Здравствуй, незнакомец (ЛП) - Клейпас Лиза - Страница 50

– Отдых на побережье вместе с герцогом?! – озадаченно воскликнул отец. – У меня? У человека, который ни разу в жизни не принимал морских ванн? Констебль будет вращаться среди знати, есть ужин с золотой посуды и пить роскошное французское вино?

– Я понимаю, папа, – сказала Гарретт. – Ты не должен...

– Вот те на! Я согласен! – с жаром воскликнул он. – Если герцог предпочитает мою компанию, то он её получит. Я думаю, ему пойдёт на пользу время, проведённое со мной, узнает кое-что о годах моей службы.

– Папа, – начала Гарретт с невысказанной вслух тревогой, – я не думаю, что герцог специально...

– Ну, тогда всё улажено, – поспешно вмешалась Элиза. – Нам же не следует разочаровывать герцога? Придётся нам с вами, мистер Гибсон, собраться и поехать в Сассекс, в качестве одолжения его светлости. "Делай, что можешь, для других людей", – так всегда мама говорит. Пойдёмте, экономка приготовила комнату, где вы сможете отдохнуть до утреннего поезда.

Прежде чем Гарретт успела произнести хоть слово протеста, парочка покинула библиотеку.

Быстро и плодотворно, что было настоящим чудом, Рэвенелы собрали всё необходимое из списка Гарретт до рассвета. Итана аккуратно пристегнули к носилкам, которые, вынесли к ожидающей карете скорой помощи за конюшнями, двое лакеев и сам граф. Небо было беспросветно чёрным, единственным источником света служили уличные фонари, отбрасывающие кривые тени на тротуар.

Сидя рядом с Итаном в крытой повозке, Гарретт почти не различала их маршрута. Уэст сказал ей, что они едут на частную железнодорожную станцию к югу от Лондона, где сядут на специальный поезд, не будучи замеченными, и обойдут обычные процедуры и ограничения. Для охраны переездов и обеспечения безопасности в местах стрелочного перевода, были приняты дополнительные меры предосторожности, рассчитанные таким образом, чтобы поезд мог курсировать без остановок.

Карету скорой помощи тащила всего одна лошадь. Несмотря на амортизирующие пружины, Итана всё равно трясло, и он начал постанывать. Не в силах представить, какой ад он сейчас переживал, Гарретт держала его за руку, не отпуская даже, когда его хватка становилась до боли крепкой.

Повозка замедлила ход, когда они заехали в настолько тёмную и тихую местность, что казалось, будто они очутились в глухом лесу. Заглянув под край полотна, накрывающего карету, Гарретт увидела высокие ворота, обвитые плющом, призрачные скульптуры ангелов и церемониальных мужчин, женщин и детей со скрещенными на груди руками. Кладбищенские скульптуры. Её пронзил ужас, она подползла к передней части повозки, где, вместе с кучером, сидел Уэст Рэвенел.

– Какого чёрта, куда вы нас везёте, мистер Рэвенел?

Он глянул на неё через плечо, приподняв брови.

– Я же вам говорил, на частную станцию.

– А выглядит, как кладбище.

– Это станция кладбища, – признался он. – С выделенной линией, по которой ходят траурные поезда до места захоронения. Она также соединена с основными линиями и ветвями лондонской железной дороги, принадлежащей нашему общему другу Тому Северину.

– Вы рассказали мистеру Северину? Боже. Ему можно доверять?

Уэст слегка нахмурился.

– Никому не хочется оказаться в ситуации, когда необходимо довериться Северину, – признался он. – Но он - единственный, кто может быстро получить разрешения для проезда поезда особого назначения.

Они подъехали к массивному зданию из кирпича и камня, в котором располагалась железнодорожная платформа. Над въездом для карет красовалась массивная каменная вывеска: "Тихие сады". Чуть ниже была вырезана открытая книга со словами: Ad Meliora.

– В лучший мир, – тихо перевела Гарретт.

Уэст удивлённо оглянулся на неё.

– Вы изучали латынь?

Она кинула на него саркастический взгляд.

– Я же врач.

Его лицо пересекла быстрая извиняющаяся усмешка.

– Точно.

Медицинская повозка остановилась на платформе, где уже находились карета Рэвенелов и два других экипажа. Как только повозка затормозила, к ней бросились лакей и пара носильщиков, чтобы начать выгружать носилки.

– Будьте осторожны, – поспешно предупредила Гарретт.

– Я прослежу за ними, – сказал Уэст, – пока вы располагаетесь в вагоне.

– Если они толкнут или растрясут его...

– Да, я понимаю. Позвольте мне этим заняться.

Нахмурившись, Гарретт вышла из повозки и осмотрелась. Рядом с дверью висела витражная вывеска, на которой перечислялись названия каждого этажа: морги, склепы, кладовые и залы ожидания третьего класса на цокольном этаже; часовня, гардеробы и залы ожидания второго класса на первом этаже; и конторы и залы ожидания первого класса на верхних этажах.

Вторая вывеска указывала скорбящим, какие похоронные вагоны в поезде предназначались для гробов первого класса, а какие для второго и третьего.

Приглядевшись повнимательнее к табличке, Гарретт ошеломлённо покачала головой, обнаружив, что мертвецов в поезде делили на социальные классы так же, как и живых пассажиров. Однако для врача не существовало классовых различий между обнажёнными телами, живыми или мёртвыми. Все люди, богатые или бедные, были одинаковы в своём естественном состоянии.

Её размышления прервал потешающийся мужской голос с валлийским акцентом.

– Да уж, даже труп должен знать своё место.

Гарретт быстро повернулась.

– Мистер Уинтерборн! – воскликнула она. – Мне никто не говорил, что вы тоже будете здесь. Прошу прощения за беспокойство.

Работодатель Гарретт улыбнулся. В его тёмных глазах отражались огоньки от газовых ламп, стоявших неподалёку.

– Никакого беспокойства, доктор. Я просыпаюсь каждое утро практически в это самое время. Я хотел убедиться, что для вас подготовили вагон.

Её глаза расширились.

– Это ваш вагон?

– Пассажирский вагон мой, но локомотив и подвижной состав принадлежат Тому Северину.

– Сэр, я перед вами в неоплатном долгу...

– Вовсе нет. Мы с леди Хелен считаем вас членом семьи. Кстати, она посылает вам свою любовь. – Уинтерборн заколебался, он беспокойно оглядел платформу прежде, чем вновь посмотреть на Гарретт. – Мне рассказали, что Хэвлок отказался ассистировать на операции. Как бы то ни было, его решение меня не устраивает.

– Пожалуйста, не вините его.

– Вы не вините?

Гарретт покачала головой.

– Те раны, что нанесли друзья, достойны веры, – с мрачной улыбкой процитировала она. – Настоящий друг укажет на ошибку, если посчитает, что вы её совершаете.

– Настоящий друг поможет совершить вам эту ошибку, – сухо сказал Уинтерборн. – Между прочим, я не согласен, что вы сделали что-то не так. Если бы я был на вашем месте, то поступил бы также.

– Правда?

– Если бы существовал хоть малейший шанс спасти любимого мной человека, я бы им воспользовался и будь прокляты все, кто встал бы на моём пути. – Оглядев её, Уинтерборн откровенно сказал: – Вы находитесь на пределе своих возможностей. В вагоне есть два купе, попробуйте выкроить пару минут на отдых, прежде чем доберётесь до Гэмпшира. – Он полез в пальто и достал увесистый кожаный пакет. – Возьмите.

Гарретт осторожно заглянула в кисет, набитый стофунтовыми купюрами. В нём было больше наличных денег, чем она видела за всю свою жизнь.

– Мистер Уинтерборн, я не могу...

– Деньги не решают всех проблем, – сказал он, – но никогда не повредят. Пошлите за мной, если вам что-то понадобится. Когда Рэнсому станет лучше, дайте знать.

– Да, сэр. Спасибо.

Пока Уинтерборн провожал её к поезду, они прошли мимо команды рабочих, энергично снимающих колёса с медицинской повозки, чтобы облегчить её транспортировку. Носилки уже занесли в вагон, который представлял собой настоящий дворец на колесах. В нём было два купе, каждое имело отдельную ванную комнату, оборудованную водопроводом с подачей горячей и холодной воды, смотровая комната и гостиная с лампами для чтения и подвижными стульями, обитыми бархатом.