Доза (СИ) - "KrisssTina V" - Страница 97

Она отпустила его, шагнула в сторону и в следующую секунду ударилась затылком о стену. Больно! Он прижал ее, с силой вцепившись в плечи и наконец-то... Наконец, посмотрел в ее глаза! Прошло несколько дней, а как будто вечность, она так устала быть незаметной для него.

– Дело не в слухах, идиотка.

– А в чем же?

– Давай растреплем всему миру о Пэнси, почему нет? Это просто мера предосторожности.

Гермиона медленно выдохнула. Потом осторожно отцепила его пальцы от своих плеч, потерла затылок. Малфой будто только сейчас понял, что он сделал. Отступил на шаг, спрятал руки за спину.

– Хорошо, – тихо сказала она. – Но поговорить все равно нужно.

Малфой кивнул.

– Жду после отбоя под лестницей на первом этаже, – сказал он и, не дожидаясь ответа, ушел.

Гермиона поборола соблазн топнуть ногой изо всех сил.

Школа на отбой отреагировала всеобщим недовольным стоном. Праздник закончился поздно, ребята все никак не хотели расходиться. Старостам пришлось не без скандалов и угроз разгонять студентов по своим факультетам, так что встреча перенеслась на совсем позднее время.

– Ты опоздала.

– Я подумывала вообще не приходить, но потом решила, что каждый человек заслуживает помощи.

– По-твоему, я заслуживаю помощи?

– А кто говорит о тебе? – Гермиона неестественно улыбнулась. Под лестницей было мало места, они стояли на максимальном расстоянии друг от друга, но все равно дыхание Малфоя щекотало ее лицо. – Пэнси заслуживает. Тебе на нее не плевать, а я, как оказалось, та еще альтруистка.

Гермиона подперла спиною стену и провела по шее ладонью. Она мало спала в последние дни – всего по три-четыре часа, штудируя эти бесполезные учебники. Кости ныли от усталости, организм сопротивлялся такому режиму, он требовал отдыха – полноценного, спокойного, без дурных мыслей и воспоминаний.

Пэнси напугала ее тогда, на лестнице. На секунду, оставшись с застрявшей в ступеньках ногой, она подумала, что ей конец. Это была бы самая глупая смерть на свете, но это вполне могло произойти.

Она вздрогнула, почувствовав пристальный взгляд Малфоя на себе. Изогнула брови в молчаливом вопросе.

– Ты… Ты не…

Он помотал головой, отворачиваясь. Гермиона не была уверена, но ей вдруг показалось что он… смущен?

– Что?

– Ничего.

– Да Мерлина ради, Малфой, что не так?

– Просто не делай этого! – заявил он, всплеснув руками, и тут же уперся кулаками в бока.

Темнота очертила контуры его шеи, и Гермиона сглотнула. Почему-то воздух стал тяжелым, как металл.

– Не делать чего?

– Вот этого, – он зло потер свою шею, повторяя ее движение минуту назад. – Отвлекаешь.

Отвлекает. Она его отвлекает, нет, ну вы посмотрите на него!

Гермиона вздохнула и вытерла вмиг вспотевшие ладони о юбку.

– Малфой, клянусь, иногда мне кажется, что я себе все придумала, а потом ты выдаешь что-то такое и…

– Давай уже вернемся к делу, – обрубил он и вздернул вверх подбородок.

Как же хотелось вцепиться в его лицо. Ногтями. Разодрать до мяса, чтобы он залил тут все бурой кровью! Господи, он был просто невыносим с этими своими попытками показать, что ему плевать на нее.

– А знаешь, – сказала она и, дернув за рукав, развернула Малфоя лицом к себе. – Нет, мы не вернемся к делу, пока ты не скажешь, почему бегаешь от меня всю неделю, словно я проклятая.

Вот так вот. Ей давно стоило показать ему, что она не подчиняется его личным правилам. Не ходит по струнке, она живая, у нее есть чувства и она не станет штудировать ради него кучу учебников, чтобы в ответ получить холодное равнодушие и взгляд, смотрящий мимо.

«Ради него». Эта фраза что-то сломала внутри нее. Разбила с хрустом. Нет, не ради него, о чем это она? Не ради него. Ради Пэнси, ради собственного любопытства, но никак не ради Малфоя, пусть идет к черту!

Или…

– Грейнджер, ты серьезно? – его голос прозвучал устало. – Я притащился сюда среди ночи, чтобы ты развеяла какие-то там свои мифы обо мне?

– Нет. Ты притащился сюда, потому что, несмотря на все попытки казаться самостоятельным, не можешь без моей помощи. Если тебе нужна информация – сначала ответь на вопрос. Какой дракл тебя покусал? Почему ты от меня бегаешь?

Он засмеялся, отвлекая ее внимание. Она знала его. Вот так горько, пряча губы под пальцами, он смеялся лишь в моменты когда внутренне готов был кричать. Она в этот смех не верила совершенно.

– Я бегаю от тебя… – сказал он и вдруг приблизил свое лицо. Она увидела его глаза так близко. Они светились, но не огнем азарта, которым он горел всякий раз, когда касался ее или пытался унизить, нет. Они светились отчаянием, горячим и ничем не прикрытым, – … потому что ты меня достала. Постоянно вертишься и вертишься под ногами, будто больше нечем заняться. Я смотреть на тебя не могу, воротит от одного твоего вида. Ты умеешь раздражать, просто появляясь в поле зрения, отметь у себя в папочке эту особенность, пригодится.

Гермиона расхохоталась. Щеки обожгло, как от пощечины.

– Ты… Ты не умеешь лгать, Малфой.

– Я не лгу. Хочешь помочь – помогай. А если собираешься ломаться, то до встречи в понедельник на уроках. Я серьезно, Грейнджер, у меня нет времени, чтобы слушать твой бред, смотреть в твое лицо, стоять тут с тобой...

Она схватила его за шею и, притянув к себе рывком, поцеловала. И не было ни капли сожалений, когда она делала это. Она была рада заткнуть его рот, чтобы он перестал говорить то, во что сам не верил.

– Чт… – Малфой попытался вырваться.

Гермиона вцепилась крепче, а второй рукой расстегнула пуговицу на его рубашке. Всего одну – этого хватило, чтобы скользнуть под ткань, коснуться ладонью кожи, под которой сердце гулко стучало о ребра.

Его тело, как и губы, было холодным. Весь он был словно сделан изо льда. Каждый раз, прикасаясь к нему, Гермиона рисковала замерзнуть, но ее продолжало тянуть к нему, она перестала бояться совсем, она шла на постоянный, обдуманный риск и не узнавала себя.

Гермиона вдруг захотела прижаться к нему всем телом, опутать его руками, ногами, отогреть, чтобы на щеках у него появился яркий румянец, а пальцы перестали быть ледяными. И, возможно, он улыбнулся бы ей, и этой улыбки Гермионе хватило бы на всю жизнь.

Малфой выдохнул в ее губы. На секунду замер, а потом отчаянно прижал к себе, целуя в ответ. И только это было правильно. Его слова, сказанные несколько секунд назад, не имели смысла. Гермиона почувствовала это. Он нуждался в ее присутствии, в ее поцелуях и прикосновениях так же, как она нуждалась в нем.

Она прижалась ближе. Она хотела его. Тело горело и, как бы сильно она не старалась побороть это в себе, вспоминая снова и снова то, что он с ней сотворил, тело было против. Оно предавало ее, колени подкашивались, стоило Малфою грубо, яростно, неаккуратно, страстно и зло сжать ее в своих объятиях.

Его плечи были напряжены, руки – холодны и грубы, но все равно, отвечая ей на поцелуй, он вкладывал всего себя. Он знал это. Она знала это. Ничто не имело смысла, пока длился этот поцелуй.

– Не ври мне, – сказала она, когда их губы разомкнулись. Она не отпускала его, все еще крепко держа за шею.

– Если не хочешь, чтобы я врал – не спрашивай, – он посмотрел ей в глаза. Потом тронул ее подбородок рукой – невесомо, одним коротким, легким касанием. И тут же его пальцы исчезли. – Грейнджер. Как же ты усложняешь мою жизнь.

Гермиона улыбнулась.

– Знаю. Я была рождена для этого.

– Нет, ты не знаешь.

Он отстранился. Наверное, исчерпал свой лимит человечности на сегодня, потому что глаза его вновь стали прозрачно-серыми, как будто ничего не произошло. Гермиона не настаивала. Он мог замыкаться в себе, натягивать маски и прикидываться дурачком сколько угодно, но его минутные, короткие слабости говорили ей обо всем.

– Так что ты нашла?

Они продолжали стоять в нише под лестницей. Там все еще было тесно, но между ними словно выросла стена за одну секунду.