Сны Эйлиса (СИ) - "Сумеречный Эльф" - Страница 145

Янтарная башня застыла печалью, как будто оба ее обитателя хранили страшную тайну. Занималась заря, а двое лежали в темноте комнаты, два силуэта, два человека, замершие без сна, оглушенные тишиной. Они прижались друг к другу с невероятной тоской, словно яркие блики рассвета резали единое целое, словно разделяли навечно. И молчанье двоих говорило громче, чем все слова. Всюду лишь безмолвие налепилось на стены светом сквозь паутину времен, сквозь недомолвки и дурные мысли. Теперь же не существовало никого во всем свете, кроме двух пульсирующих огней в бушующем море мрака.

Их соединила, спаяла скорбь, великий плач за мир. И неужели Эйлис ждал ради спасенья жертву? Раджед не ведал, лишь согревал своим теплом Софию, она же прильнула к нему с безмятежностью обреченного. Или с великой беззаветной надеждой? Во что же верить в этой темноте рассветной?

Сонм предчувствий истязал и истончал все душевные струны. Только бы не жертва, не ее, не с ней… Что если мир того просил? Что если Эйлис звал Софию ради жертвы? Раджед бы не позволил, лучше бы все окаменело. Но это не простила бы София.

И как же тяжело терять друг друга во имя всех!

— Спи… Спи, душа моя, — вздыхал Раджед, гладя по волосам возлюбленную. — Отдохни, ты так устала.

— Не спится, ведь мы оба думаем об одном, об Эйлисе? Ответ так близко, — тихо отзывалась София, измученно пряча голову на груди у Раджеда. Если бы он сумел заслонить ее ото всех печалей, если бы построил хрустальный купол от всех бед и напастей!

— Знания древних королей… Мы так и не нашли подтверждения твоей гипотезы, — вырвалось невольно у чародея. Слишком сухо, слишком отрывисто для этой полуночной глуши. «Гипотеза» — как глупо и неуместно…

Он слышал отголоски песни мира, они залечили смертельную рану Илэни. Но что это значило в масштабах планеты? София едва не погибла, вызвавшись передатчиком. Она скрывала, пыталась утаить, что после действия жемчуга у нее носом идет кровь и кружится голова. Лишь смертельную бледность не скрыли бы никакие румяна.

— Нашли, — твердо отозвалась упрямая избранница. — В библиотеке Сарнибу осталась книга жемчужных льоров. Последняя! Они пытались вернуть магию своим подданным, раздать всем чуть-чуть поровну. Но за это их и уничтожили, стерли целый материк, который затонул в Жемчужном море, как наша Атлантида. Сарнибу достал мне книгу, из которой я семь лет назад случайно сделала заметки. Мы тогда совсем другое искали, — она запнулась, — но сама судьба потребовала, чтобы мы нашли это.

Тени рассвета путались в складках штор, казалось, солнце покрыто черными пятнами. Эйлис отнимал Софию, Раджед прижимал ее к себе. Нет-нет, любовь — не жертва, не боль, не вечное страдание. Но и не присвоение… ее выбор, ее непоколебимость отзывались в сердце ревом мечущегося зверя. Она твердила о книгах и благе для всех, но забывала о себе.

— И что же все это значит? — спрашивал Раджед недовольно.

— Кажется, уже ничего… — вздыхала София. — В книгах нет ни единой записи о каменной чуме, никто не предрекал ее появления.

Тайна происхождения льоров и правда не подсказала верного решения, как расколдовать Эйлис, лишь усугубила сомнения в собственных силах. Песня, линии мира — мало знаний для того, что они замыслили. Возможно, разгадка великой мистификации истории обнаружилась лишь затем, чтобы посмеяться над мнимым величием королей. Напоследок, перед окончательным окаменением. Эйлис ныне воспринимался как живое существо с разумом и волей, и оно злопамятно мстило мелким букашкам, заселившим его огромное тело. Словно человек, который наращивает броню по мере причиняемой боли.

— Ничего… В книгах ничего, — эхом повторил Раджед. — Я искал ответы многие годы.

— Одной слепой верой самоцветы не вернуть в недра… — вскинулась София, словно пронзенная стрелой лань, но через мгновение застыла среди перепутанных простыней и одеял, закрыв лицо руками. — У нас так мало времени!

Раджед оцепенел, но вскоре схватил Софию за плечи и с излишней напористостью встряхнул несколько раз:

— «У нас»? «Времени»?

Но София только взирала на него невыразимо печальными широко раскрытыми глазами, а потом попыталась улыбнуться, отчего стало еще более жутко. Раджед едва справлялся с волнами озноба, которые выкачивали последние силы. Он аккуратно опустил Софию на подушки, словно она рассыпалась бы от любого неосторожного движения.

— И все-таки, ты что-то скрываешь, — продолжил спокойно он. — Почему ты пришла? Так внезапно… Ведь семь лет прошло. И вот ты пришла. Почему так стремительно?

— Так сердце подсказало.

— Нет, ты не умеешь лгать, я слышу…

София безмолвствовала, приникая к его губам своими, горячими и сухими, как при болезни. И долгий поцелуй еще больше выдавал ее ложь. За что же так? За что? София будто бы прощалась, стремясь запечатлеть в памяти последние минуты счастья и теплоты.

День прошел незаметно, словно в туманном дыму. Раджед работал над заклинаниями башни, чтобы соединить магию малахитов, цаворитов и янтаря. София вызывалась несколько раз помочь, вновь стать передатчиком, однако чародей решительно запрещал ей. Он ссылался на то, что и сам справится, ведь речь шла об изведанной магии. Льорам уже доводилось сражаться вместе, значит, объединить щиты башен тоже не составило бы труда. Только на деле все оказалось не так просто, потому что магия твердынь за многие века запомнила священное правило узурпаторов: «сосед твой — враг твой». И переубедить ворох хитроумных сплетений оказалось сложнейшей задачей.

Раджед многие часы без отдыха перебирал то защитные линии, то внезапно призывал жестом из библиотеки нужную книгу. С каждой неудачей льором овладевал все больший азарт, он замечал недюжинные усилия и со стороны Сарнибу, не желая хоть в чем-то уступить малахитовому чародею.

София все это время старательно делала вид, словно не вникает, однако неизбежно оказывалась где-то рядом: то подносила вазу с яблоками утомленному чародею, чтобы кислый сок зелено-красных плодов утолил его жажду, то будто бы случайно искала книги на том же стеллаже, что и Раджед.

Но к концу дня работа едва ли сдвинулась с мертвой точки. А где-то по равнинам Эйлиса в облаке черной пыли носился Нармо. Рассказывали, будто он меняет очертания гор и поворачивает вспять русла пересохших рек, обращает камни в ветер, а воду в металл. Лишь неподвластным ему оказалось чудо исцеления от каменной чумы, сила всех украденных самоцветов не пролилась на мертвую землю дождем освобождения от оков пустой серой породы. Он разрушал, без смысла, без цели, пробовал свою магию, испытывал мощь, готовясь к сокрушительному удару, чтобы прорваться на Землю. Все сходилось на янтарной башне.

«Уничтожить портал, как тогда. Отправить Софию на Землю, хоть добровольно, хоть обманом. Но магия портала теперь связана с нами обоими, я вижу эти нити. София открыла его со стороны своего мира, теперь я не полноправный властелин этих перемещений. Уничтожить можно только с двух сторон. Как же упросить ее принести меня в жертву, не себя, а меня? Ничего… ничего, я просто застыну каменной статуей… так бывает… бывает, — но от одной мысли по спине полз холод, а горло перехватывали неуместные судороги. — Сумеречный! Где или что тебя носит в такой момент?» — мучительно размышлял Раджед, выбиваясь из сил, томясь ожиданием атаки. Да еще София представала зыбкой горлицей в лютую бурю, ее словно истязало что-то изнутри. Этот ужасный камень — жемчуг. Или что-то иное… избранная Эйлисом для жертвы? А на что тогда Страж Вселенной? Вновь дружба с Эльфом окрашивалась в негативные тона его загадочного молчания.