Время Вьюги. Трилогия (СИ) - "Кулак Петрович И Ада" - Страница 202

— Дэм, что ты здесь делаешь? — слабым голосом спросил маг.

— Я приходила напиться, — пробормотала нордэна, пряча руки за спину. Впрочем, у Наклза, наверняка, так мутилось в глазах, что царапин он бы не разглядел.

Маг тихо, невесело усмехнулся.

— Пришла б ты часа три назад, напились бы вместе. — Наклз лениво кивнул куда-то в сторону кровати. Дэмонра заметила стоящую у ножки бутылку отличнейшего коньяка. Пустую. — Чтоб я сдох, моя голова, — тем временем сообщил маг. — Она взорвется, да?

— Нет. А… а что случилось, Рыжик?

— Ничего.

— Это… это из-за Абигайл? — сиплым шепотом спросила Дэмонра.

Наклз чуть ли не впервые на ее памяти страдальчески сдвинул брови:

— Да бесы с ней, пусть едет…

— Едет? — не поняла Дэмонра.

— Она уехала с мужем. Понимаешь, буржуазная мораль — такая хитрая штука… Как наставить мужу рога с залетным магом — да пожалуйста, а как потом развестись и выйти замуж за этого самого мага — ни-ни… Грех перед Создателем, да и соседские кумушки не оценят… — Наклз хрипло рассмеялся. Конечно же, он был пьян. И — редкий случай — говорил то, что думал. — Ты можешь объяснить мне, где тут логика?

— Она не зашла попрощаться? — на всякий случай спросила Дэмонра, глядя в сторону. Наклз, по-видимому, не имел понятия о том, что произошло в его доме меньше часа назад. Это было удивительно, совершенно немыслимо и просто превосходно.

— Как же. Но записку прислала. В дополнение к исповеди на семи листах, но ее — исповедь, в смысле — я уже сжег.

«А вот записку я тебе сжечь не дам, на случай, если мне понадобятся вещественные доказательства», — подумала нордэна.

— И… и давно ты празднуешь ее… отъезд?

— А который час?

— Без десяти двенадцать.

Маг поморщился.

— Ну, праздную я с пяти вечера, как вернулся и прочитал. Меня выбросило во Мглу, я несколько потерял счет времени… Зараза, моя голова. Ненавижу коньяк…

— Давай-ка в ванную. А я сделаю тебе крепчайшего чаю. Может, полегчает, — тихо сказала Дэмонра, все еще не веря своей удаче. Потом помогла Наклзу спуститься вниз — на лестнице он вел себя совершенно спокойно, потом долго — минут двадцать — плескался в ванной. До нордэны периодически долетало недовольное фырканье, перекрывавшее шум льющейся воды, и беззлобная брань на рэдди. Убийца бы так не смог. Конечно, он не толкал Абигайл с лестницы.

Не то чтобы Дэмонра считала Наклза сугубо неспособным ударить или тем более убить женщину. Она как раз понимала: он достаточно умен и достаточно безжалостен, чтобы в случае крайней необходимости сделать почти все, что угодно. Наверное, он мог бы ударить Абигайл — в конце концов, она ему лгала и, когда обман раскрылся, вышло очень некрасиво. Наклз был брезглив и не терпел некрасивых историй. Но он совершенно точно не мог бы толкнуть ее с лестницы, а потом спокойно пойти в ванную и ругать там коньяк.

В ту ночь Дэмонра напоила мага крепчайшим чаем, уложила в гостиной на диван, часа два рассказывала о том, что все бабы — дуры, с примерами и иллюстрациями из жизни. А в виде завершающего аккорда, скормила ему две таблетки снотворного, совершенно серьезно утверждая, что после бутылки коньяка утром лучше не просыпаться и оттянуть свидание с суровой реальностью хотя бы до обеда.

В восемь утра Гребер, вернувшийся из своих ночных странствий с красными глазами и трясущимися руками, получил пол-литра даггермара и приказ караулить сон мага. Дэмонра отправилась домой, пошатываясь от усталости, нашла в одной из комнат ковровую дорожку, оставшуюся еще с тех славных времен, когда ее родители были живы — нордэне осталось только удивиться, почему моль побрезговала таким деликатесом — с помощью дворника доставила ее в дом Наклза, и через полчаса покончила со всеми делами.

«Прости, я уронила канделябр ночью, там теперь подпалина. Пьяная была», — вот, собственно, и все, что сказала ему Дэмонра о своих похождениях. И Наклз поверил, потому что ему иногда нравилось ей верить.

— Я в жизни не поверю, что ты свернула ей шею, — фыркнул Наклз, выслушав очень пятнистую историю о той далекой ночи. — И чай ты, вроде бы, пила со мной.

— Я вошла, а она упала с лестницы. Сломала хребет. Ее нельзя было спасти, понимаешь?

Наклз смотрел на Дэмонру без малейшего доверия.

— Не понимаю. Лестница слишком короткая. Я верю, что там можно сломать руку или ногу, но спину? Нужно упасть очень неудачно, спиной вперед, например. Тебе не кажется, что, спотыкаясь, люди не падают спиной вперед?

«Бесы бы тебя драли, Наклз, ты слишком умный», — безнадежно подумала Дэмонра. Обмануть мага она могла только тогда, когда он этого сам хотел.

— Ладно, твоя взяла. Ее толкнула я. Я разозлилась и не соображала, что творю.

— Лжешь, — ровно заметил маг. — На самом деле ее толкнул я, так ведь?

Дэмонра вздрогнула.

— Ты же был во Мгле все это время! — возразила она.

Наклз даже не посмотрел на нее как на дуру. Нордэна и так поняла все, что он подумал и что сказал бы, будь чуть хуже воспитан.

— Конечно ты ее не толкал…

— Так ты видела, как она падала?

— Нет! Но ты был во Мгле, ты не мог…

— Все это очень забавно. Я отчетливо помню вещи, которых, конечно, не делал. Почему бы мне не сделать чего-нибудь такого, чего я не помню?

— Потому что я в это не верю. Ты самый разумный человек на свете, — Дэмонра упала на подушку рядом с Наклзом. Уткнулась носом в его висок, всхлипнула. — Потому что так не может быть, не должно быть, понимаешь?

— Мне кажется, валькирия моя, это ты чего-то не понимаешь, — ровно возразил маг. — Я с четырнадцати лет употребляю вещества, которые не называют наркотиками просто потому, что неудобно признавать существование корпуса профессиональных наркоманов на госслужбе. Я с апреля ходил на свидания с женщиной, которая мертва три года. Я вижу призраков людей, которые никогда не рождались на свет. И, в конце концов, собственного двойника с простреленной башкой. Конечно, я самый разумный и нормальный человек на свете.

Дэмонра обняла Наклза, стиснув тощее плечо.

— Да мне плевать, — пробормотала она.

— Нет, это мне плевать, как ни жаль.

— Что? — не поняла нордэна. Подняла голову, посмотрела на бледное лицо Наклза, почти светящееся в полумраке. Маг неподвижно глядел в потолок и дышал очень медленно и глубоко, как человек, изо всех сил сдерживающий слезы. Но глаза у него, конечно, оставались сухие.

— Именно то, что я сказал. Мне плевать. На себя, на Абигайл, на Магрит, даже на тебя. Я помню, что ты очень дорогой мне человек, но именно помню, как математическую формулу.

— Не понимаю…

— Как математическую формулу, совершенно непреложную и столь же абстрактную. Я помню, что любил тебя и должен бы любить сейчас. Я помню, что мне следует заботиться о Магрит, потому что она хорошая и безмозглая — в достаточной мере, чтобы быть счастливой — девочка, которая вбила себе в голову, что заботится обо мне. Я помню, что должен бережно относиться к чувствам Кейси — хотя считаю их бредом избалованной девицы, которой пора бы замуж. Я должен помнить такую огромную массу совершенно бесполезной и бессистемной информации, что мне хочется выть.

Дэмонра слушала и чувствовала, как по ее спине ползет озноб. Наклз всегда был такой — слишком умный, слишком бесстрастный — все десять с лишним лет, которые она его знала. Она не замечала в нем ровно никаких перемен. Но он мог говорить только правду. Ни один человек на свете не стал бы сочинять такую чудовищную ложь.

— Тебе это, вероятно, покажется грустным, но я какое-то время назад начал ловить себя на мысли, что воспринимаю их всех — тебя в меньшей степени, и все же — как говорящие кусочки мяса, которые просто живут со мной на одной территории. Это, определенно, нездоровая мысль, не находишь? Ведь каждый человек — невообразимо яркая индивидуальность и целый мир в миниатюре, нам же это со школьной скамьи вдалбливают, — при последних словах Наклз снова усмехнулся.