О тех, кто не слушает добрых советов (СИ) - "Чемерица" - Страница 44

Одет он был, как, впрочем, и всегда, в потрепанную монашескую робу с капюшоном, так что оставалось только удивляться его холодоустойчивости. Банри подозревала, что одеяние – очередной признак позерства, так как жреческого образования у Хеймскра, судя по всему, не было. По крайней мере, ни жрецы из храма Кинарет, включая Данику, ни жрецы Аркея из Зала Мертвых, не приветствовали доходягу как равного, более того, вообще его не замечали, хотя между собой имели вполне добросердечные отношения.

Все началось через пару недель после того как Банри окончательно поселилась в Вайтране. В один из дней она решила прогуляться по городу, чтобы познакомиться с местом, где она собиралась жить. Волосы она заплела в косу, и ее несчастные уши были выставлены на всеобщее обозрение. К слову, никто из местных никогда не беспокоился о ее происхождении. Кроме Хеймскра.

Тот как раз вещал о беспримерном героизме ярла Ульфрика и его соратников, когда Банри, которой надоело слушать этот бред, громко сказала:

– Никакие они не герои, обычные бандиты, которые прикрываются якобы благородными целями.

Хеймскр подавился очередными восхвалениями в адрес Ульфрика и вытаращился на нее.

– А-а-а! – взвыл он, брызгая слюной и тыча в нее пальцем. – Талморское отродье! Шлюха, такая же, как твоя мать!

Банри не сдержалась и отвесила оппоненту смачную оплеуху, отчего тот заорал еще громче, а случайные зрители восторженно зааплодировали. К несчастью, на вопль жреца прибежал стражник, который тут же ее узнал.

– А, это ты… Опять безобразия нарушаешь?

Это он вспомнил инцидент двумя днями ранее, когда Банри встретила на рынке Изольду и отвесила ей пинка за каджитов. Было много шуму, и народ они тогда тоже хорошо повеселили.

Стражник убрался, предупредив напоследок, чтобы Банри оставила талосозащитника в покое и впредь не обращала на него внимания.

Сейчас Банри смотрела в сторону изваяния Талоса и маленькой фигурки возле постамента, и думала, почему Балгруф, весьма негативно относящийся к Ульфрику и его деятельности на ниве борьбы за независимость Скайрима, позволяет этому шуту будоражить общественность. Хотя, возможно, это был некий политический ход. С другой стороны, это также была явная провокация.

Она покачала головой и, загребая снег ногами, двинулась к храму Кинарет.

Больных лечили прямо перед алтарем богини, видимо надеясь, что это сделает процесс более эффективным. Даника Свет Весны стояла посреди главного помещения храма, руководя оттуда младшими жрецами. При виде Банри она сошла с места и с улыбкой поприветствовала:

– Рада тебя видеть. Ты передумала насчет моего предложения?

– Боюсь, что пока нет. По правде говоря, мне было некогда размышлять на эту тему.

Даника кивнула в сторону служебных помещений:

– Присядем? Угощу тебя теплым вином.

Банри с благодарностью приняла приглашение и последовала за жрицей вглубь храма. Усевшись на лавку, она оглядела стены, изукрашенные резьбой, и взяла протянутый Даникой кубок. Та подождала, пока гостья отопьет пару глотков и вернулась к прежней теме:

– Я понимаю, тебе претит идея лечения при помощи магии, но с благословения богов это очень эффективно…

– Ну да, – сказала Банри, стараясь, чтобы ее голос не звучал слишком скептически, – и совсем нет побочных эффектов, например, после сращивания сломанного пальца печень отказывает. Потому что не выдержала ускоренного обмена веществ.

– Я слышала о таких случаях, – спокойно кивнула жрица. – Как правило, они происходят, если м-м-м… целитель неопытен в магическом искусстве, или специализируется на какой-нибудь другой школе магии. У меня такого ни разу не случалось, благодарение богам. А ты сама… Разве ты не лечила себя заклинаниями?

– Лечила, но только потому, что была безвыходная ситуация.

– Тем не менее, ты совершенно здорова.

– Сейчас да, но последствия все равно имели место, – согласилась Банри, потом довольно резко добавила: – Я пока не готова даже обсуждать это, Даника, прошу прощения.

– Очень жаль, – печально сказала жрица. – Я надеюсь, ты переменишь мнение. С твоими талантами мы могли бы больше помощи оказывать людям.

Чтобы сменить тему, Банри попросила:

– Расскажи мне о вашем храме.

Даника вздохнула:

– Ну, это храм Кинарет. Снаружи ты наверняка видела Златолист, его посадили здесь еще в первые годы после основания Вайтрана. Последователи Кинарет ощущали его святость и приходили со всех краев, чтобы услышать ветер богини в его ветвях. – Жрица помолчала и грустно прибавила: – Конечно, сейчас паломников куда меньше.

– Так что же случилось с деревом?

– Честно говоря, я не знаю. Примерно в середине лета он вдруг начал вянуть, а потом и облетел. Буквально за неделю все случилось. Ах, Златолист… Сейчас это весьма неприглядное зрелище. Конечно, это скорее проблема для паломников, чем для меня, но их тут в последнее время очень мало.

– Только ли для паломников? – осторожно поинтересовалась имперка. – Горожане думают, что это из-за гибели дерева зима такая суровая. Они верят, что Златолист защищал город от морозов…

Даника помедлила.

– Это, разумеется, не официальное чудо божественного происхождения, но следует признать, что так и обстояли дела. Знаешь, я родилась в Вайтране и прожила здесь почти всю свою жизнь, так всегда зимы были теплыми. Когда где-нибудь в середине Утренней Звезды здесь оказывались люди из других владений, то всегда удивлялись погоде, один как-то раз даже сказал: «У вас тут не настоящая скайримская зима, а какая-то зима-ублюдок». – Жрица усмехнулась. – А теперь, стоило Златолисту засохнуть, ударили такие морозы, что за две недели жители чуть не годовалый запас дров сожгли. А дальше, боюсь, станет только хуже.

На некоторое время в закутке воцарилась тишина, которую нарушила Банри:

– Значит, паломники перестали приходить?

Даника хмыкнула:

– Почти. Всего пара человек побывала здесь за последние месяцы. Сейчас и вовсе никого. Огромное мертвое дерево, понимаешь ли, – не самое вдохновляющее зрелище для тех, кто пришел поклониться богине ветров и дождей. Кинарет – дарительница жизни, и нам нужно живое дерево как ее символ.

– Да что в нем такого особенного?

Даника мягко улыбнулась, а Банри показалось, что она вот-вот протянет руку и потреплет ее по макушке, но жрица негромко заговорила:

– К востоку отсюда есть тайная роща, там растет Великое Древо. Оно – старейшее живое существо в Скайриме. А может быть, и во всем Тамриэле. Наше дерево здесь, в городе, выросло из его побега. Через него до сих пор можно ощутить величие родителя. Даже одно из имен его, Златодрево – отголосок того имени.

– Понятно… – пробормотала Банри, слегка недоумевая. – А… храмовое дерево можно как-нибудь… оживить, раз уж оно такое священное?

К ее большому удивлению Даника не стала смеяться или возмущаться богохульным словам, а задумчиво потерла подбородок и отозвалась:

– Я думала об этом… Такие деревья не умирают. Они могут лишь заснуть. Знаешь, думаю, если бы нам раздобыть капельку сока материнского дерева, мы разбудили бы его дитя. Но даже если ты доберешься до Великого древа, тебе не пробить его кору. Обычный металл его не возьмет.

Банри задумчиво потянула себя за косу.

– Какое нужно оружие? – спросила она, надеясь, что не понадобится даэдрический артефакт.

На сей раз жрица молчала очень долго, потом заговорила, как будто нехотя:

– Великое древо старше любого металла, оно родом из тех времен, когда не было еще ни людей, ни эльфов. Тебе придется прибегнуть к древней магии, чтобы добыть его сок. Тебе придется сходить к ворожеям. Я слыхала про оружие, которое они сделали, чтобы приносить в жертву спригганов. Оно называется «Крапивник». Я бы сама пошла за ним, но боюсь ворожей до смерти.

– К кому?.. Да, и почему именно мне придется это делать?

– Кому же еще? А ворожеи это такие… ведьмы. Один странствующий жрец однажды попался к ним в лапы и увидел, что они вытворяют со спригганами. Да и с людьми и мерами тоже. Сам-то чудом в живых остался. Заявился сюда с жуткими ожогами…