Проклятие ульфхеднара (СИ) - Счастная Елена - Страница 27

Парень заметно смутился, поглядывая то на него, то на ошарашенную Мёрд, которая даже отшатнулась, словно ей была неприятна сама мысль о том, что кто-то чужой, не её муж, сядет рядом. Она придержала худыми пальцами сползший ворот лёгкого плаща и перевела взгляд на Ингольва, быстро отыскав его среди других. И столько в нём оказалось неразрешённых вопросов, столько тьмы прошлого, что стало понятно: она всё это время жила им, не отпуская, не пытаясь принять новую жизнь. Может, это и изъедало её, точно недуг. Как бы то ни было, от пышущей силой и здоровьем воительницы, от той, что так влекла его, сейчас почти ничего не осталось.

Асвейг нетерпеливо подтолкнула нерешительного Нёккви в спину, и тот, затаив дыхание, сел в кресло конунга. Девушка исподлобья посмотрела на Хакона, который, любопытствуя, словно всё это было для него неким развлечением, встал рядом.

— Не помешаю? — усмехнулся.

Асвейг покачала головой. Она склонилось к уже испуганно таращемуся на неё Нёккви, взяла его лицо в ладони, провела пальцами по бровям, словно примерялась, подходит ли он для задуманного. А после протянула раскрытую ладонь к конунгу.

— Позволь попросить у тебя нож. Ненадолго.

Хакон качнул головой, явно сомневаясь. Но, откинув полу плаща, всё же снял с пояса добротный кинжал и вложил в её руку.

— Надеюсь, обойдётся без глупостей, Асвейг, — понизив голос, проговорил он.

Вряд ли, кто-то, кроме Мёрд, которая так и застыла на своём месте, Асвейг и мальчишки, услышал это. Но Ингольв, после ритуала наделённый более острыми чувствами, разобрал каждое слово. И не услышал в них угрозы, какой можно было бы ожидать. Наоборот, его тон был пронизан странной мягкостью, а губы конунга на миг даже растянулись в улыбке.

Девушка ничего не ответила, лишь одарила его последним взглядом и прикрыла веки. Откуда-то из глубины груди её послышалось тихое пение. Сначала одним голосом, а затем она, растягивая слова, забормотала что-то. Ингольв невольно покосился на стоящего рядом Эльдьярна. Похоже, многому он её обучил, и сейчас стоял, не скрывая гордости на лице. Она всё делала правильно. И чем-то даже напоминала Рунвид в ту пору, когда та приходила в Скодубрюнне с предсказаниями.

Кто-то из женщин в толпе ахнул, когда недолго думая Асвейг разрезала ладонь. Кровь потекла по тонкому запястью, закапала, впитываясь в прибитую десятками ног землю. Мёрд сморщилась, глядя на неё, как на безумную колдунью. Девушка выронила кинжал, обмакнула пальцы с скопившуюся в горсти кровь и начертила ряд рун на лбу совершенно омертвевшего от испуга Нёккви. А поверх них — другие, переплетая знаки в непонятный и зловещий узор. Скоро взгляд парня стал пустым, словно его душа на время покинула тело. Асвейг снова наклонилась к нему, разомкнула веки, не переставая произносить непонятные заклинания. И вдруг глаза Нёккви наполнились слабым фиолетовым свечением, а сам он точно возмужал на десяток, а то и больше лет.

— Добро пожаловать назад, Види, — проговорила девушка. — Ты не задержишься здесь надолго, но и солгать не сможешь, когда я задам тебе один вопрос.

— Чего ты хочешь от меня, ведьма? — грозно и гулко, словно из колодца, прорычал парень, чьё тело теперь, видно занимал чужой дух. — Зачем потревожила?

— Отвечай, что случилось ночью, в тот день, когда в твой дом пришёл Ингольв Радвальссон и его спутники? Конунг хочет знать правду.

И показалось вдруг, что Асвейг побледнела. Её дыхание сбилось на миг, а пальцы смяли подол. Воля умершего, с которым она сейчас связала себя, не могла не влиять на неё. Она боролась, стараясь оказаться сильнее. Нёккви застыл, точно в раздумьи. Но по его неподвижному лицу, на котором шевелились только губы, озвучивая чужие слова, никак нельзя было понять, что происходит там, за гранью, через которую не мог видеть никто из стоящих вокруг. Ингольв нетерпеливо переступил с ноги на ногу, едва удерживаясь от того, чтобы вмешаться.

— Терпи, — едва слышно проговорил Эльдьярн. — Помнишь ведь, что говорила Рунвид? Ей нужно пройти через это.

— Мне не нужны её жертвы!

— У тебя есть другой выход? — великан жёстко усмехнулся.

Конечно, другого выхода пока не было, кроме того, чтобы выпустить на свободу все силы, которые наполняли его самого и не совсем обычных спутников. Но не этого он хотел, не так всё должно было обернуться. И когда в Скодубрюнне доберутся Лейви с Гагаром, он хорошенько начистит им морды.

Наконец безмолвная битва Асвейг и духа Види закончилась. Пересохшие губы Нёккви снова разомкнулись.

— Мы напали на них. Хотели забрать золото, которое они привезли с собой из Ромейской империи.

— Значит, это вы удумали зло, — уточнил Хакон с таким видом, будто ничуть в этом и не сомневался.

— Удумали, — скупо цедя слова, согласился Види. — Сам знаешь, времена сейчас тяжёлые. Ингольв Радвальссон — нидинг, трусливое отребье, которого каждый может убить. И даже вергельда за него не положено.

— Ингольв — возможно. Но и у него, говорят, были причины задержаться и опоздать на год к тингу, — конунг с едкой ухмылкой покосился на него. — Но в чём виноваты оказались перед вами его спутники, женщины, которые даже не брали в руки оружия?

— Они были с ним.

Асвейг вдруг качнулась вперёд, хватаясь за подлокотник кресла. Опёрлась на него, словно ноги перестали держать. Хакон шагнул к ней и уберег от падения, придержав за талию.

Взгляд Нёккви погас. Мальчишка моргнул недоуменно и заозирался, будто не сразу вспомнил, где находится. Толпа, очнувшись, снова понемногу загудела, обсуждая увиденное только что.

— Встань, быстро! — рявкнул конунг на замешкавшегося парня.

Тот подскочил с кресла, и на него Хакон усадил девушку. Осторожно погладил по щеке, приподнимая её голову. Асвейг отстранилась от его прикосновения.

— Всё хорошо, — выдохнула. — Теперь ты убедился, конунг? Что мы не виноваты в том, что случилось. Ингольв защищал себя и нас. Только и всего.

Она медленно встала, опираясь на подставленный Хаконом локоть.

— Кто скажет, что это не обычное колдовство? — крикнул кто-то из собравшихся кругом людей. — Может, она заставила мальчишку говорить то, что ей было нужно?

Асвейг выпрямилась, выпуская руку конунга, шагнула вперёд, ближе к Нёккви, который ещё стоял рядом. Она резко ударила его раскрытой ладонью в грудь, не сильно, но так, что мальчишка немного покачнулся. И вдруг, будто вылетев из его тела, в воздухе повис прозрачный, вырисованный тонкими нитями фиолетового тумана, но до жути явственный образ Види. Будто он и правда поднялся оттуда, откуда нет возврата. Призрачное тело ещё повисело над землёй и помалу начало растворяться.

Позади громко всхлипнула Фьётра и начала оседать на землю. Ингольв почувстввал, как её руки скользнули по спине, когда она попыталась за него удержаться. Развернулся и успел поймать её, когда подручные только качнулись к женщине, чтобы не дать упасть.

Окружающие люди, вытягивая шеи, все повернулись в сторону вдовы. А она, вцепившись в локти Ингольва и вперившись в него шальными глазами, забормотала:

— Так. Всё так было. Прости. Но я не могла признать… Не могла.

— Признайся перед конунгом сейчас, — он слегка встряхнул Фьётру. — Очистишь душу перед богами. И я не стану требовать с тебя вергельд за клевету.

Женщина закивала. Он подвёл её к Хакону, который уже снова опустился на своё место и приготовился слушать. Белая, как горные вершины, Асвейг, ещё не успела отойти, а потому тоже напряжённо уставилась на вдову, комкая в пальцах поясок изрядно потёпанного за время неволи платья.

— Я хочу подтвердить. Всё, что сказал мой погибший муж устами Нёккви, правда.

— Значит, ты намеренно молчала и лгала мне в лицо перед всеми этими людьми, которые могут осудить тебя на жестокое наказание? — черты конунга ожесточились.

— Да. Но я раскаиваюсь. Я испугалась того, что случилось. Я…

— Хватит, — оборвал её Хакон. — Я решу твою судьбу и судьбы твоих родичей потом. — А сейчас отпусти всех спутников Ингольва. И верни им всё имущество, если таковое у тебя есть.