Здравствуй, незнакомец (ЛП) - Клейпас Лиза - Страница 51

Плотники Уинтерборна придумали подвесить носилки на поперечных опорах, крепящихся к стене тяжёлыми металлическими пружинными крюками. Гарретт поморщилась, увидев, что крючки были привинчены прямо к стенам вагона, отделанным красивыми панелями из английского дуба. Тем не менее, конструкция поспособствует тому, чтобы свести к минимуму тряску и толчки, как только поезд начнёт движение.

После того, как носилки установили на импровизированную койку, Гарретт пододвинула к ней стул. Она нежно положила ладонь на лоб Итана, который оказался сухим и горячим на ощупь, и взяла его за запястье, чтобы проверить пульс. Итан беспокойно лежал на носилках, его кожа покраснела, а дыхание было прерывистым.

Подойдя к раненому с другой стороны, Уинтерборн посмотрел на него с глубокой озабоченностью.

– Он всегда казался несокрушимым, – тихо проговорил её наниматель. – Рэнсом нажил могущественных врагов. Мне не нравится, что вы впутались в его дела.

– Ему тоже это не нравилось. Он пытался держаться на расстоянии.

Выражение лица Уинтерборна стало насмешливым.

– Судя по всему, плохо пытался.

Гарретт слабо улыбнулась.

– Я всячески ему мешала. Временами я могу быть упрямой.

– Я заметил.

Но взгляд его оставался добрым.

Уставившись вниз, на лицо Итана, Гарретт сказала:

– Он с самого начала предполагал, чем всё это закончится. Считал, что его жизнь может принять только такой оборот.

– Возможно, вам следует доказать, что он неправ, – услышала она тихий голос Уинтерборна.

– Я так и поступлю, – сказала она. – Если только мне предоставится шанс, я так и сделаю.

Глава 18

Когда поезд направился на юго-запад в Гэмпшир, приглушённые серо-синие тона Лондона уступили место пейзажу, вспыхнувшему палитрой ярких красок. Розово-оранжевый рассвет растаял, явив взору чистое голубое небо. В глазах городского жителя Гэмпшир выглядел сказочной страной с извилистыми ручьями, древними лесами и зелёными пастбищами, разделёнными бесконечными милями живых изгородей.

Итан погрузился в беспокойный сон, убаюканный постоянным лёгким покачиванием поезда. Гарретт приходилось сдерживать себя, чтобы постоянно не суетиться вокруг него, как привередливый скульптор, работающий над глиняным изваянием. Она перевела внимание на Уэста Рэвенела, который сидел у окна, и с интересом наблюдал за пробегающим пейзажем.

– Откуда вы узнали про мистера Рэнсома? – спросила Гарретт.

Взгляд Уэста был тёплым и дерзким, он сильно отличался от таинственного и проницательного взгляда Итана. Рэвенел вёл себя расковано и смотрел на мир широко открытыми глазами, редкий дар во времена, когда люди его класса столкнулись с экономическими и социальными потрясениями, грозившими потерей их традиций.

– О его связи с семьёй? – непринуждённо спросил Уэст и продолжил, не дожидаясь ответа. – Недавно мне стало известно о земле, которая была тайно завещана ему старым графом. Давний слуга семьи подтвердил, что Рэнсом является внебрачным сыном Эдмунда от ирландской девушки, которая, вероятно, работала проституткой. – Его рот скривился. – Так как Эдмунд не стал обеспечивать женщину и ребёнка, она, в конце концов, вышла замуж за тюремного охранника в Кларкенуэлле. Не сомневаюсь, они вели трудную жизнь. Тот факт, что старый граф смог бросить малыша и мать на произвол судьбы и преспокойно жить дальше, должен дать вам кое-какое представление об этом человеке.

– Возможно, он сомневался в своём отцовстве?

– Нет, Эдмунд признался камердинеру, что ребёнок его. Внешность Рэнсома неоспоримо доказывает, кто его родитель, – Уэст замолчал и покачал головой. – Боже, я и не думал, что когда-нибудь привезу Рэнсома в Гэмпшир. Когда я встретил его в Лондоне несколько недель назад, он был крайне враждебно настроен по отношению к семье. Он не хочет иметь ничего общего ни с кем из нас.

– Итан был предан матери, – сказала Гарретт. – Возможно, он считает, что если наладит отношение с Рэвенелами, то предаст её память.

Нахмурившись, Уэст обдумал, сказанные ею слова.

– Как бы не относился старый граф к Рэнсому и его матери, я сожалею. Но Рэнсом должен знать, что он не единственный, с кем плохо обошлись. Дети Эдмунда были его излюбленными жертвами. Спросите любую из дочерей, они вам скажут, что жизнь с ним отнюдь не напоминала пикник.

Поезд тряхнуло, и Итан застонал во сне. Гарретт пригладила его волосы, обычно такие шёлковые на ощупь, а теперь грубые и жёсткие, как собачья шерсть.

– Скоро мы будем на месте, – сказал Уэст. – Не могу дождаться. Несколько дней назад я чуть не уехал из Лондона, тоскуя по поместью.

– О чём вы так сильно скучаете?

– Я скучаю по каждой репе, каждой связке сена, каждой курице на птичьем дворе и пчеле в ульях.

– Вы говорите, как прирождённый фермер, – изумлённо проговорила Гарретт. – Но в ваших жилах течёт голубая кровь.

– Правда? – Уэст глянул на неё, и крошечные мимические морщинки во внешних уголках его глаз углубились. – Хоть я пытался не смотреть, но мне она показалась красной. – Вытянув длинные ноги для своего удобства, он сплёл пальцы рук и положил их на живот. – Мы с братом дальние родственники Рэвенелов. Никто не ожидал, что мы переступим порог Приората Эверсби, а уж, тем более, что Девон унаследует титул и всё с ним связанное.

– Каким образом управление землёй и фермами арендаторов легло на ваши плечи?

– Кто-то же должен был этим заняться. Девону больше подходило решение юридических и финансовых вопросов. В то время мне казалось, что сельское хозяйство заключается в том, как укладывать сено в живописные стога. Выяснилось, что всё немного сложнее.

– Что вам нравится в фермерстве?

Пока Уэст раздумывал над вопросом, поезд, пыхтя, решительно карабкался вверх по склону широкого холма, покрытого золотистым дроком.

– Мне нравится расчищать новое поле, слышать, как трещат корни, и смотреть, как лопасти плуга выкорчёвывают пни. Мне нравится знать, что после того, как я посею три бушеля пшеницы на акре земли, то при условии правильного сочетания солнечного света, дождя и навоза, соберу шестьдесят четыре. Прожив в Лондоне достаточно долго, я приблизился к тому моменту, когда мне понадобился смысл в жизни. – Его взгляд стал отсутствующим и мечтательным. – Мне нравится жить по сезонам года. Я люблю летние штормы, которые приходят с моря, и запах плодородной почвы и скошенного сена. Люблю обильные завтраки со свежими яйцами, сваренными до такого состояния, когда желтки уже готовы, но всё ещё немного мягкие, и горячими булочками с маслом, намазанные мёдом из сот, и кусочками поджаренного бекона и ломтиками гэмпширской ветчины, и мисками спелой ежевики, только что собранной с куста...

– Пожалуйста, – хрипло прервала его Гарретт, которую начинало подташнивать от качки в поезде. – Не упоминайте о еде.

Уэст улыбнулся.

– Немного отдохнёте и после пары дней на свежем воздухе, снова обретёте аппетит.

Вместо того, чтобы остановиться на общественном вокзале в торговом городе Алтон, особый поезд проследовал на частную железнодорожную станцию, расположенную в восточной части огромного поместья Приорат Эверсби.

Станция представляла собой одну единственную платформу под деревянным навесом с металлическим орнаментом в виде завитков. Двухэтажная сигнальная будка с многопанельными стеклянными окнами и зелёной черепичной крышей была построена из кирпича и дерева. Возведённая для обслуживания соседнего карьера по добыче гематита на земле Рэвенелов собственная станция включала в себя ряд небольших зданий и оборудование для погрузочных работ. Здесь же находились вагонетки, используемые на разработке карьера, паровые дрели, насосы и буровое оборудование, отсюда шла лёгкая железная дорога до места работ.

Когда Уэст открыл дверь, в вагон ворвался лёгкий утренний ветерок.

– Потребуется несколько минут на разгрузку и сборку кареты скорой помощи, – сказал он и добавил извиняющимся тоном после паузы: – Вы, вероятно, захотите дать ему обезболивающее во время последней части путешествия. Не все дороги вымощены.