила медведя хлебом, а потом потрепала за ушком. Дикий зверь покорно подался к её ладони и довольно засопел, затем высунул голову, и его косматая тень исчезла. Лирет наблюдала за этим так, будто смотрела нелепое кино.

— Бред какой, — буркнула она сама себе под нос. — Друды, стражи… похоже на постановочную чушь.

— Вот это сейчас, между прочим, было обидно, — надула губы Мимоза. — Я самый настоящий друид, и если ты себя чувствуешь нормально, то мне понадобится твоя помощь: пойдём собирать коренья живосила. Как зовут твоего друга?

— Я не знаю, — пожала плечами Лирет. — Он просто Седой.

— Когда он очнётся, мне нужно будет с ним поговорить.

— Ты хочешь спросить его о штуковине в груди? — догадалась девушка.

— Да, в этой самой штуковине заключено то, что все кланы друидов до сих пор считали утраченным. Не хочу пополнять в твоих глазах запас сегодняшней «чуши», но твой друг, вероятно, последний, кто владеет магией Бореалиса, и то, что у него в кристалле, это и есть мощь начала. Сам Бореалис.

Лирет перестала жевать, вскинув брови. Она не ослышалась, и ей не показалось.