Злой король (ЛП) - Блэк Холли - Страница 43

Затем меня связывают жемчужными верёвками, волосы откидывают назад и украшают короной из ракушек и сеткой бурых водорослей. Рана на ноге обвязана морской травой. Наконец, я направляюсь через огромный коралловый замок, его тусклый свет мелькает, когда рядом проплывают светящиеся медузы.

Мерфолки ведут меня в банкетный зал без потолка, поэтому, когда я поднимаю взгляд, вижу стаи рыб и даже акулу над собой — и мерцающий свет поверхности.

Я думаю, сейчас день.

Королева Орлаг сидит на огромном троноподобном стуле на противоположном конце стола, основа которого окружена ракушками, крабами и живыми морскими звёздами, что ползают по нему, веерообразные кораллы и яркий анемон развиваются за потоком.

Она сама выглядит невероятно по-королевски. Её чёрные глаза обжигают меня, и я вздрагиваю, зная, что смотрю на того, кот правил дольше, чем обычно жили смертные. Рядом с ней сидит Никасия, на чуть менее впечатляющем стуле. А на другом конце стола сидит Балекин на обычном стуле, значительно уступающем их.

— Джуд Дуарте, — говорит он. — Теперь ты знаешь, каково это — быть заключённым. Каково это ощущать — гнить в клетке? Раздумывать о том, не умрёшь ли ты там?

— Я не знаю, — говорю я ему. — Я всегда знала, что уйду.

При этом королева Орлаг откидывает голову и смеётся.

— Я полагаю, так и есть, в некотором смысле. Подойди ко мне. — Я слышу чары в её голосе и помню, как Никасия сказала о том, что я не вспомню, что она со мной сделала. Действительно, я должна быть рада, что она не сделала хуже.

Моё прозрачное платье даёт понять, что на мне нет защиты. Они не знают, что Даин помог мне. Они считают, что я полностью восприимчива к чарам.

Я могу притворяться. Я смогу сделать это.

Я плаваю, сохраняя своё лицо как можно более пустым. Орлаг пристально смотрит в мои глаза, и мучительно трудно не отводить взгляд, удерживать лицо открытым и искренним.

— Мы твои друзья, — говорит Орлаг, гладя меня по щеке длинными ногтями. — Ты очень сильно нас любишь, но никогда не должна говорить о том, насколько, за переделами этой комнаты. Ты верна нам и сделаешь для нас абсолютно всё. Разве я не права, Джуд Дуарте?

— Да, — с готовностью говорю я.

— Что бы ты сделала для меня, маленькая рыбёшка? — спрашивает она.

— Что угодно, моя королева, — говорю я ей.

Она смотрит через стол на Балекина.

— Ты видишь? Вот как это делается.

Он кажется угрюмым. У него высокая самооценка и он не любит, когда его ставят на место.

Старший из детей Элдреда, он обижался на отца за то, что он не рассматривал его как короля всерьёз. Я уверена, что он ненавидит то, как Орлаг говорит с ним. Если бы ему не нужен был этот союз, и он не был бы в её владениях, я сомневаюсь, что он бы это допустил.

Возможно, здесь есть разница для меня.

Вскоре на тарелках, наполненных воздухом, появляются невероятные блюда, и остаются сухими до тех пор, пока их не начнут есть.

Сырая рыба, нарезанная в различных формах. Устрицы с ароматными жареными водорослями. Икра, сверкающая красным и чёрным.

Я не знаю, разрешено ли мне есть без разрешения, но я голодна, поэтому готова рискнуть выговором.

Сырая рыба мягкая и смешана с небольшим количеством зелени. Мне это не нравится, но я ем. Я быстро глотаю три розовых полоски тунца.

Моя голова всё ещё болит, но живот чувствует себя лучше.

Когда я ем, думаю о том, что должна делать дальше: внимательно слушать и вести себя так, будто я им доверяю, как будто я им верна. Чтобы сделать это, я должна представить себе хотя бы тень этого чувства.

Я смотрю на Орлаг и представляю, что именно она, а не Мадок, воспитывала меня, что я была сводной сестрой Никасии, которая иногда была злой, но всё равно заботилась обо мне. На Балекине моё воображение искажается, но я не стараюсь думать о нём как о новом члене семьи, как о том, кому я доверяю, потому что все остальные так и делали.

Я поворачиваюсь обратно к ним и улыбаюсь, щедро и ярко, и эта улыбка почти не похожа на ложь.

Орлаг смотрит на меня:

— Расскажи мне о себе, маленькая рыбёшка.

Улыбка почти дрожит, но я концентрируюсь на своём заполненном желудке, на удивлении и красоте пейзажа.

— Мало чего интересного, — говорю я. — Я смертная девушка, которая выросла в Фейриленде. Это самое интересное во мне.

Никасия хмурится.

— Ты целовала Кардана?

— Это важно? — требует Балекин. Он ест устриц, накалывая их одну за другой на крошечную вилку.

Орлаг не отвечает, просто кивнув в сторону Никасии. Мне не нравится, что она так делает, что считает свою дочь выше Балекина. Хорошо иметь что-то, что ей нравится, что-то, на чём можно сосредоточиться, чтобы сохранять тепло в голосе.

— Важно, если по этой причине он не согласился на союз с Подводным миром, — говорит Никасия.

— Я не знаю, должна ли я ответить, — говорю я, оглядываясь по сторонам с чем-то, как я надеюсь, похожим на замешательство. — Но да.

Никасия морщится. Теперь, когда я «зачарована», она, кажется, не думает, что при мне она должна притворяться стойкой.

— Больше, чем один раз? Он тебя любит?

Я не понимала, как сильно она надеялась, что я лгу, когда я сказала ей, что поцеловала его.

— Не раз, но нет. Он не любит меня. Ничего подобного.

Никасия смотрит на свою мать, склонив голову, показывая, что получила все ответы, которые хотела услышать.

— Твой отец, наверное, очень зол на тебя за то, что ты разрушила его планы, — говорит Орлаг, переводя разговор в другое русло.

— Так и есть, — говорю я. Коротко и сладко. Я не должна лгать.

— Почему генерал не рассказал Балекину о происхождении Оука? — продолжает она. — Разве это не было бы проще, чем прочесать каждый дюйм Эльфхейма в поисках принца Кардана после пропажи короны?

— Я не совсем в нём уверена, — говорю я. — Не тогда и определённо не сейчас. Я знаю только, что у него была причина.

— Несомненно, — говорит Балекин. — Он хотел меня предать.

— Если бы Оук стал Верховным королём, то Эльфхеймом правил бы Мадок, — говорю я, потому что они ничего не знают.

— И ты не хотела этого, — слуга подходит с маленьким платком, наполненным рыбой. Орлаг царапает одну длинным ногтем, в результате чего тонкая полоска крови змеится ко мне по воде. — Интересно.

Поскольку это не вопрос, мне не нужно отвечать.

Несколько других слов начинают убирать тарелки.

— И ты бы отвела нас к Оуку? — спрашивает Балекин. — Отведёшь нас в мир смертных и заберёшь его у своей старшей сестры, чтобы привести к нам?

— Конечно, — лгу я.

Балекин бросает взгляд на Орлаг. Если бы они поймали Оука, могли бы воспитывать его в Подводном мире, могли бы женить его на Никасии, могли бы создать собственную линию Гринбрайр, верную морю. Помимо Балекина, у них будут варианты доступа к трону, что не может его порадовать.

Длинная игра, но для фейри это разумный способ играть.

— Это существо — Гримсен, — спрашивает Орлаг у своей дочери. — Ты действительно думаешь, что он может сделать новую корону?

Моё сердце на мгновение замерло. Я рада, что никто на меня не смотрел, потому что вряд ли я могла скрыть свой ужас сейчас.

— Он создал Кровавую корону, — говорит Балекин. — Если он сделал её, то наверняка сможет сделать и другую.

Если им не нужна Кровавая корона, то им не нужен и Оук. Им не нужно воспитывать его, не нужно, чтобы он одел корону на голову Балекина, он вообще не нужен.

Орлаг смотрит на него с упрёком. Ждёт ответа Никасии.

— Он кузнец, — говорит Никасия. — Но не сможет работать в море, поэтому всегда будет отдавать предпочтение земле. Но со смертью Ольхового короля он жаждет славы. Он хочет получить Верховного короля, который подарит ему её.

Это их план, говорю себе я, чтобы успокоить панику, которая подкатывает к горлу. Я знаю их план. Если смогу сбежать, смогу их и остановить.

Вонзить нож в спину Гримсена, прежде чем он закончит корону. Я иногда сомневаюсь в своей эффективности в качестве Сенешаля, но никогда в роли убийцы.