Дикарь - Суржевская Марина - Страница 46

— Софи, что за представление ты тут устроила? — яростно спросил Гордон.

Я дернулась, потеряла равновесие и, наверное, свалилась бы, потому что Проказник недовольно взбрыкнул и начал заваливаться набок. Но муж удержал нас — и меня, и мой транспорт. Зрители, поняв, что все закончилось, разошлись по своим делам, жарко обсуждая увиденное.

— А что ты тут делаешь? — растерянно пробормотала я.

— Я здесь живу, — хмуро бросил Гордон. — Кажется, ты сама выгнала меня ночью? Я как раз направлялся в Оливковую рощу и очень удивился, выйдя на порог! Идем, нам надо поговорить.

— Но я…

— Не спорь! — отрезал мужчина, сверкнув синевой глаз. Нос у него сросся, значит, он применил заклинание исцеления. — Хочешь устроить еще один спектакль для местной публики? Будем выяснять отношения на улице?

Я помрачнела.

— Хорошо. Только я ненадолго.

Быстро расплатилась с истром Раулем, который все еще не верил, что удалось сбыть вредный велокат, махнула Линк, и мы вошли в зеленую дверь отеля. Внутри оказался просторный холл, украшенный кадками с растениями, пейзажами на стенах и шоколадной плиткой на полу. Нам навстречу выдвинулась высокая женщина, вероятно, хозяйка гостевого дома.

— Истра Лур, будьте добры, присмотрите за девочкой, — приказал Гордон, и женщина послушно кивнула.

— Линк, не бойся, я скоро вернусь, — успокоила я перепуганную малышку.

Гордон повел меня к лестнице на второй этаж, и, поднявшись, мы вошли в комнату. Вернее, это было несколько комнат, богато обставленных и имеющих все необходимое для дорогого постояльца.

— Ты зря приехал, Гордон, — начала я, как только дверь за нами закрылась. И осеклась, потому что мой муж резко притянул меня к себе, словно и не услышал.

— Я так соскучился, — он зарылся пальцами в мои волосы. — Так соскучился, Софи. Что ты делаешь? Зачем все портишь?

Провел ладонью по моей спине, погладил. Обхватил лицо, заглядывая в глаза.

— Без тебя так пусто, Софи…

И прижался к моим губам. Резко, жадно, трогая языком. Тяжелое тело мужа придавило меня к стене, ладонь коснулась подола, задирая его.

Он целовал, не обращая внимания на мое оцепенение. Я же застыла от неожиданности, не понимая, что чувствую. А нет, понимая. Возмущение. Больше всего его. А еще — обиду.

Уперлась ладонями в грудь Гордона, сопротивляясь, да только он и внимания не обратил. Толкнулся языком у меня во рту, навалился, прижимая к холодной стене.

— Нет! — Я ударила снова, уже яростнее. — Хватит! Ты, кажется, хотел поговорить?

— Я предпочел бы сразу перейти к делу, — усмехнулся Гордон, окидывая меня плотоядным взглядом.

— Тогда я ухожу, — дернула ручку двери.

— Не думаю. — Он перехватил мою руку. — Что тебе рассказал Сандэр, София?

— Ничего, — буркнула я недовольно. — Он не слишком откровенен. Ты, оказывается, тоже!

Гордон отпустил меня и отошел на середину комнаты, а я осознала простую истину. Четыре года я числилась супругой этого человека. Мы делили с ним постель, кров и еду. И ни разу он не упомянул, что у него есть брат! Родной, младший брат! Да это в голове не укладывалось! В Лангранж-Холле я не видела ни одного портрета того, кого привыкла называть Шерхом Хенсли.

Да что происходит, забери их жроты?

— Я не знал, что Сандэр живет здесь.

Гордон налил себе вина из хрустального графина, и я нахмурилась. Вино до обеда? Раньше супруг не позволял себе подобного. Он волнуется? Нервничает? Интересно, из-за меня или брата? Сомневаюсь, что моя персона может вызвать у Гордона столь сильные эмоции, он всегда был довольно скуп на них. Значит, дело в Шерхе.

— Он живет здесь семь лет, — сухо сказала я. — И ты об этом не знал?

— Сандэр оборвал родовую нить, отрекся от всех Духов предков. Я не мог отследить его. А королевство большое, Софи. И во многих его уголках у рода Лангранж есть собственность. Я и подумать не мог, что Сандэр приедет сюда, ведь Оливковая роща давно числится заброшенной.

— Поэтому ты так щедро отписал мне ее? — съязвила я.

— Я думал, что жизнь на развалинах научит тебя послушанию, дорогая.

— Ты ошибся.

— Посмотрим. — Гордон сделал еще глоток вина и, недовольно скривившись, отставил бокал. — Кислое! Да, Духи порой играют нашими судьбами, как хотят… кто бы мог подумать, что ты и мой брат поселитесь в одном доме. В том, который совершенно непригоден для жизни! Так что он рассказал тебе?

— Ничего, я же сказала. Мы почти не общались. — Надеюсь, я не покраснела. Да, разговаривали мы с Шерхом действительно мало, и я не знаю, что привело его в Оливковую рощу. Зато я знаю, как он дышит, когда близок к экстазу, как жарко смотрит, как чувственно целует… Да, очень надеюсь, что я не покраснела! — В основном он пытался меня выгнать, — закончила я, отходя к окну.

— Очень предусмотрительно с его стороны. И очень глупо, что ты не послушалась, Софи. Сандэр болен. Очень страшно и смертельно. Ты сильно сглупила, оставаясь с ним в одном доме.

Гордон одним глотком допил вино, то самое, которое «кислятина».

Я задумчиво посмотрела через плечо. Болен? Теперь запечатывание так называется? Мило. И все же…

— Твой смертельно больной брат семь лет живет один в разрушенном доме, а ты даже не знаешь об этом? Я узнаю о тебе много нового, Гордон.

Он скривился, словно снова глотнул кислого вина.

— Ты ничего не понимаешь в этом, так что не лезь не в свое дело, София! — рявкнул он со злостью. Я удивленно подняла брови. — Сандэр сам принял решение отречься. И в его ситуации… это было верно. Я ведь сказал, он болен! По правде сказать, мы его давно похоронили.

Гордон взъерошил волосы. Я же напряженно размышляла. Что было бы, если бы я узнала о «воскрешении» погибшего брата или сестры? Разве не должен мой муж быть вне себя от счастья, узнав о таком «чуде»? Радоваться, писать письма матери, обнимать вновь обретенного брата? Ан нет. Не похож Гордон на счастливого. Он нервничает, злится и, сдается мне, предпочел бы и дальше видеть Шерха в рядах почивших.

И это более чем странно. И еще этот немигающий взгляд, которым Хенсли смотрел ночью на Гордона. И его удар — яростный, дикий, на пределе сил. Да, теплыми братскими отношениями здесь и не пахнет.

— А истра Элеонора знает, что ее младший сын жив? — брякнула я.

И тут же Гордон схватил меня, сжал в кулак ткань моего лифа. В синеве глаз мелькнула краснота, и на миг мне стало жутко. Кажется, я действительно совсем не знала своего мужа. Впрочем, неудивительно. В первый год я его боготворила, потом издалека восхищалась, а после мы виделись так редко, что все чувства переросли в обиду.

— Я сказал — не лезь не в свое дело, — в лицо мне процедил дорогой супруг. Разжал пальцы, отряхнул соринку с рукава, вздохнул. И снова посмотрел мне в глаза. — Прости, милая, я не хотел пугать тебя. Но встреча с Сандэром выбила меня из равновесия. Матери не стоит знать об этом. Вся эта история… Не надо мутить воду, София. Если Сандэр нашел себе пристанище на тот остаток времени, что отмерили ему Духи, я рад. Но… Наши дороги разошлись и уже никогда не сойдутся. Я считаю, что у меня нет брата. А у Лангранж-Холла есть только один наследник.

Я смотрела на Гордона во все глаза, даже не веря тому, что слышу. Я считаю, что у меня нет брата? Здорово. Вот только он есть. Да, странный, да, дикий, но есть! Как можно списать со счетов живого человека? Похоронить его?

Да, я совершенно не знала Гордона. И сдается мне, не хочу узнавать. Потому что уже сейчас испытываю легкую тошноту от происходящего. Мне хотелось заорать, что Шерх жил впроголодь, пока остальные Лангранжи танцевали на балах. Что у него случаются приступы невыносимой боли, что он мерз в разрушенном доме, что он совершенно один! Потому что семья предпочла о нем забыть! Но я промолчала.

Гордон же взял себя в руки и даже улыбнулся той блистательной улыбкой, от которой раньше у меня подкашивались колени. Сейчас ничего не подкосилось. Сейчас я смотрела с удивлением, рассматривала этого незнакомца. Красивый, лощеный, богатый. А внутри — кто?