Заноза Его Величества (СИ) - Лабрус Елена - Страница 86

— А я думал в вашем мире все такие.

— В нашем мире как везде: люди разные. Зато в наших сказках, например, феи исполняют желания. А вам просто сильно повезло, что это ветрянка. Вот операцию на открытом сердце я провести бы не смогла.

— Это вы просто не пробовали.

— Да, и какие мои годы, — ржу я.

— А я бы хотел стать врачом, — вздыхает он.

— Серьёзно? Не поверишь, но одному моему знакомому доктору как раз требуется ученик.

— Правда? Да вы просто… — не находит он слов. — Вы просто фея какая-то!

— Карлито, не выдумывай, — подаёт голос его отец, когда мы заканчиваем смеяться.

— Когда мне исполнится шестнадцать, ты уже не сможешь мне запретить, — неожиданно резко отвечает Карл.

— Они ведь все такие, правда? — тяжело вздыхает дон. — Эти повзрослевшие детки?

— Однозначно, — натягиваю я на него одеяло до самого подбородка. — Период бунтарства. Родители ничего не знают. А через несколько лет будут говорить: лучше бы я слушал папу.

— Бе-бе-бе, — передразнивает Карл.

— Иди лучше матери помоги, — цыкает на него отец.

— Да и заодно проверь как там мой генерал, — кричу я ему вслед и чистой тряпицей вытираю капельки пота, наконец, выступившие на обсыпанной ветрянкой лысине благородного дона. — Легче?

— Намного. Мы то думали, что это чума, и все умрём.

— А я никогда бы не подумала, что феи тоже люди. И болеют нашими болезнями.

— Это всё из-за наступающих холодов, — вздыхает дон Лаэрт, чей лоб тоже покрылся бисеринками пота. — Наша магия слабеет. Перестаёт нас защищать.

— Не выдумывайте, — пересев так, чтобы уместиться между их детскими кроватками, кладу я тряпицу ему на лоб. — Просто всех пугают перемены. Мы хоть и знаем, что такое зима, да и то хандрим осенью. Но не волнуйтесь, никто не даст вам пропасть.

— Вы сами-то как, Дарья Андреевна? — неожиданно растрогавшись, вытирает скупую слезу отец Карла.

— Дон Орсино, я должна вам кое-что сказать, — вздыхаю я. — Очень важное.

— Я слушаю вас, — подтягивается он к изголовью кровати.

— Есть опасность, что Карл может погибнуть. Из-за меня. И мне очень, просто катастрофически нужна ваша помощь. Потому что последнее, что я сделаю — это буду рисковать вашим сыном и Катариной. Но не всё зависит от меня.

И как всё на самом деле случилось, и про смертельную рану короля, и что делать с отравленным кинжалом мне приходится без утайки им рассказать.

— Я знал. Всегда знал, что она здесь замешана, — заламывает руки дон Орсино руки, выслушав меня. — Не смог бы мой мальчик сам до такого додуматься. Не смог. Весь Живой лес, пропитанный нашей магии, был ему в помощь, вся сила предков на его стороне. Но этого всё равно было мало. Ведь это ведьма наложила запрет.

— Но мы не в том положении, чтобы диктовать условия, — вздыхает дон Лаэрт, сам промокая платком лоб. — Но раз от этого зависит не только жизнь Карла, но и жизнь короля, мы расскажем вам всё. Ведь изначально всё задумывалось не так.

— Изначально что-то было связано вот с этим? — достаю я многострадальную фотографию. — Я должна была умереть, а она стать мной?

— Нет, нет, не умереть. Никто не должен был умирать, — уверенно трясёт головой дон Лаэрт.

— «Мёртвое» не всегда мёртвое, иногда это просто в стельку пьяное. Но Катарина услышала всё не так. И как работает это заклятье тоже не поняла, — сокрушённо качает слипшимися от пота кудряшками отец Карла. — Если бы эти дети хоть посоветовались, хоть разобрались что к чему, — машет он рукой в сторону двери, — скольких проблем можно было избежать.

— Мы, Дарья Андреевна, Департамент Пространственных Связей или Перемещений, — делает дон Лаэрт упор на последнее слово. — Мы умеем только перемещать. Это не изменение внешности, а по сути тоже перемещение.

— Эрмине нужна была некая Александра, и мы три года искали её следы, пока нашли вас, — как-то неуверенно покашливает дон Орсино, словно у него запершило в горле. — И в определённый день должны были переместить вас сюда.

— Но нам неведомо, что на самом деле хотела Эрмина, — подхватывает дон Лаэрт, словно они это репетировали. — Мы могли только догадываться. Возможно, ей нужно было получить новое юное тело, ведь, утратив бессмертие, Эрмина начала стареть.

И судя по тому как зыркает на него отец Карла, репетировали плохо.

— Новое юное тело?! — усмехаюсь я.

— Возможно, она хотела стать новой женой короля и мачехой для Эль, — не видя откровенно умоляющих взглядов дона Орсино замолчать, продолжает дон Лаэрт.

— И королевой стать, и на теплоходике покататься? — отгораживаю я этого болтающего умирающего от своего более осторожного собрата. — То есть и Эль самой вырастить, и запрет открыть, и проклятье снять. Умно. Так выходит Катька нарушила все её планы?

— Но как бы то ни было, запрет всё равно снят, — с гордостью выпячивает грудь дон Лаэрт. — И сила Эль будет теперь только расти.

— А вы, значит, всё это делали ради маленькой Мариэль?

— Она же вас видела, правда? Такую, как видим мы? — блаженно улыбается дон и продолжает, получив мой кивок: — Вот видите, её сила растёт. А сколько всего она будет уметь к своим пяти, десяти, восемнадцати годам. Ваше появление здесь не было напрасным, Дарья Андреевна. Благодаря вам этот мир снова обретёт богиню.

— Ну, это как посмотреть. Как по мне, так девчонку лишили нормальной человеческой жизни.

— Нет, быть нормальной, обычной и как все у неё никогда бы не получилось, — уверенно возражает он. — Ведь её рождение было предсказано. И она не простая девочка, а дочь короля. Великого короля! — пафосно размахивает он маленькой ручкой.

— О, мы чуть не умерли с горя, когда нашли у Говорящего моста почти бездыханное тело Его Величества, — заставляет нас обратить и на него внимание дон Орсино. — Но предсказание не меняет суть, оно лишь сообщает, что должно произойти. Значит, так было предопределено. Жизнь, смерть, любовь. Три самые важные вещи во всём мире совпали, — как всегда, и он театрально высокопарен, но им обоим даже идёт. — Смерть её матери. Жизнь Эрмины, что отдала за девочку своё бессмертие. И любовь отца, что пожертвовал собой ради неё. Ведь Эрмина могла спасти его. Но он не захотел этого даже слышать.

— Да, да, всё это я уже знаю, — киваю я. И пересаживаюсь, чтобы, открыв заслонку, подкинуть в печь охапку хвороста. — И ведьма, конечно, могла бы его ослушаться, но решила, что иначе справится с его раной. Значит, для этого ей и понадобилась я? Моё "новое юное тело"?

— Да, волосы, чтобы принять ваш облик. А ваше тело… О, нет! — двумя руками зажимает рот дон Лаэрт, до которого наконец доходит, что именно они сделали не так. — Всё же она хотела вас убить. Ведь чтобы снять заклятие, выходит, вы всё равно должны были умереть.

Помнится, читала я какие-то исследования, что способности мозга напрямую зависят от его веса и размера. А у феев даже на двоих он такой крошечный.

И эти две половинки одного мозга начинают активно спорить, даже переругиваться. Из чего я понимаю только одно: они откровенно напортачили. Принесли мою старую фотографию. Да и являюсь ли я родственницей той самой Александры, кажется, под большим вопросом. И это наверно, ещё неприятнее знать, что я попала сюда, возможно, по ошибке, чем то, что у мужчины, которого я полюбила всем сердцем есть ребёнок, о котором он не собирался мне говорить.

— В общем, слушайте сюда, благородные доны, — перебиваю я их трескотню. — Какими угодно путями доставайте мне цветущие крокусы. И я не освобожу от нашей с ним связи Карло, пока моё тело не будет здесь. Умру я — умрёт Карл. Это понятно?

Они кивают как два зелёных болванчика.

— Значит, придумывайте, что хотите, но и моё тело, и моя несчастная душа должны быть здесь.

— Простите нас, Дарья Андреевна, мы бы давно сказали вам про крокусы, но…